СОНЬКИНО СЧАСТЬЕ

26 июня 2012 - Петр Шабашов
article58578.jpg
 
   
       В первый раз в жизни Соньке отчаянно повезло…
 
       Попросила её соседка Вера Федоровна подсобить с торговлишкой на открывшейся в райцентре ярмонке: продать несколько мешков картопли. Зарендовали за литр самогонки соседа Яшку, тот подогнал свой раритетный «Иж-Юпитер», загрузили мешки, сели и рванули в райцентр Рябиновку… раза в два быстрее, чем на лошади! Только пыль столбом!
 
       Торговля шла бойко. Уже к обеду продали весь товар, Вера Федоровна выдала Соньке 500 рублей премиальных, села в мотоциклетку и умчалась на попукивающем на весь райцентр агрегате в родное Кривокосово.. А Сонька осталась. Так – погулять, на людей посмотреть да хоть немного развеять свою бабью грусть-тоску.
 
       Пошла по ярмонке. Смотрит – сидит бабуля, божий одуванчик, сарафанчик на ней холщовый, свежевыбеленный, головка – подобь первому снежку, рядом корзиночка ивовая, а в ней тоже что-то беленькое, пушистое, как рукавичка, и глазками своими голубыми так луп-луп, луп-луп… Котенок!
 
     - Продашь, бабуль? – спросила Сонька и, взяв котенка из корзины, нежно поцеловала его в розовый носик.
     - Да за так отдам, красавица! – проскрипела старуха несмазанным рыдваном. – Этот-то  – последний, поскребыш!
 
       Сонька чуть не задохнулась от счастья:
     - Бесплатно, что ль?
     - Да забирай! – махнула рукой старая.
 
       Сонька засунула котеночка в глубокое ущелье, находящееся у ней меж обширных грудей:
     - Спасибо, бабушка! А зовут-то его как?
     - Дык… Софьей и зовут…
     - Как меня? – выдохнула Сонька остатками перегара и рванула к выходу с ярмонки, пока старуха не передумала.
 
     - А деньги? – догнал ее тележный скрип.
       Сонька вздрогнула, остановилась и обернулась назад. Нет, котенка она не отдаст! Ни за что! Хоть на куски ее режь!
 
     - Какие деньги, бабуль? Ты ж сказала – бесплатно! – а сама меж тем нащупала в кармане потную, мятую, честно заработанную пятисоточку… Так и хотелось достать ее и бросить в лицо старухе: да подавись ты, ведьма! Чай, не обеднеем!..  – но Яга её опередила:
     - Давай, рупь гони, красавица!
     - Рупь? – оторопела Сонька.
     - Ну да… Примета такая есть: не приживется у тебя животинка, ежли денюжку не дашь.
 
       Сонька лихорадочно пошарила по карманам, нашла счастливый рубль, хотела отдать доброй бабульке, а той уже и след испарился. Видно, успела на метле упорхнуть, старая…
 
                                                              ххххх
 
       Вернувшись домой, Сонька первым делом устроила для Софьи мягкую постельку. Потом, побегав по соседям, притаранила трехлитровую банку молока. Поставила перед кошечкой красивую тарелочку. Налила молока и приготовилась смотреть, как котенок будет лакать молочко и нежно мурмуркать.  А Сонька от умиления даже всплакнет…
 
       Но кошка от молока отказалась. Сонька запаниковала: чем же ее кормить? Предложила колбасных обрезков – не ест. Воду – не пьет. Тогда со злости она плеснула в плошку перебродившего кваса и… о, чудо! Софья в пять секунд вылакала порцайку, занюхала лапой, брякнулась на спину и блаженно заурчала!.. Сонька только и успела, что сморгнуть пару раз, - настолько стремительно всё произошло. Потом села на  табуреточку, подперла щеку ладонью и задумалась…
 
       Вот почему жизнь такая несправедливая? Почему ей в жизни не везет, а если и везет, то задом-наперед?
 
       Взять, к примеру, ее соседку, Веру Федоровну… Вот она прожила счастливую жизнь. Когда была маленькой, ее звали, как и положено, Верочкой. Потом – Веркой. Потом Верой, Верой Федоровной и, наконец, когда она состарилась и стала походить фигурой на дождевую бочку, - Верандой. Это правильно.
 
       А у ней, Соньки, все наоборот. Когда она была маленькой, вечно полупьяная мать называла ее С`офой и Софьей Леонидовной. Неисправимый  полузэк-отец навещал семью примерно раз в 3 года, пересчитывал «пятерки» в дневнике дочери, жал ей руку, называл «Софоклом» и снова отбывал по месту назначения.
 
       Первый муж объелся нетрезвых груш и умер, не приходя в сознание. Второй муж не помнил не только её имени, но даже где находится калитка его дома. В отместку, она тоже бросила двух следующих мужей. Таким образом, счет её семейной жизни сравнялся – 2 : 2, но Главный Судья не назначил дополнительного тайма, и к сорока годам она уже превратилась в просто Соньку.
 
