Литургия верных

30 мая 2012 - Вера Климова

                   Май богат праздничными и выходными днями: милостью государства дачники получают благословенные выходные для усердного «отдыха» на дачных участках с целью повышения эмоционального тонуса и обеспечения себя хоть какими-то овощами на зиму. К счастью, огородно-дачная лихорадка миновала меня и в этом году - еще два года назад, получив целительную инъекцию в виде полного несоответствия полученного урожая вложенным силам и капиталовложениям, я решила подарить свой крошечный огородик моему псу для его физического совершенствования. Поэтому первые четыре майских «праздничных» дня провела у компьютера в поисках данных о бойцах, отдавших жизни в прошлую Великую войну.

 

           Два как бы рабочих дня не обещали ничего нового и на предстоящие выходные. Кроме одного. 9 мая с детства любимый день. Не могу назвать его праздником, не знаю почему. Просто для меня это особый день, вне всяких праздников, дат и юбилеев. Маленькую меня мама водила к Мемориалу, Теперь хожу туда сама. Всегда. В любую погоду. И эти выходные отличались бы от прошедших только тем, что вначале были бы цветы у Мемориала и для всех встреченных на пути к нему Бойцов той войны, пока еще живущих. Быстрые слезы у них на глазах, скомканные в волнении слова благодарности: их - мне, а мои – им… А потом – другой Мемориал, поисковые базы, помогающие установить хоть что-то хоть о ком-то. И , если повезет, возможность вернуть времени и памяти имя еще одного пропавшего без вести, списанного до срока, подчас без выяснения реальной дальнейшей судьбы…
                 

            За прошедшие к тому времени почти два месяца поисковой работы многому научилась, но самым потрясающим было одно странное чувство… Возможно кто-то сейчас скажет об излишней экзальтации, излишней эмоциональности или еще о чём-то таком, что позволит любому покрутить у виска пальцем, дескать так не бывает, но… По мере того, как вникала в эту работу, как открывались тайны прошлого, порой очень страшные в своей нелепой жестокости и цинизме равнодушия по отношению к рядовым бойцам, формировалось какое-то необычное ощущение их присутствия рядом. Или моего - там? Не знаю. Знаю только одно: что-то незримое, необъяснимое ни с точки зрения традиционной науки, ни с позиций здравого рационализма связало мою судьбу с судьбами тех, кто тогда ушел в вечность на том самом черноморском берегу. И теперь уже мой долг, насколько это будет возможно, вернуть хотя бы имена кого-то из них из безвременья «пропавших без вести», а значит до сих пор не обретших покой.

           Уже в конце первого межпраздничного рабочего дня раздался звонок, нежданный звонок из прошлого… И случилась эта поездка - паломничество. Как-то легко все решилось с пропусками на работе, невыполненные задания решились в пять минут, и утром следующего дня я уже ехала в междугородном автобусе по святым местам России, еще с трудом осознавая зачем и куда я еду и как же все это могло так быстро получиться – совершенно ведь никуда не собиралась, да и денег с собой всего-то три с небольшим сотни на 5 дней. Но я ехала.

               В тот монастырь, - Задонский Рождество-Богородицкий мужской монастырь,- мы приехали уже заполночь. Нас разместили на ночевку в храме Рождества Богородицы на хорах. Удивительное ощущение - чувство – переживание от необычайного уюта, покоя, неспешной, не показной торжественности ночного храма, освещенного лишь светом неугасимых лампад. Покойная тишина нарушалась лишь чтением неусыпаемой Псалтири.

   Когда входили в храм, пожилой служка, улыбаясь сказал:
   - У нас здесь всякое бывает. Не удивляйтесь и не пугайтесь.

                   Как-то быстро все уснули. Сквозь сон услышала пение молитв, которые поют лишь на литургии. Открыла глаза – неужели проспала? Все спали, На часах было три часа ночи. В это время не может служиться литургия, никак не может. Но служба шла! Дьякон читал положенные молитвы. Священник благославлял на чтение Евангелия. Вот вступили певчие. Я встала , подошла к перилам хоров… И опешила: храм был полон.

                 Люди ли, тени ли были везде. На всех была военная форма, форма той войны… Кто-то оглядывался, кто-то улыбался, кто-то махнул мне рукой. Лица их были знакомы, до боли знакомы. Откуда я могла их знать? Откуда?? Я не была там тогда. Но передо мной внизу стоял Людвинчук, раненый, высокий, худой и улыбающийся…Вот наконец-то стретились братья Гайк и Эрванд Айрапетовы – воевали рядом, пропали без вести почти в один день под Севастополем, но так и не встретились тогда, в 42-м. Ида Петрушко…Она была тогда на второй батарее вместе с Саламбеком Дзампаевым. И здесь они рядом.

                  Павел Нельзин, Фомин Павел , Потапов Георгий, Рощин Андрей… Снова они вместе…Матросы тральщика «Маныч», пропавшие без вести в конце июня и осужденные в декабре 42-го за измену Родине…Как, когда попал Павел Нельзин в один из севастопольских дотов , на стене которого успел оставить надпись: «Здесь был Павел Нельзин из Баку», наверное, навсегда останется загадкой... Тогда он был совсем мальчишкой… Он погиб немного позже, в августе 44, в Белоруссии – так говорят документы…Судьба остальных неизвестна.

