Ура! Я работаю на выборах

 Ура! Я работаю на выборах!

Ура! Ура! Мне удалось примазаться к работе на избирательном участке, вот везение! Завидуйте, олимы*, завидуйте всей черной завистью и белой тоже, ведь за день работы в моем кармане будет 150 шекелей! Ночь не спала, волновалась, выспросила у друзей, где эта улица, где этот дом, а, рано утром быстро пришел автобус (тоже везение), и я без двадцати семь оказалась в нужное время в нужном месте.
На дверях необходимого мне здания со всех сторон висели изящные замки.К семи стали подходить люди, я предвкушала, как увижу это красивое помещение, которое на один день станет избирательным участком. Наконец, в семь пятнадцать клуб открыли.
В пыльно-грязной, темно-прокуренной комнате, где возле старого телевизора валялся всякий хлам, спешно стали наводить подобие порядка. Косоглазый тайманец*, возомнивший себя полководцем, отдавал команды двум довольно темнокожим, неопрятного вида, дамам, а те около получаса перекладывали с места на место цветные конвертики, которые для них были настоящей загадкой.
Дамам наскучило играть в конвертики, а косоглазый диктатор ровно в 7-32 дал команду принимать избирателей. Скосив еще сильнее левый глаз, он что-то прокричал мне и вытурил на свежий воздух. Без «петека» * я ему была не нужна. Услышала, что командует всем Иоси Леви, спросила, как с ним пообщаться. Но тайманец настойчиво продолжал гнать меня из помещения. Пришлось подчиниться.
На улице 2 симпатичные смуглянки подросткового возраста развешивали наглядную агитацию, которая валялась на асфальте, на скамейках и урнах. В 8 часов прогулочным шагом появился знаменитый Иоси, крепкосколоченный, дородный мужичина с мускулистыми волосатыми руками. Недолго думая, притащил стол и навалил на него продукцию израильских работников пера, посадил за него меня и двух юных смуглянок. 
Солнце не посчиталось с выборами и вышло на небо в положенное время. Моя северно-уральская кожа стала подгорать и грозилась стать жарено-обожженной. Пришлось наложить на лицо бумажки. Стала просить зонтик, но добряк Иоси зонтик нести не спешил. Прождав час, снова слезно попросила крышу над головой.
Иося улыбнулся:
- Что ты хочешь: пиццу, гамбургер, фалафель?
При своем плохом знании иврита я поняла его буквально. Ответила, что согласна на гамбургер.
Оказалось, что Иоси просто намекал на то, что зонтик по дефициту равен птичьему молоку.
Вдоволь насмеявшись, добрый Иосенька принес изящный маленький бело-желтый зонтик, под которым моя объемная фигура явно не умещалась. Потом Иоси, две мои компаньонки-смуглянки и косоглазый диктатор весело смеялись надо мной: как можно иметь такую жуткую бело-сметанную кожу, которая боится солнца. А белые крашеные волосы! Непостижимо, но какой повод повеселиться! Как смешно и неправильно говорю я на их родном иврите! А мое лицо, прикрытое бумагой? Нонсенс!
Неожиданно появились пятеро кавалеров моих оливочек-смугляночек. Они им говорили обо мне, парни хохотали, показывая на меня чуть ли не пальцами. Решила в контакт с ними не вступать, лучше помолчу. Но мальчикам нравилось наклеивать на мою майку усатую физиономию одного из кандидатов. Веселье продолжалось, только мне было не весело, а грустно, но уйти я тоже не могла. Ржание малолеток было слышно за квартал. Тут всемогущий Иоси нарушил их идиллию, принес булки с туной* и воду. Смотреть, как я кушаю, стало неинтересно, мальчишки ушли в другое место, бросив своих дам на произвол судьбы. 
Обрадовалась подъехавшему сыну, и мы ненадолго отлучились. 
Вернувшись, оливочек не обнаружила, а вместо них появилась группа 10-летних отроков, которую возглавлял сын Иоси. Папашка млел от счастья, глядя, как его шустренький сынок и его приятели аккуратно укладывают агитматериал в стопки. Но, когда детская группа увеличилась и по численности напоминала батальон, пришлось невежливо попереть «помощников»
Сын Иоси был недоволен и побежал к папочке жаловаться.
Ко мне подошла дама, из русских, забальзаковского возраста и крайне интеллигентного вида. Заявила:
- Мне надоели олимовские штучки: звонки тупых и противных агитаторов с участка, я никому не позволю заставлять меня голосовать за навязанного мне кандидата. 
Накопленное годами зло было вылито в мою неокрепшую от невзгод душу. Дама вела себя, как прокурор, обвиняя всех олимов, всех людей на земле, заодно и меня. Устав быть вежливой, я послала ее подальше, поливать известный овощ, а мой рыжеволосый сосед из другой партии увел скандалистку от меня. Сделал это из чисто дружеского участия. 
Недремлющий Иоси решил подкрепить мои силы, выдав мне такое количество пищи, что ее хватило бы, если распивать при этом бутылку водки на троих.
Тогда я успокоилась. Правы те, кто говорит, что путь к сердцу лежит через желудок.
Шло время, а «русские» голосовать не торопились. Шли одухотворенные и важные сефарды, шли «шоколадки», а лиц с русско-еврейско-украинским типом лица не было. Прошли несколько недовольных израильтян, которые в разговоре шумели так, будто их собираются зарезать, метался тощенький, странноватый мужик с пронзительно-испуганным взглядом, посетивший участок 3 раза, но проголосовать ему разрешили лишь раз. Он пытался преодолеть препятствие, но его больше не пустили. 
«Русских» так и не было. Мимо проходил двухметровый и могучий дядька, он сообщил, что все кандидаты - барахло, он бы задал им перцу, но не может: не имеет права голоса, потому что находится в стране по рабочей визе. 
Ура, несколько олимов заглянули на участок при переезде с одной работы на другую. Одну даму голосовать привез работодатель на собственной «Мазде».
К участку таинственно стайками стали сбегаться эфиопы, похожие друг на друга, но шли они не на участок, а в клуб на собрание. В темной и замусоренной комнате, не ремонтированной многие годы, эфиопы очень внимательно слушали речь раввина-ашкенази*, который выделялся из толпы белым лицом и одухотворенным взглядом.
Евреи-эфиопы тоже нуждаются во Всевышнем, хотя обстановка для общения с духовным лицом была не из лучших.
День подошел к концу. На прощание мой сосед из другой партии с морковными волосами и милым русским, словно у Добрыни Никитича, лицом сказал мне на прощание: 
- До встречи!
Может, мы и встретимся. Но где? Неужели снова на участке номер 13? Хотя такое может произойти на любом, независимо от номера.
Зинаида Маркина
Олимы – новые репатрианты
Тайманец – выходец из Йемена
Петек – документ на работу в данном случае
Ашкенази- еврей европейского происхождения
Туна – рыбные консервы в масле или в собственном соку