Эльфийская сладость(конкурс)

Листья маллорна были везде. Кружились, выписывая затейливые зигзаги, золотисто-желтые лоскуты счастья. Падали на волосы прохожих, на повозки, на лошадей… Дарили праздник всем, к кому прикоснулись. Радостно кричали ребята, облепленные золотом, смеялись нарядные дамы в корсетах и праздничных платьях, крутя зонтиками в блестках.

День только начинался. Женщин было много, мужчин, почему-то мало, а ведь праздник Золотых Листьев, или Праздник Трех Желаний, всего раз в году!..

Отец еще не возвратился из рейса, и Грах был за главного. В семейной мастерской он уже побывал, выдал старые заказы, взял новые. Отремонтировал паровой движок. Приготовил к вечернему полету "Зяблик". Втащил в гондолу мамино любимое кресло: высокое, удобное. Мама полюбила летать еще девочкой на дедовом корабле, а уж когда встретилась с Ноком!.. Да и сейчас, несмотря на болезнь, они часто любят летать вдвоем, в лес, на рыбалку. Возвращаются счастливые, тихие, отец бережно несет свою Гелли, а та прямо светится!

Покормив завтраком маму, напоив ее лечебным отваром и получив в щеку звучный поцелуй, он выскочил из дома на блестящий булыжник мостовой.
Самое прекрасное время! Грах шел по улице, перепрыгивая весенние лужи. На лацкане белели два цветка: два исполненных желания женщины, мамы. Ей сегодня лучше!

Грах отдраил до блеска позеленевшую медную кастрюлю и сбегал в недорогую лавку на окраине города, за что и получил две розочки. Осталось третье желание, и его вполне можно было применить дома, но мама пожалела Граха и отпустила в свободный дрейф на улицу, исполнить горячую просьбу любой даме, которой ты понравишься.
  Желание, конечно, должно быть исполнимым и пристойным. А потом он, получив третий цветок и совершив, как дед говорил, священный мужской долг, полетит с мамой и ребятами  на «Зяблике» глазеть с высоты на вечерний фейерверк. Традиция!

Приятели жили на другом конце города, и Грах неторопливо зашагал в нужном направлениии, кланяясь дамам или по-взрослому прикладывая к кожанному летному шлему два пальца, приветствуя знакомых пилотов. Довольно щурясь на солнце, он был счастлив.

Мягкие кожанные сапожки, расшитые причудливыми магическими рунами дроу, облегчающие ходьбу и охоту, пришлось убрать в бабушкину дорожную сумку. Сумка была большая, старая и очень удобная, вмещала в себя кучу полезных, необходимых вещей и снадобий, уже купленных в человеческом городе. Эльфийские лавки снадобий располагались, в основном, на окраинах поселения, и Руинэль удалось, не привлекая внимания, посетить почти все из них. А почему это, интересно, они в город все переезжают?.. Странное дело, за снадобьями и ингредиентами приходится в этот кошмар человеческий пробираться. Конечно, они с бабушкой и сами заготовляли очень много: травы, корешки, ягоды... Но есть особые вещицы для магии, которые можно купить только в эльфийских лавках.

Вот только лавочники, увидев девочку дроу, высокомерно задирали подбородки и округляли глаза. И отказывались обслуживать. Нет, они, конечно, не сдали бы страже темного эльфа, соблазнившись на награду, не такие светлые эльфы, но все же…

Однако, безупречный квенья, на котором Руинэль приветствовала продавцов, обходительные манеры и золото делали свое дело. Под конец те, распаляясь от размеров и стоимости заказа, даже делали подарки и предупредительно выводили через черный ход.

Руинэль пришлось изогнуться в другую сторону, чтобы сумка ее не перевесила и не опрокинула. Последняя лавка, и ноги ее больше тут не будет, в этом душном и пыльном каменном мешке.

Хоть она и надеялась исключить этот момент, отводя заклинаниями и талисманом взгляды людей, везение закончилось. Впереди показался патруль городских стражников, и Руинэль бросило в жар. Легкое платье из эльфийского шелка, подчиняясь настроению хозяйки, моментально потемнело и стало испуганно липнуть к телу. Сумка вдруг потяжелела, потянула вниз и истерично зазвенела склянками со снадобьями.

