Тима в сомнении делал круги вокруг фонаря на углу Невского и Садовой, стараясь поторопить 
время и не дать морозу проникнуть раньше времени под одежду, а главное через две пары 
носков и зимние ботинки до кончиков пальцев.
«Может, лучше было бы сегодня, если бы Дина не пришла. Минус 25 градусов не самая 
лучшая температура для прогулки».
Тиме и самому больше всего на свете хотелось сейчас нырнуть обратно в метро и, 
смешавшись с толпой, «отходить» от холода, радуясь подземному теплу. 
Именно в этот момент он увидел пушистый верх мохерового платка Дины, а затем постепенно 
и всю ее, поднимающуюся по ступенькам перехода. Мороз еще не успел прикоснуться к ее щекам, 
и они были первозданно белы, особенно на фоне смолянисто-черных прядей, выбивающихся из-под 
белоснежной шерстяной оболочки.

Дина приветливо подняла руку, а Тима, скрывая свою радость и волнение встречи, сразу же 
повернулся к ней спиной и, давая девушке догнать себя, направился в сторону Петроградской 
стороны вглубь Садовой улицы.
Они поравнялись. Некоторое время шли молча, словно, привыкая к присутствию друг друга, после 
почти десятичасовой разлуки.
- Ты не замерзнешь?
- Нет. Тима, посмотри какая красота.

Слева уже простиралось Марсово поле, а справа Зимняя канавка и Летний сад за ней.
Дина остановилась под заиндевевшим деревом, ствол и ветки которого походили на декорации 
из сказки о Снежной Королеве. Все вокруг, и заиндевевшие деревья тоже, были светло-сиреневого 
с изморозью цвета. Она сунула свою сумочку Тиме и, подняв обе руки, прикоснулась к хрусталикам 
инея на концах веток. Пальто приподнялось, и Тимин взгляд примерз к коленкам молодой женщины.
У Тимы перехватило дыхание.
- Пойдем, пойдем. Мы можем опоздать. 
Тима ускорил шаг, и Дина старалась не отстать. Юбка и теплая одежда мешали ей делать такие же 
широкие шаги, как Тима, и ей приходилось иногда добавлять несколько быстрых шагов, делая их 
вприпрыжку. Со стороны это выглядело немного потешно, впрочем, еще потешнее они смотрелись 
вместе в рабочей обстановке – столь несуразное сочетании красоты зрелой женщины и карикатурного 
картавого толстячка.

Дина успела к этому времени раскраснеться - и от мороза, и от быстрой ходьбы. Тима 
иногда поглядывал на нее, но разговор не начинал, боясь за нее – может простудиться.
И тогда  Дина, очарованная видом вереницы тополей на спуске от Кировского моста к 
проходу в Петропавловскую крепость, запела, - «Под луной расцвели…».
Голос у Дины был наполнен таким количеством оттенков и женской тайной, что Тима сразу 
же забыл обо всем земном, и душа его заполнила окружающее пространство. Он уже не шел, 
а плыл вместе с Диной в светлосинем мире отступающих сумерек, на фоне заледенелой Невы, 
очертаний Петропавловской крепости, гирлянды фонарей, выбрасывающих во все стороны 
ожерелья лучей.

Сумерки приобретали розовые тона, и, когда они оказались на проспекте Горького, а Дина 
закончила последнюю строку романса, стало совсем светло.
Городские будни еще не успели превратить тонкий пушистый покров тротуаров и улиц 
в грязносерую пленку. Морозная белизна города, созданная волшебником  Дед Морозом, зачаровывала. 
Даже стены и карнизы домов были пушисто белы.
- Тима! Неужели ты не видишь, как прекрасно сегодняшнее утро.
- Опоздаем, отнимут пропуска, тогда запоешь у Галины Петровны в кабинете.
- Ты прав, стоит поторопиться.
Дина, расстегнув нижние пуговицы зимнего пальто, с задором старшеклассницы побежала вперед, 
и он вынужден был тоже по-школярски догонять ее, оглядываясь, чтобы их не увидели знакомые, 
так как они уже находились недалеко от конторы.
Но вот и проходная. Тима посмотрел на часы. У них еще было пять минут.
- Не беги, Дина. Скажи лучше, тебе удалось уложиться в сто строчек? Ты нашла решение?
- Да, Тима. Я сидела до двух часов. Ты оказался прав. Нам надо добавить еще пару команд, 
условных переходов, иначе памяти не хватит.