      «Нет, - думала Сонька, умильно разглядывая сладко посапывающую во сне кошечку, – ты никогда не будешь Сонькой, как я! Ты всегда будешь Софьей! Эх, не догадалась я спросить у бабульки, как звали твоего отца! Но ничего, придумаем тебе и отчество, и даже фамилию. Я тебя в обиду не дам!..»
 
       Когда Софочка проснулась, хозяйка тут же плеснула ей кваска – на опохмел – и подвинула ливерных обрезков на закуску. Но та только фыркнула недовольно. Сонька обалдела:
    - Ты чего это, Софья? И опохмеляться не будешь? Вот это да! Первый раз в жизни вижу такое чудо!
 
      Вместо ответа Софья деловито вскарабкалась по покрывалу на хозяйскую кровать, удобно устроилась на большой подушке и занялась личной гигиеной. Пока она вылизывалась и вычесывалась, Сонька успела разглядеть на ее белоснежной шкурке одно маленькое черное пятнышко.  И находилось оно… ну, откуда детки появляются…
 
     - Софья Леонидовна! – ахнула Сонька, даже не заметив, как присвоила своей красотуле собственное отчество. – Да ты у нас… прынцесса! Да с такой приметой все мужики будут наши! То есть коты… Мы сведем с ума всю деревню! Нет, за это надо выпить!..
 
                                                     ххххх
 
       Софья Леонидовна освоилась в сонькином доме без всяких церемоний. Первым делом оккупировала хозяйкину кровать и Соньку туда не пускала. И в руки не давалась. Квас потребляла исключительно по пятницам, перед выходными. Сонька нигде не работала и потому дней недели не знала. А Софья  знала. Полакав кваску, сразу засыпала, не устраивая распевок, не затевая драк и не называя хозяйку «клухой деревенской» и «прошмандовкой». А закусывала кильками в томате, запасы которых сохранились в местном сельпо еще со времен расцвета перестройки.
 
       По воскресеньям гуляла во дворе. Помахивала хвостом воробьям и грелась на солнышке. Увидев мышь, морщилась и делала лапкой деликатное «фи, отстань, чудовище!» Когти точила исключительно о чистое, отглаженное белье. Изредка – о хозяйку, когда та докучала ей своим пьяным сюсюканьем и попытками взять на руки. И часами занималась гигиеническими процедурами.
 
     - Готовишься? – иногда с улыбкой спрашивала Сонька. – Ну-ну, скоро уже… Невестушка ты моя ненаглядная! Красавица!
 
       Но однажды Сонька и сама глянула на себя в зеркало и ахнула! Перед ней стояла какая-то синюшного вида старуха: без передних зубов, с оплывшей физиономией, с комком пакли на голове и фигурой борца сумо.
 
     - Господи, во что же я превратилась! – сказала она себе и, не раздумывая, рванула на перекладных в райстолицу. Там она вставила себе недостающие зубы, прикупила несколько платьев, обуви и ливерной колбасы на закуску. Потом вдруг вспомнила, что на колбасу можно было и не тратиться: пить она стала совсем мало.
 
       Приехала домой, обрядилась в обновки, и ну крутиться перед Софьей - и так, и этак! Ну, чудо-баба! Правда, когда взвешивалась в райбольнице, сломала медикам двое весов, но это дело поправимое. Весы то есть… Софья на ее кривлянья только кисло пожмуривалась и  зевала, а на предложение хозяйки обмыть обновки даже не муркнула. Потому что все праздники переносились на пятницу, даже Новый год. А дабы соблюсти график, Сонька купила в магазине огромущий календарь и прибила его гвоздями над кроватью. Чтобы не пропустить.
 
       Наконец, примерно через год, настало время полетов во сне и наяву. У соседа Васьки, что ежедень сувал свою репу в дверь сонькиного дома с требованием сорокаградусной подливки, - был кот, тоже Василий. Но если Васька видом был прыщ и клоп, а голова его больше напоминала небритую женскую коленку, то котяра наоборот – товарищ  был сурьезный, представительный и шерстяной, как три барана.
 
       Однажды он и наведался в гости.  Софья Леонидовна в это время почивала, но, увидев Василия, спрыгнула с кровати и повела гостя во двор.
 
      «Господи! – подумала Сонька. – Это ж у моей Софочки первое свидание! Дай бог, чтоб у них всё сладилось! Василий-то, кажись, ничего мужик: не пьет, не курит, по девкам не шляется, на рыбалке сутками не пропадает, матом не ругается… Хороший жених!»
 
       Через пару часов Сонька вышла во двор. Кот Василий лежал на земле – мертвый… Или почти мертвый. Один глаз у него закатился под веко, другой ополз к земле. Грязная шкура была разодрана в клочья. Передняя лапа дергалась в агонии. «Всё, кобздец мужику! – подумала Сонька. - Разделала моя Софочка жениха под орех! А ведь девочка была! И опыта – никакого! Так вам, кобелям, и надо!..»
 