Как тяжело к этому привыкнуть! Жизнь бабушки, а значит, и всего Дома висит на волоске. В первый раз к людям вышла, хоть в свои двенадцать лет и не то повидала. «Ведь не медведей, ни оборотней не боюсь, - думала она - а вот людей… Некрасивые, коварные, вонючие… Просто невозможно, хоть нос зажимай. Мысли такие же грязненькие, приземленные, желания простенькие на лбу написаны. Жизненные коконы практически без ярких пятен, только грязные цвета - смешанные, тусклые, как и сами помыслы. А эти внезапные вспышки ярости!.. Нет, уж лучше медведь!

Она так явно выделялась из всех, что Грах удивился, почему на нее никто не смотрит. Худенькая, рыжеволосая девчонка тащила, согнувшись, на плече огромную кожаную сумку, украшенную эльфийскими узорами. Сумка жалобно брякала стеклом, билась о худенький бок, а девочка слабыми ручонками пыталась придержать, ослабить удары. И еще судорожно озиралась по сторонам, высматривая что-то. Мальчик шел позади нее, шагах в десяти, и с интересом обозревал ситуацию. Какая-то тайна тут была, витала в воздухе - у Граха аж мурашки пошли, словно это касалось непосредственно его… Решившись, нашарил в нагрудном кармане несколько мягких кожаных лоскутков, выбрал один. Полустертые красноватые руны были почти не видны. Старое узнавающее заклинание сыщика, срабатывающее через раз… Грах бережно провел пальцами по свитку и прошептал на чужом языке заклинание: «Элементар-Но!..»
Знание мягко стукнулось ему в темя, собрало все осколочки фактов, странностей и нестыковок, и в голове вдруг возникла целая картина.
В сумке - пузырьки с магическим зельем, но это не запрещено.
На девочке - эльфийская одежда, что тоже не запрещено: половина города в таких ходит.
Девчонка носит обувь не своего размера, туфли велики, поэтому она приволакивает ноги, чтобы удержать обувь. Странно. Но еще объяснимо.
Ритуальное ожерелье из аметиста - типичное изделие темных эльфов. Уже подозрительно.
И самое последнее. На тонкой шее, просвечивая и переливаясь сквозь шикарные, цвета багрового пламени, волосы, виднеется татуировка дроу. Вот и все… ТЕМНЫЙ ЭЛЬФ!

Моментально перед глазами предстала жуткая картина годичной давности… Мальчик-дроу, пойманный в центре города, закованный в железо. Туманная утренняя площадь, еще пахнущая дымом от ночного фейерверка. Хмурые, невыспавшиеся люди. Палач в красном кожаном костюме. Мальчишка тогда даже не вскрикнул.

Не думая что делает, Грах подскочил у девчонке, вырвал у нее сумку, схватил под локоть.
-Подыгрывай! Иначе они догадаются! 
Девочка дернулась, и посмотрела прямо Граху в глаза. Никогда таких глаз Грах не видел, ни на яву, ни во сне. Лавандовые, чудесные...
Мимо стражников проскочила парочка: мальчишка лет двенадцати в летном шлеме и худая смущенная девчонка в нелепом эльфийском платье. Парень гордо тащил на плече пузатую сумку, больше похожую на разжиревший чемодан. Оскалился, украдкой кивнув стражникам на лацкан куртки, где уже устроились два цветка, и показал один палец. 
- Счастливый! Последнее желание отрабатывает! - завистливо вздохнули стражники.

Они стояли в безлюдном переулке, тяжело дыша. Страх медленно уходил. Сумка вальяжно возлежала на мостовой, а Грах и Руинэль внимательно глядели друг на друга.

Эльфийка, ничуть не стесняясь, рассматривала Граха. Ну, обычный человеческий мальчишка - стертый кожаный костюм, лётный шлем, очки-гогглы на затылке. Лицо? Обыкновенное лицо, светлые волосы, синие глаза - большие и какие-то добрые. Руинэль смутилась. 

Внутренний взгляд на мальчика очень удивил ее. Его жизненный кокон был сине-зеленый, как летняя трава в густой тени, ровный, яркий. И ни следа агрессивного красного или бурого. В районе головы пробивались желтые лучики знания.

