Давно-давно, когда я еще в пятый класс ходил, а может быть и раньше, жила в нашем дворе учительница английского и французского языка, Аурика Ионовна. Она много языков знала, но позабыла их название, так как жила одиноко и была очень старая. Она нам от Румынии досталась. Но по-русски хорошо и чисто говорила, правда тихо, слабенькая была.
Закалка и достоинство ей от румынской аристократии достались. Она прекрасно помнила, как себя должны вести приличные люди. Что в обществе допустимо, а что нет. Я потом в разных странах бывал, многие обычаи видел. Должен сказать, что у нас превратное впечатление сложилось. Например, об английской чопорности и манерности. Я вам так скажу: более воспитанных людей, чем старики Румынией взращенные, не встречал.
Очевидно, молдавская знать периода румынского господства впитала правила хорошего тона, так, как ортодоксальные евреи положения Талмуда. Малейшее отступление от предписанного поведения считалось смертным грехом и каралось обструкцией и бойкотом.
– Вы представляете, у мадам Чугуряну забыли подать рыбные вилочки к столу. Рыбы не подавали, но это неважно. А красное вино разливали в цветные бокалы! Кошмар!
– Ужас! И это у мадам Чугуряну, которая покупала эти вилочки вместе со мной еще при Антонеску. Безобразная небрежность. И ее прислуга осмелилась говорить, не будучи спрошенной! Куда мы катимся?
С бедной мадам Чугуряну переставали здороваться. И ее участь была обречена до тех пор, пока она долгим, может быть десятилетним безупречным поведением, не восстанавливала себя в глазах общества. Не обязательно знатного или богатого.
К моему деду ходили играть в субботний преферанс весьма импозантные люди. Флом с Бантиком, его супруга и городской архитектор. Присоединили Бантик к Флому мы с братом, подглядывающие за чудной компанией. Вместо галстука он носил бант таких же чудовищных размеров, как и те, что навязывают школьницы, идя на торжественное мероприятие, только ярко синего цвета. Жена Флома приходила в черном бархатном балахоне, вызывающем в памяти литературные собрания времен Маяковского. Себя с Фломом она называла футуристами и пила только водку, так как они, видите ли, стояли «за чистоту нравов». Архитектор, бывший несколько моложе остальных, носил на пальце правой руки кольцо с таким камнем, что им запросто можно было подбить глаз, даже на расстоянии десяти метров. Нам с братом все надо было знать, и мы как-то спросили его, для чего он носит такой перстень? Дивясь нашему убожеству и незначительности, он, глядя поверх наших стриженых голов, заявил:
– Как для чего?! Для дэмонстрации!
В такой среде была воспитана и Аурика Ионовна.
Дядя Жора Пинюгин. Огромный, шумный, но дружелюбный сосед был завзятым рыболовом. Он знал такие места, о которых мы, пацанва, только мечтать могли. И привозил он оттуда по два мешка рыбы. В то время, когда холодильников не было, а насчет засолки и вяленья рыбы в сухопутной Молдове царили дичайшие представления, излишек рыбы щедро раздавался соседям. Каждый раз, когда маленький «Москвич» дяди Жоры, с запасным колесом сзади, появлялся во дворе, соседи лезли на полки за большими эмалированными мисками, а коты уже загодя начинали облизываться.
Однажды, поборов свою застенчивость, а может и врожденную гордость, и Аурика Ионовна подошла к квартире Пинюгиных.
– Мадам Пинюгина, – несколько заносчиво сказала она, – будьте добры, дайте мне, пожалуйста, две рыбки.
– О! Будьте любезны! Сколько хотите. Жора опять много наловил.
– Нет-нет. Только две, – высокомерно ответила старая аристократка. – Этого, я полагаю, будет вполне достаточно.
Взяв обе рыбы за хвост, и сдержано поблагодарив, она развернулась и, не сгибая своей костлявой спины, направилась прямо к мусорному баку. Подняв его крышку, она бросила туда обе рыбки и прошествовала в свою комнату.
– Аурика Ионовна! Если вам не нужна была рыба, зачем же вы ее просили? – спросила несколько обескураженная жена дяди Жоры.
– А что я нищая? – ответила потомок римского легионера.
Я понимаю, что ждать от полковника анализа тонких душевных движений просто смешно, но, тем не менее, мне хотелось показать борьбу в сознании старой аристократки между желанием поесть рыбки и врожденной гордостью. Так она проявила протест против мещанского благополучия. И я что-то не припомню, чтобы расположил клаку за экраном, показывать где смеятся, а где нет. Так что это вполне на ваше усмотрение. Мулцемеск! Да, о продаже и покупки рыбы в те времена и речи не было. Мое почтение, мадам Черная!
Доброго времени, Автор! Спасибо... Интересные судьбы... Каждый со своим мировосприятием... Вам благоденствия, успехов в творчестве, любви, радости, счастья... С уважением, Валентина...
Помочь сайту
Поздравления