               Сколько же их! Почти всех знаю. Сергей Ведмедь, Николай Рыбалко, Борис Пучин, Семен Ишков, политрук Райко, Андрей Патт, Николай Зинченко, Войтенко Михаил … Тогда, 3- 4 июля 1942 их «списали». Всех. Как «пропавших без вести». А жене Николая Зинченко передавали письмо в начале 50-х от него. Как сказали, с Севера. Но на все ее запросы был один ответ: «не значился, части с таким номером не было»…
              

               Служба шла своим чередом. Мне не было страшно с ними. Каким–то умиротворенным светом светились их глаза. Не могу объяснить как, но я знала, о чем они думали, о чем молились… Православные, мусульмане, буддисты, атеисты…Они молились об одном : тогда в 42 – о Победе, сейчас – о возвращении к своим, к родным…Даже спустя столько лет, пусть только в памяти, но о возвращении.

               Пугало только одно - невозможность реальности происходящего, и скорее всего - возможность потери рассудка, перегруженного безотпускным режимом работы да безмерным потоком информации…. Рядом кто-то всхлипнул. Это была женщина из нашей группы. Поодаль стоял еще кто-то вцепившись руками в перила хоров. Они ТОЖЕ видели ИХ…

             Служба закончилась. Благословение священника. И люди-тени покинули храм. Мы стояли и смотрели на опустевшую церковь и не могли произнести ни слова. Да и что можно говорить…

              Наутро я спросила у служителей храма, что это было? Настоятель печально улыбнулся:

   - В эту ночь они всегда приходят. Не все их видят. А эта ночная литургия идет всегда в эту ночь. Только каждый видит своих. Если дано ему увидеть.

              Это была ночь с 8 на 9 мая 2010 года.

 

© Copyright: Вера Климова, 2012

Регистрационный номер №0052059

от 30 мая 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0052059 выдан для произведения:

Май богат праздничными и выходными днями: милостью государства дачники получают благословенные выходные для усердного «отдыха» на дачных участках с целью повышения эмоционального тонуса и обеспечения себя хоть какими-то овощами на зиму. К счастью, огородно-дачная лихорадка миновала меня и в этом году - еще два года назад, получив целительную инъекцию в виде полного несоответствия полученного урожая вложенным силам и капиталовложениям, я решила подарить свой крошечный огородик моему псу для его физического совершенствования. Поэтому первые четыре майских «праздничных» дня провела у компьютера в поисках данных о бойцах, отдавших жизни в прошлую Великую войну.