И самое необычное - запах! Пах мальчик цветами, свежими эльфийскими лепешками, медом, молоком, чистой, недавно высохшей одеждой. Кстати, стирали весьма неумело - пара темных пятен, вполне отстирываемых, красовалась на груди и рукаве мальчика. Она узнала даже мыло, каким застирывали рубашку - «Эльфийская роза». Бабушка учила такое варить.

«Лепестки эльфийской розы, корень Нирна, мыльный корень, щепотку пыльцы Хелека. Мыло моет и освежает кожу лучше самых дорогих кремов, дает хороший сон, защиту от Темных сил, отгоняет мух и комаров и светится в темноте приятным нежно-розовым светом. Одежда же, постиранная этим мылом не пачкается целую неделю!» Ну, так, по крайней мере, в рецепте написано было! А вот «хорошо отстирывает» они не написали - и правильно сделали. Та еще дрянь! Бабушка называла это мыло «холостяцким». Не одна уважающая себя хозяйка не купит такой дорогой и никчемный товар, а мужики берут охотно - как мотыльки глупые на блестящее слетаются. Ну как же - «светится в темноте приятным нежно-розовым светом!»

И почему-то вокруг мальчика витал запах гномов, вернее тем, что их постоянно окружает: чищеная медь, Рунное масло, полированное дерево и кожа. Эльфы от такого запаха нос воротят, а Руинэль он нравился. Вкусный такой, настоящий. Бабушка постоянно с железяками возилась.

Еще у мальчика чувствовалась магическая сила. Не мощный поток, конечно, но вполне резвый ручеёк.

Грах тоже удивился. Никакой худенькой нелепой девчонки. Красивая... Какая красивая! Огненно-рыжие волосы, словно языки пламени, вьются почти до пояса. Светло-синее эльфийское платье, легкое, воздушное, обтягивающее стройную фигурку. Лицо чуть удлиненное, губы мягкие, в полуулыбке. Глаза… Да, он не ошибся – лавандовые. В них он хорошо видел свое неуклюжее отражение.
Движения у нее плавные, спокойные, усыпляющие.

  Времени совсем не было, и Грах решил начать первым.  Дед учил его в минуту опасности собираться и отметать весь словестный мусор. Только главное - рубящими фразами, глядя в глаза собеседнику, чтобы тот все понял. От этого может зависеть жизнь.  

 Грах начал говорить на эльфийском синдарине, который знал лучше всего, и глаза девочки, и без того прекрасные, так округлились, что Грах восторженно поперхнулся.
- Привет! Я-Грах! В нашем городе действует указ, по которому темным эльфам, дроу запрещено входить в город. Наказание - смертная казнь. Несколько лет назад, когда вход в Гель-Гью был еще свободен, во время городского гуляния один дроу пробрался на праздник, и прочитал уничтожающее заклинание в толпе горожан. Погибло очень много людей, даже дети… Город не хочет больше подобного. Я вижу, ты не такая, ты по делу, покупаешь в городе снадобья. Но если тебя раскроют, то бросят в городскую тюрьму, а утром казнят. Я помогу тебе, если хочешь, но у нас мало времени!..

- Но ведь он был безумен, этот несчастный Друлаван! Как можно судить обо всем народе по безумцу?! – закричала Руинэль, и тут же испуганно зажала рот и заозиралась.

 Они сидели в маленькой таверне, в самом углу зала, спрятавшись за пальмочкой в рассохшемся бочонке. Грах, не дожидаясь девушек-подавальщиц, сам сходил за кофе и пирожками.

Руинэль боялась поднять взгляд: так жутко ей еще не было. Страшные запахи пережаренной сдобы, горячего напитка, сваренного из дробленых бобов. Внутреннее видение она даже не задействовала, боясь увидеть безобразные жизненные коконы посетителей этого ужасного заведения.

Мальчик что-то говорил ей на синдарине, гладил по руке. Она отвечала, не поднимая глаз, словно зачарованная. И так, слово-за-слово, выболтала всё. Про бабушку, главу Дома, про зелье, которое просто необходимо, чтобы ее спасти. Про тьму ингредиентов для этого зелья. Выболтала даже свое имя и, пораженная, закрыла ладошками лицо. А мальчишка уже убегал в последнюю лавку, тащя с собой сумку, рецептик и мешочек с деньгами.