       Потом оглянулась по сторонам в поисках своей любимицы и увидела на земле трупики разорванных на мелкие фрагменты воробьев. Десятка полтора, наверно. От этих воробьев спасу не было: склевали всю ягоду в огороде, загадили окна, даже в сенях вили себе гнезда… И тогда Соньку как шарахнуло: так это ж ее Софочка загрузила соседского кота домашней работой! Ай да умница! Так и надо воспитывать мужиков: сначала потрудись, поработай, а уж потом лезь к бабе со своими сопливыми нежностями! А то ишь… хотят, чтобы обед начинался сразу с десерта! Шиш вам на лбу!
 
                                                          ххххх
 
       Недели на две кот Василий пропал. Видно, залечивал физические и душевные раны. А потом заявился – какой-то грустный и поникший. Но Софочка и тут не пожалела ухажера: подвела к дырке в полу и велела ловить мышей. Может, и план ему установила. Например, пять мышей в день. А не выполнишь план – лишу женского обхождения. И даже не зыркай на меня, черт лохматый!
 
       И Сонька тоже изменилась: похудела, похорошела, сделала себе миникюр и по деревне теперь ходила в лаковых туфельках, а не в резиновых  сапогах, как раньше. Мужики ломали на нее шеи, некоторые даже намекали на приятную беседу в темноте, но Сонька уже научилась у своей Софочки: на одних презрительно фыркала, а на особо репеистых – шипела. Помогало. Отваливались, как коросты.
 
       Да тут еще припёрло Веру Федоровну… ну, Веранду. Опять попросила съездить на ярмонку, картопь продать. Снова запрягли Яшку с его мотоциклом, загрузили коляску, но ехать на грязных мешках Сонька отказалась. Еще чего! И платье испачкается, и причес-начес испортится, да и вообще… деревенщина вы тут все некультурная! А Сонька выписывает сразу два модных журнала и бреет подмышки. И политес какой-никакой знает. Поэтому решила поехать на ярмонку автостопом. Раньше-то ее даже «Жигули» объезжали, как упавшее на дорогу дерево, а теперь… ого! «Мерсы» за километр до нее тормозили. С визгом!
 
       С трудом, но картопь продали. Вера Федоровна отмуслякала ей привычные 500 рублей и отчалила мотоциклетом в своё Кривокосово… прости, Господи, за срамное слово! А Сонька осталась – по ярмонке походить да себя, королевишну,   показать.
 
       Ходила-ходила и вдруг наткнулась на  давешнюю старушенцию с ивовой корзинкой.
 
     - Что? – спросила старая. – Думала, не признаю? – и наскрозь прострелила Соньку бронзовыми буркалами. У Соньки внутри даже что-то оборвалось…
     - Здраствуй, бабуль. Нечто всех котят продала? Корзинка-то пустая!
     - Ты мне зубы-то не заговаривай! – проскрипела Яга. – Должок за тобой, помнишь?
     - Какой? – придуркнулась Сонька.
     - Дык… ты мне рупь не отдала!
     - Могу сейчас отдать! – сказала Сонька.
     - Теперь уж поздно, милая. На себя пеняй…
 
       И тут Сонька все поняла. Скинула модные туфли и побежала на выход. Не помнила даже, как домой добралась. Пометалась по дому, по двору… Софьи нигде не было… пропала!  Сонька села на табуреточку и горько заплакала.
 
       Неожиданно в дверь кто-то осторожно поцарапался. Она, Софьюшка моя! – воспрянула она духом и бросилась к двери. Открыла даже не рукой – громко бухающим сердцем. На пороге стоял Васька-сосед – в костюме, в галстуке, с букетиком полудохлых фиалок. 
 
     - Тебе чего? – рыкнула на него Сонька. – Чего припёрся? Опохмелиться хочешь? Так я теперь самогонку не гоню, бросила…
 
     - Да не, - пробормотал Васька. – Я это… я жениться пришел… Ты это… Сонька… Люблю я тебя, зараза! И не пью уже второй месяц!
 
     - Жениться, гришь, пришел? – спросила женщина. - Какая я тебе Сонька? Я – Софья Леонидовна! Понял? Да ладно, чего уж…. Заходи, коли пришел…

© Copyright: Петр Шабашов, 2012

Регистрационный номер №0058578

от 26 июня 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0058578 выдан для произведения:
 
 
      Первый раз в жизни Соньке Бормотухе отчаянно повезло…
 
       Попросила ее соседка Вера Федоровна подсобить с торговлишкой на открывшейся в райцентре ярмонке: продать несколько мешков картопли. Заарендовали за литр самогонки колхозного беспризорника деда Яшку, тот подогнал свой раритетный «Иж-Юпитер», загрузили в коляску картопь, сели и рванули в райцентр Рябиновку – раза в два быстрее лошади! Только свист в ушах!
 
       Торговля прошла бойко. Уже к обеду продали весь товар, Вера Федоровна выдала Соньке 500 рублей премиальных, села в коляску и улетела на попердывающем на всю райстолицу звездолете в родное сельцо Кривокосово.. А Сонька осталась. Так – погулять, на людей посмотреть да хоть немного развеять свою бабью грусть-тоску.
 