Так они начинали свой рабочий день, пристроившись в цепочку сотрудников у дверей проходной.
Они не обращали внимание на улыбки все понимающих, упирающихся в их спины любопытными глазами 
всех цветов и оттенков. Они давно уже привыкли к ним.

Все произошло согласно продуманному на небесах сценарию. Наступил момент, как и у многих из 
нас, кому повезло в жизни….
Тима затаенно ждал этого дня, ждал и дождался. Он перенес все, и долгие месяцы влюбленности 
ее в своего врача, со свиданиями, девичьими слезами и радостным блеском глаз, и ее свадьбу, 
и время ее медового месяца, и время ее беременности и появления дочки, и после…. Он все ждал. 
Ждал и работал, работал на тот день, который обязательно придет. О неизбежности этого дня не 
знали только двое - она и ее муж. 
Дина простудилась и уже несколько дней не была на работе. Им надо было срочно вносить 
исправления в коды. До испытаний оставалась неделя, и он должен был приехать к ней с двумя 
ее девочками и одним мальчиком из группы. Она уже была ведущим инженером, руководила группой, 
которую ей Тима словно в подарок преподнес, сам со стороны управляя процессом, являясь 
руководителем проекта. 
В тот вечер она сама позвонила ему и просила приехать на час раньше, а может и на полтора - 
им сначала надо обсудить все вдвоем. Так они делали всегда, и это было привычным стилем 
их руководства работой группой программистов. Она так и сказала,  - Лучше на полтора, можем 
не успеть. И Тиме показалось, в голосе ее нечто такое…. 

Этот голос заставил его закрыть глаза и вспомнить номер в гостинице, застолье, шампанское 
по случаю первого рабочего дня системы и ночь в ее комнате, на полу перед кроватью, где 
он как пес охранял ее сон. Он помнил, что охмелевшая, во сне она опустила руку и гладила 
его волосы, а он затаился, не смея пошевельнуться.
Именно с той поры Тима был почти постоянно рядом с ней, зная все подробности ее девичей, 
а затем и женской жизни. Она не рассказывала. Он просто знал, улавливая все по ее голосу, 
движениям, ароматам, настроениям, полуфразам. 
А Дина? Дина просто жила, а Тима был всегда рядом – на работе, по пути домой и в контору, 
на семейных торжествах. За три дня болезни, оказавшись совсем одна, (муж с дочкой остались 
на даче), ей неожиданно стало не хватать Тимы. Она еще ничего не поняла, но это было так 
непривычно – без него. А еще, прочитанный Диной рассказ Куприна о старике и девушке, на 
скале у близкого моря. Она взяла томик Куприна и открыла наугад…. 

Книжка сама раскрылась на нужном для нее сейчас месте. Старик был безобразен, но так притягивал 
красавицу своими дивными историями под звездным небом, под рокот волн. Девушка не дождалась 
своего героя, отдавшись во власть мудреца-сказителя. 
Это было моментом истины.  Дина дошла до кульминационной сцены, ее бросило в холодный пот и даже 
стало сначала страшно.
Куприн искусно расшифровал для нее пять лет, проведенных рядом с УЧИТЕЛЕМ, и ей захотелось 
отплатить, а может и наоборот - принять плату. Потом вечером у нее случился жар, она металась 
вся мокрая.  Жар прошел - наступил кризис,  Болезнь выходила из нее, но в бреду она  уже
отдавалась  власти своей новой страсти. 