Это был обычный городской дом в три этажа. Каменные белёные стены. И вывеска, подвешенная на медных цепях: большая полированная доска, а на ней - два перекрещивающихся цветка и несколько рун на тенгваре. «Магические компоненты и микстуры».
Старая дубовая дверь открывалась тяжело, и Грах еле протиснулся, цепляясь пузатой сумкой о косяк.
После шумного уличного солнца в лавке было темно и тихо. Пахло травами, деревом и старыми книгами. За стойкой, качаясь на стуле, сидел печальный эльф. Встряхивая длинными русыми волосами и потягивая из кубка рубиновое вино, он читал какой-то изъеденный насекомыми фолиант.
Мальчик вежливо поздоровался на квенья, и протянул кожанный лоскут. Лавочник искоса глянул на рецепт, глаза алчно вспыхнули, и он потрусил в подвал за своим магическим товаром.
Грах заплатил без торга. Пока он осторожно рассовывал в сумку последние пузырьки с зельем, эльф не унимался. Золото вдохнуло в него силы, и он рассказывал всякую чепуху про погоду, про соседа-лавочника, низкого лгуна и пьяницу. Про Заповедный Лес, оборотней и цены на эльфийский мед.
Он потерял полчаса, выслушивая эту нудятину, и трусливо бежал, когда эльф пошел за новой порцией вина. Дверь угрюмо захлопнулась и Грах, придерживая сумку, побежал к Руинэль.

Перед таверной оказалось неожиданно многолюдно: зеваки стояли и тихо переговаривались, глядя на распахнутую дверь заведения. Щуплый конопатый парень в сотый раз рассказывал о происшедшем:
 - Главное сидела такая - тихоня тихоней, за пальму спряталась! А у меня на них нюх. Вишь?! - он показывал всем желающим темный медальон. Светиться начинает, когда рядом дроу! Я к ней подхожу, спрашиваю солонку, а сам на него гляжу. Чуть не ослеп!
Грах медленно опускался на мостовую, глядя на рассыпанные по брусчатке бусинки аметиста из порванного ожерелья Руинэль.

И совсем не было страшно. Ни капельки! В городе она почему-то больше робела. Дроу из Дома Лхос не боятся смерти. Они всегда живут плечем к плечу с ней, по-сестрински деля самые страшные моменты долгой жизни.

Ну что же, попытка почти удалась. Если бы она упросила того мальчишку унести сумку в Заповедный лес, совсем бы хорошо!

Очень странно, но человеческий мальчишка ей понравился. Открытый, добрый. Даже слишком добрый - это, скорее плохо, чем хорошо. Руинэль улыбнулась, вспомнив странный варварский обычай исполнения желаний и цветы на лацкане куртки.

А уж имя его- вообще нечто! У дроу, Грах- демон удачи, помогающий эльфам в их битвах и делах. Призови Граха, начертай его имя, и удача улыбнется тебе!

Не совсем понимая, что делает, она запустила внутреннее зрение и стала чертить в воздухе перед собой имя мальчика. Три красивых руны, вспыхивая, парили над жизненным коконом юноши. Руинэль задумчиво нарисовала рядом свое имя. Четыре руны заискрились и вдруг, вспыхнув, сплелись с «Грахом». Видение было коротким и ослепительным, как молния, но и того, что девочка увидела, вполне хватило. Сознание покинуло её.

Гремя сумкой и стараясь не смотреть на уже возводимую площадку для казни, Грах проскочил городскую площадь. Сегодня ему везло. 

 В тюремной страже оказался давний клиент их семейной ремонтной лавки. Грах не раз запаивал медные паропроводы для его старенького дирижабля. Охранник сам рассказал об опасной пленнице, и в какую камеру её посадили. С облегчением Грах узнал, что допрашивать эльфийку будут только завтра утром, перед казнью, потому, что главный судья и палач отдыхают за городом.
Грах сбегал домой, оставил там сумку Руинэль, напоил маму отваром, и, взяв все необходимое, побежал к зданию городской тюрьмы.
Старинные сливные сооружения тюрьмы за сотни лет давно забились. Они никогда не чистились, да и тюрьма почти всегда стояла пустая: несколько воришек да фальшивомонетчиков – вот и весь постоянный контингент.