       Пошла по ярмонке. Смотрит – сидит бабуля, божий одуванчик, сарафанчик на ней холщовый, светленький, свежевыскобленный, головка – подобь первому снежку, рядом корзиночка ивовая, а в ней тоже что-то беленькое, крохотное, мохнатое, как пуховая рукавичка, и глазками своими голубыми так лупает, лупает… Котенок!
 
     - Продаешь, бабуль? – спросила Сонька, поворачивая лицо чуть в бок, чтобы старушка не видела ее прискорбно подсиненного жизненными невзгодами глаза. В ответ старушка так зыркнула на Соньку своими бронзовыми буркалами, что у Соньки пропало всякое желание переспрашивать. Но когда она достала котеночка из корзинки и нежно поцеловала его прямо в розовый носик, Яга неожиданно смягчилась и проскрипела несмазанны рыдваном:
     - За так отдам, красавица! Этот – последний, поскребыш. Всех продала!
 
       Сонька чуть не задохнулась от счастья:
     - Бесплатно, что ль?
     - Бери! – махнула рукой старуха.
       Сонька засунула сокровище в глубокое ущелье, находящееся у ней меж обширных грудей и даже прикрыла вход в ущелье воротом грязного, засаленного халата.
 
     - Спасибо, бабушка! А зовут-то как?
     - Меня, что ль?
     - Да нет, котеночка.
     - Дык… Софьей и зовут…
     - Как меня! – выдохнула Сонька остатками перегара и рванула к выходу с ярмонки, пока старуха не передумала.
 
     - А деньги? – догнало ее скрипучее колесо.
       Сонька вздрогнула, остановилась и обернулась назад. Нет, она не отдаст котенка! Ни за что! Хоть на куски ее режь!..
 
     - Какие деньги, бабуль? Ты ж сказала – бесплатно! – а сама меж тем нащупала в кармане потную, мятую, честно заработанную пятисоточку… Так и хотелось достать ее и бросить в лицо старухе: на, подавись ты, ведьма старая! Чай, не обеднеем!.. А та вдруг возьми да рыкни:
     - Рупь гони, красавица!
     - Рупь? – оторопела Сонька.
     - Ну да, рупь… Примета такая есть: не приживется у тебя животинка, ежли не заплатишь чего-нибудь…
 
       Сонька лихорадочно зашарила по карманам, нашла счастливый рубль, хотела отдать доброй бабулечке, а той уже и след испарился… Видно, на метле упорхнула, старая … Да и ладно, не обеднеем...
 
                                              *   *   *
 
       Вернувшись домой, Сонька первым делом устроила для Софьи мягкую постельку. Потом, побегав по соседям, приперла трехлитровую банку молока. Поставила перед кошечкой красивую, хоть и последнюю из своих бывших сервизов тарелочку. Налила молока и приготовилась смотреть, как котенок будет лакать молочко и нежно мурмуркать… А Сонька от умиления даже всплакнет…
 
       Но Софья жрать противное молоко решительно отказалась. Сонька запаниковала: чем же ее кормить? Предложила колбасных обрезков – не ест. Воду – не пьет. Тогда со злости она плеснула в плошку слегка перебродившего кваса и… о, чудо! Софья в пять секунд выжрала порцайку, занюхала лапой, брякнулась на спину и блаженно захрапела!.. Сонька только и успела, что сморгнуть пару раз подбитым глазом, - настолько стремительно всё произошло. Потом поставила рядом с кошачьим логовом табуреточку-приступочку, подперла щеку грязной ладонью и задумалась…
 
       Нет, почему в жизни такая несправедливость? Почему ей в жизни никак не везет, а если везет, то задом-наперед?
 
       Вот, к примеру, ее соседка Вера Федоровна… Вот она прожила правильную жизнь. Когда была маленькой, ее звали, как и положено, Верочкой. Потом – Веркой. Потом Верой, Верой Федоровной. И, наконец, когда она состарилась и стала походить фигурой на дождевую бочку, - Верандой. Это правильно.
 
       А у ней, у Соньки? У ней все наоборот. Когда была маленькая, вечно полупьяная мамашка называла ее С`офой и Софьей Леонидовной. Вечный полузэк-папашка имел дивную возможность просматривать дочкин дневник приблизительно один раз в 3 года, и когда уставал от пересчитывания «пятерок» в дневнике дочери, вставал с лавки, жал ей руку и торжественно называл каким-то «Софоклом».
 
       Первый муж объелся нетрезвых груш и умер от переедания, не приходя в сознание. Второй муж не помнил не только ее имени, но даже где находится калитка его дома. В отместку, она тоже бросила двух следующих мужей, и сделала это тоже не приходя в состояние трезвения. Таким образом, счет ее семейной жизни сравнялся – 2 : 2, но Главный Судья не назначил дополнительного тайма, и к сорока годам она уже превратилась просто в Соньку. А Бормотухой ее прозвали за отсутствием другого, кроме самогоноварения, трудового занятия.
 