Дина открыла Тиме на звонок, и он остолбенел от ее вида. Легкий сатиновый халатик, наброшенный 
на явно голое тело, был расстегнут на две верхних пуговички. 
Тима не то что бы смутился, а просто подумал, что застал Дину врасплох, что она не успела 
переодеться, и отвернулся, одновременно скидывая дубленый полушубок, давая ей возможность 
вернуться к себе в комнату. Но он почувствовал, что она не уходит, а помогает сдернуть рукава 
тулупа. Это было что-то новое, и Тиме стало не по себе. Тулуп так и спустился на пол – ни он, 
ни она не помешали ему в этом. 
Некоторое время Тима пережидал лицом к двери, тщетно стараясь отогнать увиденное. Несколько 
мгновений тишины, и он решил поднять свой холодный полушубок. Ему пришлось присесть и 
повернуться - она смотрела сверху вниз и словно просила не упускать драгоценных минут.
Черные брови над большими карими глазами разлетелись в стороны - Дина явно торопила его 
следующий шаг. Его ноги подкосились сами собой, он уже стоял перед ней на коленях, одновременно
склоняя голову, застигнутый врасплох ее порывом. Так получилось, что когда голова Тимы 
находилась на уровне пятой пуговицы сверху, Дина подалась вперед, и он прижался к своей мечте, 
почувствовав, что ее руки не оттолкнули задуревшую голову, а прижали с такой силой, что 
надо было только замереть в долгожданном мгновении.
Он поднял руки, обхватил ее чуть ниже талии, но халатик уже скользил с ее плеч, и ему 
необходимо было чуть отстраниться, чтобы утонуть в открывшееся наготе ее и дать халату 
закончить свое падение. Полушубок словно сам распростерся белой овчиной кверху, создавая
свадебное ложе между ними. (Геро, Леандр и пастух – огромная милоть из густой козлиной 
шерсти). 

Она помогала ему обнажиться и освободила плоть, завладев им с ловкостью зверя поймавшего 
жертву. Он тоже не обманул ее ожиданий, доставлял ей блаженство, лаская вожделенные прелести 
с такой страстью, которая накопилась в нем все годы неудовлетворенной их близости. 
Его мужская сила перечеркнула обязательства в супружеской верности и мужской дружбы.
Небывалое наслаждение остановило время и предопределило ее добровольно рабство. 
Ярость Тимы была безгранична, словно он не верил в повторение случившегося когда-либо 
в будущем. 

В тот день их безумие продолжалось ровно столько, сколько им было отведено до звонка пришедших 
сотрудников, и тем пришлось немного потоптаться за дверью. Но все обошлось. Падение удалось 
удачно скрыть - была хорошо сыграна роль углубленных в программные коды руководителей проекта.
Миллионы мечтателей, ищущих подругу в жизни, любовницу в объятиях, друга в повседневности, 
товарища в творчестве – миллионы убедившиеся, что невозможно совместить все в одной женской 
оболочке – это для вас. Кто может подсчитать вероятность такого невероятного события? Когда 
дроби умножаются – результат становится еще меньше. Но шанс есть, и он выпал на Тиму. 
Чудо свершилось. 

Так началась их тайная жизнь. Тимина ненасытность не знала предела - он искал любой 
возможности вновь и вновь к всепожирающей близости.
Они оказались классными актерами. Никто в конторе не сомневался в платонических, хотя и 
необычайно близких, отношениях коллег по творчеству, успешному и плодотворному. Начальство 
продолжало боготворить парочку, сотрудники безропотно подчинялись.

Но вот муж. Славный, добрый, заботливый, интеллигентный и любящий. Да, Дине пришлось во много 
раз тяжелее, так как приходилось играть и с мужем. Встретившись с настоящим, ей надо было как-то 
переносить узаконенную близость с ним. Муж и на сотую долю не мог насытить ее теперь, когда она 
познала себя. 
Нет ничего страшнее этих сравнений. Потом она научилась закрывать глаза в минуты близости с ним
и видеть, нет, точнее ощущать,  в эти мгновения Тиму. Стало легче. А то, что оставалось не 
досмотренным при этом, она «досматривала» со своим пылким и желанным героем после. 
А муж был хорошим другом, жалел Тиму, его трудное детство, его неустроенность в жизни, 
физические недостатки, тик, картавость. Он был так благодарен Тиме за жену, за постоянную 
помощь ей в работе. Дина всегда вечерами рассказывала об их с Тимой успехах.
Муж постоянно просил приглашать Тиму к ним домой и обсуждал вместе с ним перипетии в 
разработках, ругал их дурное начальство, коварство Паши (конкурента из другого
отдела), бездарность некоторых подчиненных.
Муж был настолько добродетелен, что даже такая рассудительная, такая хорошо воспитанная, такая 
преданная семье Дина не выдержала. Это случилось в один из вечеров, когда она сослалась на 
головную боль, прилегла на диванчик в проходной гостиной, явно желая остаться на нем ночевать, 
а муж ласково решил помочь ей облачиться в ночную рубашку и перенес на супружеское ложе. 
Он был так нежен и  обеспокоен, что….