Грах спустился к высохшему сливному каналу, юркнул в знакомый лаз, убрав высохшие ветки.
Внутри было прохладно. Где-то в темноте плескалась вода. Грах зажег горный фонарь и уверенно пошел вперед.
Дойдя до приметного разлома в потолке, он отодвинул в сторону свисающие корни.
Фамильное заклинание  «Симсима Ткройся!» распахнуло старый потайной лаз, выходящий прямо к толстой решетке узилища. Темница была хорошо знакома: когда был жив дед, Грах частенько таскал сюда домашний обед: старик был ужасный спорщик и правдолюбец, и обожал препираться с мэром. И частенько тут отдыхал, так что дорожка была известна и хорошо протоптана.

Проголодалась Руинэль безумно! К деревянной плошке с зеленой бурдой, которую ей принес тюремщик, она не притронулась и даже накрыла шейным платком, чтобы тошнотворный запах не отравлял воздух. В последний раз она ела на привале, у Красных камней, два дня назад. Даже припомнилась сегодняшняя таверна, и не такой уж противный запах свежих пирожков. Ну не едят эльфы незнакомую пищу, сделанную неведомым кашеваром, даже если будут умирать от голода. Еда должна быть привычной, из знакомых продуктов. Приготовленной с хорошим настроением и любовью теми, кому ты доверяешь. Девочка горестно вздохнула, жалобно звякнула великоватыми ей кандалами и тут же навострила ушки.

К треску факела и падающих капель примешался посторонний шум. Один из плоских камней, лежащий на полу прямо за решеткой, вдруг шевельнулся и откинулся в сторону. Потрясенная эльфийка увидела довольного Граха, вылезавшего из потайного лаза с большой холщовой сумкой, в которой гремела и звякала посуда.

-Сейчас я тебя кормить буду! - торжественно сообщил он.

То, что случилось дальше, было похоже на настоящую древнюю магию подземного мира, которую практиковали в старину мужчины дроу - прекрасные воины, охотники и кашевары. Руинэль сразу забыла об усталости, голоде и неподъемных оковах. Глядела зачарованно и улыбалась все сильнее и сильнее.

 Сначала появилось большое плетеное покрывало. Оно аккуратно легло за решетку, на холодный камень перед Руинэль. Сверху - белоснежное льняное полотенце, расшитое красивыми цветами. На полотенце оказались две свежайшие эльфийские лепешки - лембаса, завернутые в золотые листья маллорна, и эльфийская путевая фляга с чистой родниковой водой. Пока Руинэль с успехом гасила первую волну голода, Грах продолжал свое волшебство.

В плоскую глинянную миску он акуратно резал овощи, которые принес с собой, помыв их, предварительно, чистой водой из баклажки. Пара пунцовых помидор, фиолетовая хрустящая луковица, сладкий гномий перец. Дольки были аккуратные, красивые. Затем нежные кусочки козьего сыра - белоснежные, с капельками влаги! Несколько сочных листьев черемши, крупная, серая соль и щепотка эльфийских специй. Все это великолепие окропилось каплями рисового уксуса и золотисто-зеленым маслом ягоды Ол.

Теперь все смешивается с заклинанием. Грах, чуть шевеля губами, произносит ведомые только ему строки. Перемешивает салат деревянной ложкой - три раза по ходу часов, два раза - против! Все! Накрывает миску крышкой, переворачивает, встряхивает и протискивает сквозь решетку. Руинэль восторженно хватает ложку.

Волшебство продолжается! Грах достает маленькую медную мельничку, засыпает туда горсть коричневых бобов, и таинственно шепча, растирает все в коричнувую пыль. Осторожно высыпает ароматный порошок в небольшую медную кастрюльку с длинной ручкой. Следом летит кусочек сахара, цилиндрик скрученной в трубочку коры дерева Корр и крохотная щепотка соли. Заливает воду.

Грах шепчет заклинание, водя пальцем по кожанному лоскутку. Рядом вспыхивает крохотный костерок. Грах устанавливает на него плоскую сковороду, высыпает из холщевого мешочка белоснежный песочек, а на него ставит кастрюльку с длинной ручкой.

Несколько минут, и этот демонический, будоражащий ум и аппетит напиток готов. Руинэль восторженно держит горячую кружку обеими руками, делает крохотные глотки, и отчаянье уходит.