      «Нет, - думала Сонька, умильно разглядывая сладко похрякивающую во сне кошечку. – Нет, ты никогда не будешь Сонькой, как я! Я не позволю сломать тебе жизнь и сделать такой же несчастной, как я. Ты всегда будешь Софьей! Эх, не догадалась я спросить у бабульки, как звали твоего отца! Но ничего, придумаем тебе и отчество, и даже фамилию. Я не дам тебя в обиду!..» - и Сонька в порыве гнева даже погрозилась кому-то в дверь кулаком…
 
       И вовремя: в этот момент в дверь всунулась плешивая голова соседа-алкоголика Васьки. Пришел, видно, за обычной порцией. Но, увидев кулачище Соньки размером чуть меньше арбуза, подпрыгнул на месте, подбил своей репой оторвавшийся дверной косяк и вышвыркнулся вон…
 
       Кошечка от этого стука проснулась, встала на тонкие лапки, выгнула дугой спинку и сердито посмотрела на новую хозяйку: дескать, чего вылупилась-то, сивая? Квасу гони! Не видишь – жабры горят!..
 
       Сонька среагировала моментом: плеснула в блюдце кваску и пододвинула обрезки ливерной колбасы на закуску. Но Софья опять была недовольна: дескать, ты чего, мать? После первой ведь не закусывают! Ну, деревенщина…
 
       А к кваску Софья даже не притронулась… Сонька обалдела:
    - Ты чего это, Софья? И опохмеляться не будешь? Вот это да! Первый раз в жизни вижу такое чудо!
 
      Вместо ответа Софья покрутилась на месте, деликатно присела и напрудила целый жбан в собственную постель. Потом деловито вскарабкалась по покрывалу на хозяйскую кровать, удобно устроилась на большой подушке и занялась личной гигиеной. Пока она вылизывалась и вычесывалась, Сонька успела разглядеть на ее белоснежной шкурке одно маленькое черное пятнышко… И находилось оно в том самом женском месте, откуда появляются на свет маленькие детки. Или не появляются…
 
     - Софья Леонидовна! – ахнула Сонька, даже не заметив, как присвоила своей красотуле собственное отчество. – Да ты у нас… прынцесса! Да с такой приметой все мужики будут наши! То есть коты… Мы сведем с ума всю деревню! Мы отомстим этим козлам… То есть блудливым… То есть… За это надо выпить!..
 
                                                   *   *   *
 
       Софья Леонидовна освоилась в сонькином доме без всяких церемоний. Первым делом оккупировала хозяйкину кровать, иногда совсем придавливая Соньку к бревенчатой стене. И в руки не давалась. В качестве туалета выбрала себе угол за печкой, на что Сонька тоже не сетовала и терпеливо выскребывала оттуда ароматные кучки. Квас потребляла исключительно по пятницам, перед выходными. Сонька нигде не работала и потому дней недели не знала, только большие праздники. А Софья считала: строго по пятницам. При этом никогда не напивалась в хламотень и вела себя достойно: песен не орала, драк не затевала и не называла хозяйку «дурой стоеросовой» и «прошмандовкой». А закусывала кильками в томате, запасы которых сохранились в местном сельпо еще со времен расцвета перестройки.
 
       По воскресеньям она гуляла во дворе. Помахивала хвостом воробьям, грелась на солнышке, если таковое присутствовало, и грызла какую-то только ей ведомую травку. При виде мыши брезгливо оттопыривала нижнюю губу и делала лапкой «фи, отстань, чудовище!» Когти точила исключительно о чистое, отглаженное белье. Изредка – о хозяйку, когда та докучала ей своим пьяным сюсюканьем и попытками взять на руки.
 
       Большая часть свободного от спанья времени у Софьи уходила на соблюдение правил гигиены и санитарии. Она часами чистилась, вылизывалась, вымывалась и выкусывалась от шерстяных колтунов. А хозяйка могла часами наблюдать за этими  процедурами.
 
     - Готовишься? – иногда спрашивала Сонька с улыбкой. – Ну-ну, скоро уже… Невестушка ты моя ненаглядная! Красавица! Прынцесса!..
 
       Но однажды Сонька и сама глянула на себя в зеркало и ахнула! Перед ней стояла какая-то синюшная старуха: без передних зубов, с оплывшей, как несвежее желе,  физиономией, с комком пакли на голове и с фигурой, которой не позавидует даже самая беременная корова…
 
     - Господи, во что же я превратилась! – сказала она сама себе и, не раздумывая более ни секунды, рванула на перекладных в райстолицу Рябиновку. Там она вставила себе недостающие зубы, прикупила несколько красивенных платьев, моднющей обуви и ливерной колбасы на закуску. Потом вдруг вспомнила, что на колбасу можно было и не тратиться: пить она стала совсем мало.
 