Да, она не выдержала. У женщин бывают срывы. И она сорвалась. Она все рассказала этой же 
ночью, откатившись к своему краю кровати, предложив им жить дальше, как друзья. Она даже 
вспомнила историю Лили Брик и Маяковского. Мужа Дины тоже звали Ося.
Муж ничего ей не ответил, но, полежав немного в молчании, заплакал и, стыдясь своей слабости, 
сам,  добровольно, перешел спать в эту ночь на диван. На долгие дни он стал тихим и покорным, 
молчаливым, по-прежнему ласковым и очень предупредительным. Спать, правда, они продолжили 
вместе, так как не хотели, чтобы дочка задала естественный и прямой вопрос. Вернее спала Дина, 
а он лишь закрывал глаза, стараясь приблизить утро.
Дине показалось, что муж привык и смирился со своим положением, а месяца через три он вообще 
повеселел, стал шутить, хотя и не дотрагивался до Дины, сохраняя договоренность.
Но там, где-то высоко, высоко, где идет борьба между добром и злом, где подписываются соглашения 
и вершаться судьбы, дошла очередь и до них.
Неожиданно Тима заболел той страшной, неизлечимой болезнью, когда доктора только 
устанавливают факты и определяют сроки. Болезнь Тимы заставила Дину забыть на время о семье, 
а вот работала она по-прежнему отчаянно – за двоих.

Вечерами, а потом и ночами, она пропадала у Тимы в больнице. Но недолго. Тимы не стало.

На похоронах было полконторы, и многие ей выказывали соболезнование, как матери или сестре Тимы.
Неожиданную речь произнес Паша, назвав Тиму гением вычислительной техники. В конце все же он 
добавил, что Тима ничего не скрывал от своих сослуживцев и бескорыстно передал им свой талант 
и знания. После этих слов Дина заплакала еще сильнее. Ее отвели в сторону.

Тимы не стало, а проекты остались. Все вокруг удивились ее силе - Дина  лишь  замкнулась, но 
внешне держалась спокойно и с достоинством. Она продолжала вести начатые проекты,
потом стала начальником со многими подчиненными.
Муж отнесся с сочувствием к трагедии потери друга и сослуживца. Больше месяца ничего не изменялось 
в их образе жизни, а уже после предложил ей если не забыть, что между ними произошло, то хотя 
бы постараться вернуться к супружеству. Он так и произнес – вернуться. Она его поняла, но 
промолчала. Она долго плакала в тот день, закрывшись одна в ванне, правда, предусмотрительно 
включив душ.

Но время…. Через не такой уже большой его отрезок Дина сама в полусне прижалась ночью к мужу, 
как бы благодаря за поддержку и за все, что он для нее сделал. Он ответил, и ласки его были, 
как и раньше нежны.
Через год  Дине приснился сон, словно она сидела на лекции, а муж защищал диссертацию. Он 
рассказывал, как выращивают опухоль у подопытных животных. Но в середине лекции он выскочил 
на середину сцены и оказался чертом на метле, а потом он несколько раз повторил – крыса, 
крыса в моем доме. Она тогда сразу же проснулась, наклонилась над спящим мужем. Он, 
действительно, что-то бормотал, как-то странно улыбаясь во сне. Она затихла. Ей показалось,  - Крыса,
крыса, крыса….

Дина задумалась - муж и раньше не раз рассказывал об экспериментах в их лаборатории. 
Болезнь Тимы была очень схожа с этими рассказами. Она снова посмотрела на мужа. Муж спал, а над 
головой его металась тень летучей мыши. Она очень испугалась, взмахнула рукой, чтобы прогнать 
непрошенную гостю, но та оказалась тенью ее самой от ночного бра.
Дине не спалось. Тима. Какое совпадение. Какой страшный исход. Муж надеется, что лет через сорок 
наука победит страшную болезнь. Он и сам посвятил этому всю свою жизнь. Опыты очень опасны. 
Опять же Тима….
Стечение обстоятельств.

Она тихонечко встала с кровати, разбудила дочку, второпях сложила в чемоданы самое необходимое и 
уехала к родителям на Старо-Невский.

Да, она еще написала записку мужу….