- Великая Эйлистри! - пораженно произнесла эльфийка. - Какой маг тебя учил готовить?!
- Дед! - скромно улыбнулся Грах.


 Затушив горный фонарь, они сидели при тревожном свете факела и тихо переговаривались. 

Темница, где сидела Руинэль, представляла собой вырубленную из камня нишу, закрытую решеткой и выходившую в длинный коридор, где были еще две пустые камеры. Коридор заканчивался зеленой медной дверью с заклепками и мутным глазком.

Самая главная проблема - в решетке: зачарованная, защищенная всевозможными заклинаниями и рунами, она была неприступна. Не взорвать, ни перепилить, ни заклинание применить.

Руинэль вдруг закрыла глаза и застонала. Губы зашептали, а глаза лихорадочно забегали под тонкими веками.
-Все погибло - я не успею! Бабушка уже прощается. Она то и дело теряет сознание.
- Я понимаю… - начал Грах, но эльфийка закричала.
-Ты ничего не понимаешь! Умрет бабушка, мать Дома - умрет и род! Уйдут и знания, и наша гордость. И я умру. 
Грах в ужасе смотрел на Руинэль.
- Есть у меня одна мысль, - помолчав, сказала девочка. - Я думала над этим. Может получиться. Но это связанно с тобой, с твоей судьбой. - Эльфийка, стесняясь, вытащила из складок платья комочек смятого пергамента - Я написала, когда ты еще не пришел. Чернил, конечно, не было, и я… - виновато показала она на окровавленное запястье.
- Тебе надо найти лавку Лаинэ, она рядом с вашей Академии Неба, - начала она - но прежде, ты должен знать…
- Потом расскажешь,- крикнул Грах, выхватывая пергамент и прыгая в темноту. - Времени нет! Держись!
- До свидания, мой Грах…- тихо прошептала Руинэль. 
«До свидания, муж мой! » - подумала она и улыбнулась: как необычно и приятно звучала эта фраза. Но видения дроу всегда правдивы.

Шпиль Академии Неба он знал с пеленок - да кто из мальчишек этого не знал?! Не мечтал выиграть регату и получить патент пилота?! Но лавку он еле нашел, хоть и излазил все вдоль и поперек. Грах несколько раз прошел по глухой улочке, туда и обратно, удивленный - он ни разу здесь не был.
Вывески перед лавкой не было, только на узкой светлой двери мелом было написано просто и выразительно: «МАГИЯ». 
 Высокая, стройная эльфийка с распущенными седыми волосами молча кивнула, улыбнулась, услышав приветствие на квенья, и повела к стойке с зельями.

-Меня зовут Лаинэ, - представилась она, - Чем могу служить молодому господину?
Грах молча полез в карман и вытащил колючий комок пергамента.
-«Нисим Итиль» - прочитала заглавие Лаинэ и яростно уставилась на Граха.
Она буравила его голубыми, как льдинки глазами, а потом вообще закатила их, жутко обнажив белки: смотрела на мальчика внутренним взором. Вспыхнувший было румянец, потихоньку спал, и Лаинэ вновь открыла глаза.
-Ты знаешь хоть, что ты мне принес? Знаешь, что это за рецепт и сколько ЭТО стоит?
Грах помотал головой.
- Я знаю, что это поможет освободиться Руинэль. Этого достаточно.
- Руинэль? Внучка старой Лхос?.. Значит, это её… Это для неё там строят… - Лаинэ надолго замолчала, перебирая тонкими белыми пальцами аметистовые четки. Поднесла к глазам кожаный клочок с рецептом.
- Великая Эйлистри! - шептала Лаинэ на синдарине, - Где же я молоко единорога сейчас возьму? А орехи столетнего Огненного дерева? А Снежный виноград? Сейчас ведь не сезон!

Но эльфийка быстро взяла себя в руки. 

   Грах полдня бегал по ее заказам по лавкам, передавал записки, мешочки и травянные коробочки, ждал у черного хода. Потом они с эльфийкой сидели за столом, подбивали баланс и проверяли ингредиенты. Грах передал Лаинэ мешочек с золотом, который нашел в сумке Руинэль, но этого оказалось недостаточно. Пришлось отдать золотой компас «Кибил шатур», дедушкино наследство. Но и этого было мало – и тогда Лаинэ, странно посмотрев на Граха, азартно стала выгребать золотые монеты из своего комода.