       Приехала домой, обрядилась в обновки, и ну крутиться перед Софьей - и так, и этак!... Красавица-баба! Правда, когда взвешивалась в райбольнице, сломала медикам двое весов, чем очень себя огорчила. Но это дело поправимое. Софья на ее кривлянья кисло пожмуривалась и беспрестанно зевала, а на предложение хозяйки обмыть покупки даже не муркнула. С тех пор они стали отмечать все события и несобытия своего маленького мирка исключительно по пятницам, даже Новый год. А чтобы соблюсти график, Сонька купила в магазине огромущий календарь и прибила его гвоздями над кроватью. Чтобы и Софье Леонидовне было видно…
 
       Наконец, примерно через год, настало время полетов во сне и наяву. У соседа Васьки – того самого, что ежедень сувал свою репу в дверь сонькиного дома с требованием сорокаградусной подливки, - был кот, тоже Василий. Но если Васька видом был прыщ и клоп, а голова его больше напоминала бритую женскую коленку, то котяра его был товарищем сурьезным, представительным и шерстяным, как три барана.
 
       Однажды он тоже наведался в гости. Но не неожиданно, как его хозяин, а ближе к программе «Время», когда в ихнем развалившемся колхозе уже закончились так и не начавшиеся сельхозработы. При этом, в отличие от хозяина, деликатно поцарапался в дверь. Сонька открыла гостю, и Василий степенно прошел в комнату и мявкнул что-то нечленораздельное. Хотя, кажется, был не пьян.
 
       Софья Леонидовна лениво приподняла голову с подушки и что-то муркнула в ответ. Потом спрыгнула с кровати и повела гостя во двор.
 
     - Господи! – подумала Сонька. – Это ж у моей Софочки первое свидание! Дай бог, чтоб у них всё сладилось! Василий-то, кажись, ничего мужик: не пьет, не курит, по девкам не шляется, на рыбалке сутками не пропадает, матом не ругается… Хороший жених!
 
       Во двор Сонька не выходила: боялась нарушить интимную обстановку. Нервно вышагивала по дому, выглядывала в окно, беспрестанно посматривала на ходики… Наконец, не выдержала, вышла…
 
       Кот Василий лежал на земле – мертвый… Или почти мертвый. Один глаз у него закатился под веко, другой ополз к земле. Грязная шкура была разодрана в клочья. Передняя лапа дергалась в агонии…
 
       При виде такого страшного зрелища в голове у Соньки блеснула мысль: «Всё, кобздец мужику! Ай да Софочка, разделала блудуна под орех! А ведь девочка была, целочка… И опыта – никакого! Так вам, кобелям, и надо!..»
 
       Потом оглянулась по сторонам в поисках своей любимицы и увидела на земле трупики разорванных на мелкие фрагменты воробьев. Десятка полтора, наверно. От этих воробьев спасу не было: склевали всю ягоду в огороде, загадили окна, даже в сенях вили себе гнезда…
 
       А Софочка меж тем скромно сидела на лавочке, помахивала беленьким хвостиком и целомудренно щурилось на нежаркое вечернее солнышко. И тут Соньку как шарахнуло: так это ж ее Софочка загрузила соседского кота домашней работой! Ай да умница! Вот так надо с вами, мужиками! Сначала потрудись, поработай, а уж потом лезь к бабе со своими сопливыми глупостями! А то ишь… Хотят, чтобы обед начинался сразу с десерта! Шиш вам на лбу!..
 
                                                 *   *   *
 
       С тех пор Василий пропал. Недели две его не было: видно, залечивал физические и душевные раны. Потом заявился – какой-то грустный и поникший. Но Софочка и тут не пожалела кавалера: подвела к дырке в полу и велела ловить мышей. Может, и план ухажеру установила. Например, пять мышей в день. А не выполнишь план – лишу премиального обхождения. Даже не зыркай, черт лохматый!
 
       И Сонька тоже заразительно изменилась: похудела, похорошела, сделала себе миникюр, купила целую картонную коробку помады и по деревне теперь ходила исключительно в лаковых туфельках на высоком каблуке. Мужики ломали на нее шеи, некоторые даже намекали на приятную беседу в темноте, но Сонька уже научилась у своей Софочки: на одних презрительно фыркала, а на особо репеистых – шипела. Отваливались, как коросты.
 
       Да тут еще приперло Веру Федоровну… ну, Веранду. Опять попросила съездить на ярмонку, картопь продать. Арендовали бесхозного деда Яшку, загрузили коляску картопью, но ехать на грязных мешках Сонька решительно отказалась. Еще чего! И новое платье испачкается, и причес-начес испортится, да и вообще… какие вы тут все деревня необразованная! А Сонька выписывает сразу два модных журнала и подмышки бреет  через день! И политес какой-никакой знает. И поехала на ярмонку автостопом. Раньше-то ее даже «Жигули» объезжали, как упавшее на дорогу дерево, а теперь… ого! «Мерсы» за километр до нее тормозили. С визгом! Как такую не подобрать?
 