   Два как бы рабочих дня не обещали ничего нового и на предстоящие выходные. Кроме одного. 9 мая с детства любимый день. Не могу назвать его праздником, не знаю почему. Просто для меня это особый день, вне всяких праздников, дат и юбилеев. Маленькую меня мама водила к Мемориалу, Теперь хожу туда сама. Всегда. В любую погоду. И эти выходные отличались бы от прошедших только тем, что вначале были бы цветы у Мемориала и для всех встреченных на пути к нему Бойцов той войны, пока еще живущих. Быстрые слезы у них на глазах, скомканные в волнении слова благодарности: их - мне, а мои – им… А потом – другой Мемориал, поисковые базы, помогающие установить хоть что-то хоть о ком-то. И , если повезет, возможность вернуть времени и памяти имя еще одного пропавшего без вести, списанного до срока, подчас без выяснения реальной дальнейшей судьбы…
   За прошедшие к тому времени почти два месяца поисковой работы многому научилась, но самым потрясающим было одно странное чувство… Возможно кто-то сейчас скажет об излишней экзальтации, излишней эмоциональности или еще о чём-то таком, что позволит любому покрутить у виска пальцем, дескать так не бывает, но… По мере того, как вникала в эту работу, как открывались тайны прошлого, порой очень страшные в своей нелепой жестокости и цинизме равнодушия по отношению к рядовым бойцам, формировалось какое-то необычное ощущение их присутствия рядом. Или моего - там? Не знаю. Знаю только одно: что-то незримое, необъяснимое ни с точки зрения традиционной науки, ни с позиций здравого рационализма связало мою судьбу с судьбами тех, кто тогда ушел в вечность на том самом черноморском берегу. И теперь уже мой долг, насколько это будет возможно, вернуть хотя бы имена кого-то из них из безвременья «пропавших без вести», а значит до сих пор не обретших покой.
   Уже в конце первого межпраздничного рабочего дня раздался звонок, нежданный звонок из прошлого… И случилась эта поездка - паломничество. Как-то легко все решилось с пропусками на работе, невыполненные задания решились в пять минут, и утром следующего дня я уже ехала в междугородном автобусе по святым местам России, еще с трудом осознавая зачем и куда я еду и как же все это могло так быстро получиться – совершенно ведь никуда не собиралась, да и денег с собой всего-то три с небольшим сотни на 5 дней. Но я ехала.
   В тот монастырь, - Задонский Рождество-Богородицкий мужской монастырь,- мы приехали уже заполночь. Нас разместили на ночевку в храме Рождества Богородицы на хорах. Удивительное ощущение - чувство – переживание от необычайного уюта, покоя, неспешной, не показной торжественности ночного храма, освещенного лишь светом неугасимых лампад. Покойная тишина нарушалась лишь чтением неусыпаемой Псалтири.
   Когда входили в храм, пожилой служка, улыбаясь сказал:
   - У нас здесь всякое бывает. Не удивляйтесь и не пугайтесь.
   Как-то быстро все уснули. Сквозь сон услышала пение молитв, которые поют лишь на литургии. Открыла глаза – неужели проспала? Все спали, На часах было три часа ночи. В это время не может служиться литургия, никак не может. Но служба шла! Дьякон читал положенные молитвы. Священник благославлял на чтение Евангелия. Вот вступили певчие. Я встала , подошла к перилам хоров… И опешила: храм был полон.
   Люди ли, тени ли были везде. На всех была военная форма, форма той войны… Кто-то оглядывался, кто-то улыбался, кто-то махнул мне рукой. Лица их были знакомы, до боли знакомы. Откуда я могла их знать? Откуда?? Я не была там тогда. Но передо мной внизу стоял Людвинчук, раненый, высокий, худой и улыбающийся…Вот наконец-то стретились братья Гайк и Эрванд Айрапетовы – воевали рядом, пропали без вести почти в один день под Севастополем, но так и не встретились тогда, в 42-м. Ида Петрушко…Она была тогда на второй батарее вместе с Саламбеком Дзампаевым. И здесь они рядом.
   Павел Нельзин, Фомин Павел , Потапов Георгий, Рощин Андрей… Снова они вместе…Матросы тральщика «Маныч», пропавшие без вести в конце июня и осужденные в декабре 42-го за измену Родине…Как, когда попал Павел Нельзин в один из севастопольских дотов , на стене которого успел оставить надпись: «Здесь был Павел Нельзин из Баку», наверное, навсегда останется загадкой... Тогда он был совсем мальчишкой… Он погиб немного позже, в августе 44, в Белоруссии – так говорят документы…Судьба остальных неизвестна.
   Сколько же их! Почти всех знаю. Сергей Ведмедь, Николай Рыбалко, Борис Пучин, Семен Ишков, политрук Райко, Андрей Патт, Николай Зинченко, Войтенко Михаил … Тогда, 3- 4 июля 1942 их «списали». Всех. Как «пропавших без вести». А жене Николая Зинченко передавали письмо в начале 50-х от него. Как сказали, с Севера. Но на все ее запросы был один ответ: «не значился, части с таким номером не было»…
   Служба шла своим чередом. Мне не было страшно с ними. Каким–то умиротворенным светом светились их глаза. Не могу объяснить как, но я знала, о чем они думали, о чем молились… Православные, мусульмане, буддисты, атеисты…Они молились об одном : тогда в 42 – о Победе, сейчас – о возвращении к своим, к родным…Даже спустя столько лет, пусть только в памяти, но о возвращении.
   Пугало только одно - невозможность реальности происходящего, и скорее всего - возможность потери рассудка, перегруженного безотпускным режимом работы да безмерным потоком информации…. Рядом кто-то всхлипнул. Это была женщина из нашей группы. Поодаль стоял еще кто-то вцепившись руками в перила хоров. Они ТОЖЕ видели ИХ…
   Служба закончилась. Благословение священника. И люди-тени покинули храм. Мы стояли и смотрели на опустевшую церковь и не могли произнести ни слова. Да и что можно говорить…
   Наутро я спросила у служителей храма, что это было? Настоятель печально улыбнулся:
   - В эту ночь они всегда приходят. Не все их видят. А эта ночная литургия идет всегда в эту ночь. Только каждый видит своих. Если дано ему увидеть.
   Это была ночь с 8 на 9 мая 2010 года.

 
В июле 42-го...
Рисует мальчик синеву...
Рейтинг: +1 891 просмотр
Комментарии (2)
Дмитрий Криушов # 2 июня 2012 в 20:12 0
знаете, вера, с удовольствием обозвал бы Вас фантазеркой, падкой до мистики и популизма-на-крови, да вот какая закавыка: сам тоже единожды подобное слышал. Нет, не видел, не знал, просто слышал. Я Его очень попросил ответить, и Он ответил. Можете считать меня шизофреником. С уважением - Д.К.
Вера Климова # 3 июня 2012 в 15:45 0
Дима, спасибо, что откликнулись на этот неоднозначный рассказ.
но свидетелем той литургии был не один человек.
А, простите, спекулировать вот этим - вот это для меня неприемлемо.
что касается мистики - увы, тоже не велик спец в данной области - как-то больше верю фактам реальным.
Но вот здесь... когда стала заниматься поисковой работой, много всякого увидела, странного и необъяснимого.
Мы просто очень мало знаем о мире вообще и о мире мертвых в том числе.
С уважением, Вера.