Наконец в одной лавке ему торжественно вручили небольшой каменный флакончик, и на этом все части для зелья были собраны.
 Лаинэ заперла дверь на засов, а Граха взяла за руку и повела за стойку, к старому кожаному диванчику.
-Жди! - и по стертым каменным ступенькам спустилась в подвал, плотно захлопнув за собой толстую дубовую дверь.

- Ты должен знать, - глядя прямо в глаза, сказала Лаинэ. - Без объяснения я не могу отдать ЭТО тебе, - кивнула она на небольшую корзиночку с плетеной крышкой.
- Здесь легендарная эльфийская сладость «Нисим Итиль». Переводиться на ваш…
- Я понимаю квенья, мама учила, - перебил ее Грах, - «Аромат Луны».
  - Надо же, - удивилась Лаинэ, - никогда бы не подумала! Так вот, это невероятно редкое и дорогое эльфийское блюдо, состоящее из многих магических частей, как ты уже понял. По обычаю, эту сладость преподносит своей избраннице юноша, если родители влюбленных не дают благославления на брак. Каждый из молодых может загадать желание - оно непременно сбудется этим же вечером. С этих пор, счастливая пара считается помолвленной.
Это самое удивительное и неповторимое творение эльфов. Оно было приготовлено всего несколько раз за всю историю нашей магии.
- Помни! Ты обязательно должен съесть вторую половинку, иначе все будет бесполезно. - Лаинэ неожиданно прижала Граха к себе, быстро обняла, и, вытащив тонкий костяной гребешок, причесала мальчику волосы.
- Беги, жених! - тихо сказала она, чуть улыбаясь, - Спасай ее!

- Два желания, - тихо и торопливо объясняла Руинэль. – Я пожелаю выздоровления и долгой жизни бабушке - и тогда наш род не погибнет! А ты пожелай, что хочешь. Только не обижайся! Таких случаев в жизни почти не бывает! Деньги, патент пилота, долгую жизнь, как у эльфов… Да хоть золотой дирижабль! Все, слышишь?! Ты это заслужил! И еще… Когда меня не будет, наш… союз будет недействительным. Ты станешь свободным.
Грах только устало улыбнулся, глядя на эльфийку.
В корзинке, похожей на уютное птичье гнездышко, на большом золотом листе маллорна лежали две половинки эльфийской лепешки. Кусочки были покрыты разноцветными наплывами, словна сгорели дотла несколько свечек, оставив затейливые застывшие волны.

Грах бережно подцепил лепешку пальцами и просунул через толстые прутья. Руки Руинэль горели от боли, до крови стерты тонкие запястья. Она, закусив губу, осторожно приблизила к решетке губы. Так и кормил ее Грах, терпеливо держа сладость, пережидая, пока Руинэль пережует и приоткроет закрытые от наслаждения глаза.
Потом настала очередь Граха. Вкус показался немного знакомым, но не сногсшибательным. Пожевал немного и проглотил. Тут все и началось!
Сладость кончилась неожиданно. Померк свет, перестала звучать музыка в ушах, вернулось зрение. Руинэль смотрела на него и улыбалась. В лавандовых ее глазах прыгало красноватое пламя факела.

Ребята сидели, прижавшись к решетке, каждый со своей стороны. У прутьев был приличный зазор, и они смогли прикоснуться друг к другу головами. Пальцы Грах засунул между кандалами и рукой девочки, чтобы хоть немного облегчить боль в натертых запястьях. Так они и уснули.
Открывать глаза совсем не хотелось. Левому боку было тепло и спокойно от прижавшегося к нему девичьего тела, а в правый поддувал свежий ветерок. Забирался воровато под рубашку, шуршал там, выискивая интересненькое, и, застигнутый рукой ускользал, чтобы через секунду, с новым порывом вернуться. 

По горячей от солнца щеке степенно ползало насекомое. Защекотало, зашелестело крыльями, пахнуло в ноздри свежим лесным воздухом, и запорхало дальше по своим цветочным делам.
Они лежали в лесу на небольшой полянке. Вокруг шумел лес и трава. Вечернее солнце пробивалось через просветы в шершавых стволах деревьев и касалось их лиц. 
- А как же золотой дирижабль? – тихо спросила Руниэль. И Грах по голосу понял, что она улыбается.