       С трудом, но картопь продали. Потому что покупатели больше смотрели не на сельхозпродукт, а на Соньку. Вера Федоровна отмуслякала ей привычные 500 рублей грязными червонцами и отчалила чадящим звездолетом в свое Кривокосово… прости, Господи, за срамное слово! А Сонька осталась – по ярмонке походить, себя показать, да и вообще… Ходила-ходила и вдруг споткнулась на ровном месте. Подумала было на высоченные каблучищи – ан нет: старушенция давешняя, прошлогодишная, пред ней! И с корзинкой. Правда, пустой.
 
     - Что? – спросила старая. – Думала, не признаю? – и наскрозь прострелила Соньку бронзовыми буркалами. У Соньки внутри даже что-то оборвалось…
     - Здраствуй, бабуль. Нечто всех котят продала? Корзинка-то пустая!
     - Ты мне зубы-то не заговаривай! – проскрипела Яга. – Должок за тобой, помнишь?
     - Какой? – придуркнулась Сонька.
     - Дык… ты мне рупь не отдала! Ты чего это с собой сделала? Страшная стала, как моя жизнь…
     - Да я сейчас отдам! – перебила ее Сонька.
     - Теперь уж поздно, милая. На себя пеняй…
 
       И тут Сонька все поняла. Скинула модные туфли и ринулась бегом на выход. Не помнила даже, как домой добралась. Ошалело металась по дому, по двору… Софьи нигде не было. Пропала! Села на лавочку-приступочку и горько заплакала.
 
       Неожиданно в дверь кто-то осторожно поцарапался. Она, Софьюшка моя! – воспряла Сонька и бросилась к двери. Открыла даже не рукой – громко бухающим сердцем. На пороге стоял Васька-сосед – в костюме, в галстуке, с букетиком вялых, поникших гвоздичек. Надраенная до блеска лысина излучала ровное, как обогреватель, тепло.
 
     - Тебе чего? – рыкнула Сонька. – Чего приперся? Опохмелиться хочешь? Так я теперь самогонку не гоню, бросила…
     - Да не, - пробормотался Васька, окончательно впадая в ступор. – Я это… я жениться пришел… Ты это… Бормотуха… Сонька… Люблю я тебя, зараза! И не пью уже второй месяц!
     - Жениться, гришь, пришел? – сказала женщина. - Какая я тебе Сонька? Какая Бормотуха? Я – Софья Леонидовна Бормотухина! Понял, кобель? Заруби себе на носу!..
 
 
 
 
 
 
 
Рейтинг: +22 1092 просмотра
Комментарии (32)
Галина Емельянова # 27 июня 2012 в 06:23 +6
Не совсем поверила в Сонькино преображение ,но весело ,а как же кошечка?ведьма?
Петр Шабашов # 14 июля 2012 в 18:21 +5


Спасибо, Галочка! Кошка, я так полагаю, - это олицетворение женщины и женственности. А каждая женщина должна быть немного ведьмой. Я так полагаю...
Марочка # 1 июля 2012 в 01:22 +7
Ох, и Софьюшка! Леонидовна! А старушенция-то - злопамятная)) koshka
Петр Шабашов # 14 июля 2012 в 19:13 +5
И справедливая, я думаю. А как иначе-то?
Анна Магасумова # 2 июля 2012 в 23:51 +6
Супер! prezent
Петр Шабашов # 14 июля 2012 в 18:25 +5


СОфочка? - Да! Еще та дамочка! Научила бедную Соньку любить жизнь и себя!
Галина Карташова # 4 июля 2012 в 20:36 +6
Чего только на свете не бывает. Но главное своё предназначение Софочка выполнила, присватала, присушила женишка Соньке. Авось сладится...

lubov5
Петр Шабашов # 14 июля 2012 в 18:29 +5


Да не авось, Галочка, а точно! Я специально сгонял в Кривокосово... Это тут, рядышком! У них все хорошо!
Владимир Спиридонов # 14 июля 2012 в 19:06 +6

ПОЗДРАВЛЯЮ!

Петр Шабашов # 14 июля 2012 в 19:10 +5


Спасибо, Володя! Я передам Софье Леонидовне твои поздравления!
Удачи тебе во всем!
Игорь Нуржанов # 14 июля 2012 в 19:18 +5
Хорошо, что не такая попалась кошка...
hi
Петр Шабашов # 14 июля 2012 в 19:33 +4


Знаю, Игорь, что ты кошечек обожаешь. Я - тоже! Спасибо.
Светлана Тен # 14 июля 2012 в 20:12 +5
Ай, да Софочка! Ай, да кошечка!
Петр Шабашов # 15 июля 2012 в 03:42 +5
Не только мы воспитываем зверей, но и они - нас.
Спасибо, Светуль!
Калита Сергей # 14 июля 2012 в 22:53 +5
Ишь как наворотил. Но понравилось. Блеск. Жаль, что раньше не заметил сию эпопею. Времени нет. Только раз заскочил на конкурс и прочитал первое попавшееся. Уж извини.
Петр Шабашов # 15 июля 2012 в 03:44 +4