- Ты знаешь, мне надо собираться, - тихо и твердо сказала Руинэль, поднимаясь с травы и протягивая руку изменившемуся в лице Граху. - Начинается ночь, мое время! Бабушка зовет. С ней уже все хорошо!
Девочка по-хозяйски оглядела фигуру Граха. Ну конечно, пуговиц на куртке не хватает! Хорошо еще, что Руинэль носила все необходимое с собой. Две костяшки нужного цвета и толстая кожанная нить с кривой иглой нашлись в бездонной бабушкиной сумке. Вот, совсем другое дело! 
- Возьми! - она протянула Граху плотный пакет, обернутый бледно-зеленой травянной плетенкой из сушеных стеблей. Бездонная сумка хранила еще много сюрпризов.
- Это мыло я варила сама!.. Хоть и пахнет ромашкой и не светится в темноте, зато все моет и отстирывает! Не экономь, я тебе потом еще сварю.
- Никогда не снимай! - она приподнялась на цыпочки. Протянув руки к голове замершего от удовольствия Граха, повозилась немного. Голову охватывал тонкий золотой обруч. В середине него, прямо на лбу, сиял небольшой блестящий камушек.
- Это важно! Никогда не снимай - это заклинание поможет... 
И она прошептала : « Ида прибудетс тобойсила!» - Ой, ошиблась! Это заклинание для портовых грузчиков!
Руинэль задумалась на мгновение, снова поднесла к обручу руки и тихо произнесла на незнакомом, певучем языке: «Труднобытьбогом!»
У Граха вспыхнуло перед глазами, а холодный золотой ободок стал вдруг теплым и перестал чувствоваться на голове.

 Грах отстегнул цепочку и вынул из часового кармана кожаного жилета отцовский подарок- удивительной красоты брегет. Девочка взяла золотую луковицу в ладошки, прижала ко лбу, поклонилась, и послушно спрятала тикающий подарок в складки платья.

Солнце садилось. Тени сгущались, сквозь сухие ветви подлеска потянуло прохладой. Протяжно, до мурашек жутко, завыл вдали голодный оборотень. Печальный вопль блуждал по лесу страшным эхом, вползал в душу и никак не мог смолкнуть. Запахло влажным мхом и корой. Зловеще зашуршали в кронах деревьев молодые листочки.

Они тихо стояли друг перед другом, опустив головы, держась за руки. Сердце Граха вдруг заколотилось, забухало, быстро-быстро. Он осторожно потянул Руинэль к себе, обнял бережно, словно хрупкий хрустальный цветок из лавки старого Скру. Руинэль молча подалась, и прижала рыжую головку к Граховой груди. Волосы такие густые, мягкие, пахнут ромашкой. Грах гладил их - и не мог остановиться. Просто знал, как только перестанет, эльфийка исчезнет - возможно, навсегда.
- Ты даже не представляешь, как я рад, что тебя встретил… - начал он, но Руинэль вдруг подняла голову. Глаза ее были в слезах и… смеялись! 
- А уж как я рада! - и тоскливый вой оборотня заглушил звонкий, ребячий смех.
- Кстати, совсем забыла! - Руинэль вновь потянулась к сумке...

Уж не сон ли это был? Не видение?
Вой оборотня стих. Стихли и ее шаги. Стало совсем темно, а он все стоял среди шумящих кронами темных деревьев и смотрел в небо. Крохотные точки звезд были холодными и глубокими, а луна плескалась где-то на окраине, в тучках. Со стороны города загрохотало, черное небо раскромсали разрывы праздничного фейерверка. Деревья стали бросать беззаботные долговязые тени, и неожиданно на душе его стало спокойно. Уверенный и веселый голос деда выплыл издалека и грохнул: «Выполнил свой священный, мужской долг - теперь можно и погулять!» И Грах, смеясь и размазывая слезы по щекам, побежал к городу, петляя среди деревьев, цепляясь иногда локтями за морщинистые стволы. 

На лацкане кожанной куртки трепетали две аккуратные белые розы и большой, невообразимо красивый синий цветок, сам похожий на радостный и праздничный взрыв фейерверка. 

Иллюстрация автора.