Опять сено сушишь? Тут второй чемпионат начинается. Давай, досушивай - и к перу! То есть к клаве.
Татьяна Виноградова # 16 июля 2012 в 18:13 +3
Безусловно, бабка пропала не случайно, ожидая рубля. Потому что если "тебе" так уж важно, чтоб твой последыш прижился - можно найти пару минут на ожидание поиска рубля покупателем. Уж не знаю, наверное не без колдовства у бабки было… Ведь в принципе она могла сидеть с этим котенком долго-долго. Но ей интересно было отдать его именно тому, чью жизнь он изменит. Трудно сказать, как так – бабке никакого профита…а она отдала. Чт-то тут есть, кроме той смешной рублевой выгоды. А вот что - Талант обязывает. Есть у бабки талант предвидения, талант влияния – она не успокоится, пока не реализует его. Любой талант – большой дар и счастье, а с другой стороны – обуза, приходится его /талант/ реализовывать.
Соньке нужен был какой-то толчок, чтобы снова обрести вкус к жизни. Иногда достаточно проникнуться просто уважением к себе, чтобы изменить свою жизнь и получить уважение окружающих. Ведь она же полностью ассоциировала себя с этой кошкой. Еще в момент, когда узнала, что ее также зовут. И поэтому ее /кошки/ успех автоматически распространились и на хозяйку. Сложный психологический подтекст, бесспорно, но реальный. Ведь на основании чего люди решают измениться? Да подчас такие вещи заставляют это сделать, что люди часто даже не отдают себе отчета.
Философский рассказ, Петр. В итоге напрашивается вывод - Если "ты" сам себя не уважаешь, кто будет уважать тебя??? Отличный рассказ, оптимистичный и без лишнего нравоучения, но с некоторым, тем не менее, воспитательным подтекстом. Всегда, когда человек сам формирует обстоятельства или противостоит им – это всегда здОрово. Животные в основном приспосабливаются к обстоятельствам, и только человек в состоянии изменить их сам.
Спасибо, Петр.
Плюс тебе, мастер Прозы.
best
Петр Шабашов # 16 июля 2012 в 18:23 +4
Танюш, ты, как всегда, всё разложила по полочкам. Я даже не подозревал в себе такой контекст. Толчок, конечно, нужен. Человек не бросит пить без сильного толчка - знакомства или вида собственной разложиавшейся печени. Или курить - без образца для подражания или вида собственных легких, превратившихся в труху. Так же и с внешностью. Сильный толчок - вид нафуфыренной, наштукатуренной соседки, у которой, к тому же, всё вполне благополучно в личной жизни - опять же, благодаря нафуфыренности. Но НУТРО человека от этого не меняется. Вот в чем дело...
елена самохина # 17 июля 2012 в 09:00 +4
Петр Шабашов # 17 июля 2012 в 09:40 +3
Сергей М # 19 июля 2012 в 06:01 +4
Настоящее, стоящее....и более того.. 50ba589c42903ba3fa2d8601ad34ba1e
Петр Шабашов # 19 июля 2012 в 09:34 +3
Спасибо, Сергей. Рад, что понравилось.
Удачи в творчестве и Музы ежедневной...
RS # 20 июля 2012 в 10:28 +3
Ндяяя... вот так история! завести и себе чтоль? понравилось.________;) scratch
Петр Шабашов # 20 июля 2012 в 10:36 +3
Завести, конечно! Будет помогать по хозяйству...
Ирина Савельева # 23 июля 2012 в 09:14 +3
Пока читала улыбалась! Надо же каков сюжет! Класс!

rose

Надоть всем пьющим бабам подарить по котёнку, эти бабы образумятся, бросят пить, самогонку гнать, благотворно повлияют на соседских мужиков... мож тогда Россия пить перестанет? super
Петр Шабашов # 23 июля 2012 в 09:56 +2
Верное решение. Только где столько белых котов набрать и бабулек?
Спасибо, Ирочка!
Удачи! flower
Нина # 23 июля 2012 в 23:07 +1
Очень оригинальный сюжет, и подан мастерски. Интересное получилось превращение Соньки в Софью Леонидовну. Вот всегда вы так, Петр, оригинальничаете в прозе, с улыбкой какой-то доброй и вместе с тем загадочной, больше так никто не умеет. Спасибо!
Петр Шабашов # 24 июля 2012 в 10:53 +2
Да, наверно. Не хотелось бы писать пресности "о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне". Этого и в жизни хватает.
Спасибо, Ниночка, за оценку моего рассказика! buket4
Наталья Тоток # 28 июля 2012 в 18:13 +1
Я вчера прочитала в Избе-читальне. Удачи в конкурсе!
girl
Светлана Бурашникова # 11 января 2013 в 21:07 +1
Обожаю кошек и про кошек! Хотя здесь больше философия.
Написано замечательно!
Петр Шабашов # 12 января 2013 в 18:54 0
Спасибо, Светочка!
Со Староновогодием Вас!
Добра, любви и вдохновения!