Что наша жизнь

- Как ты? Что-то узнал? И никто не видел? Да, объявится, не в лесу же! – Клавдия, как могла, успокаивала мужа, который битый час искал по городу, ушедшую в очередной раз из своей квартиры, сестру Анну…

Неизлечимая болезнь помутила её разум – внезапно…

Если, ещё вчера, с нею можно было о чём-нибудь поговорить, то сегодня – это отрешенный от действительности человек…

Сильные боли, которых она боялась и изо всех сил сопротивлялась им (помогал самомассаж – «недуг загонялся в угол», на время опухоль почти исчезала), одержали верх и властвовали теперь над нею…

Прогулки – это единственное, что успокаивало Анну, пусть и ненадолго. Она становилась задумчива, иногда даже улыбалась чему-то своему… Поэтому запирать её насильно в четырех стенах не хотелось.

Телефон – да, она брала его с собой, как наказывал брат. И даже нажимала «ответить», но голоса её он не слышал. Доносился лишь шум проезжающих где-то там машин, лай собак, отзвук шагов…

***

В тревожные часы поисков Роману вспоминалась их жизнь внутри семьи в далёком детстве - военные годы, уютный зелёный городок в Киргизии.

Мама была домохозяйкой, отец служил на железной дороге. В это нелёгкое время дети всегда были накормлены, обуты, одеты: Роман - самый младший и две сестры.

Мать всегда что-то шила, потом продавала. И старшую Настю гоняла на базар: огурчики солёные сбыть – по пять рублей за штуку, или соль, которую дети сгребали по углам пустующих вагонов…

Однажды потерялась Аннушка во время прогулки по станции.

Ребята уже хотели сообщить об этом родителям и тут увидали, спускающуюся с верхней улицы, сестрёнку. Стояла поздняя осень, а девочка вдруг оказалась в одном лёгком платьице и босиком…

Буквально на днях стачала Людмила Георгиевна из своего старого, но добротного пальто такое же, только маленькое - Анюте.

Из рассказа шестилетней девочки выяснилось, что незнакомая женщина позвала её с собою, пообещав подарить куклу: - «Снимай пальтишко и ботики – это, чтобы куколка не замёрзла, а ты посиди на скамейке, пока я не приду».

Холод погнал Аннушку ближе к дому навстречу Роману и Насте. Как ёще не заболела после такого…

***

Анне всегда казалось, что её любят меньше старших детей. Из самых ранних воспоминаний вырисовывалась картинка – все трое больные лежат они на полу, мать, плачущая горькими слезами, сидит подле Насти. Почему, не с Аней рядом, ведь ей тоже очень плохо?!

Сестра рассказывала, что такое действительно было, когда Насте поставили диагноз «воспаление легких», сомневались даже, выживет ли она. А все разом - болели они корью…

Но ощущение недолюбви никогда не покидало Анну.

Даже в том, что фигурой «не удалась», винила она родителей. Широкие плечи старалась скрыть под одеждой - размера на два меньше. Ноги, с выдающимися икрами, не позволяли ей носить юбки - хотя бы по колено…

Бесконечные комплексы мешали в отношениях с мужчинами.

 

Анна никогда не была невестой, женой...

Первую любовь потеряла также стремительно, как и встретила…

Познакомились они с Игорем в школе парашютистов.

Нет, она «не прыгала», уборщицей там подрабатывала. После десятилетки недобрала баллов на дневное отделение. Взяли на заочное - в этот же университет.

Приглянулась девушка ему, а уж Аннушка в него влюбилась…

Встречались около двух месяцев.

Не успела открыться ему Анна о своей беременности, разбился парень насмерть во время очередного прыжка…

Горевала об Игоре сильно. Долго мучилась, как родителям признаться, что в положении.

Мать строгая была, скупая на нежности: ни поцелует, ни обнимет никогда.

Сначала Анюта рассказала Насте, надеясь на поддержку или хоть малое сочувствие.

«Ох, и дура же ты набитая!» - услышала она от сестры. Но та, всё-таки поговорила с матерью, чем смягчила «удар».

- Собирайся, поедешь к Евгении на парное молоко, как время родить придёт, вернёшься. Главное сейчас – здоровье будущего ребёнка, - скупо промолвила Людмила Георгиевна. При этом она даже не посмотрела в глаза дочери.

Бездетная крёстная девушки жила недалеко в деревне…

 

Впоследствии Анна искала для сына Саши отца, не потому, что мальчику необходимо мужское воспитание, просто – неприлично было «обитать» мамой-одиночкой.

Несколько кандидатов на роль папы, после непродолжительных между ними отношений, были ею отвергнуты, пока не встретился Аркадий – весёлый, бесшабашный, щедрый на комплименты. Буквально - «заговорил» он Анну.

С ним она почувствовала себя настоящей женщиной, вновь поверила в любовь. Но и он оказался не без изъяна.

 

- А поехали со мной в Ростов,  попробуем начать сначала, где нас никто не знает. Сашка пойдёт в нормальную школу, ты бросишь наконец-то своё ненавистное учительство, устроишься на завод, - Аркадий любовался Анной, которая расчёсывала свои длинные пушистые волосы, сидя перед трельяжем. Сейчас она заплетёт их в косу, так она всегда делала перед сном, и юркнет к нему под одеяло…И снова запах её волос опьянит его, и снова будет он «любить» эту женщину страстно…

Когда Аркадий не в запое, у них полная идиллия.

Нетрезвый он «распускает руки», и норовит ухватиться за эти же дивной пышности волосы…

Достаётся ей тогда, а с утра - в непотребном виде в школу…

Возлюбленный, отвернувшись к стене, вскоре захрапел.

Анна, уставившись в темноту, задумалась о своём нынешнем положении сожительницы.

«Нет у меня выбора - говорит, что любит, к сыну неплохо относится, Саша к нему тянется. Обещает - поженимся, пить бросит, значит, и бить. Разве этого мало для нормальной жизни? Поверить да махнуть за ним в Придонье», - ей стало спокойно от этих мыслей, дрёма овладела ею, она улыбнулась во сне…

 

В Ростове до поры до времени жили они неплохо.

Он почти не пил…

Саша взрослел, менялся и его характер - не в лучшую сторону.

Стена непонимания выросла между ними: пасынком и отчимом.

Как ни сваливай происходящее на подростковый кризис, а существовать вместе как-то надо, этого никак не получалось, скандалы участились.

Аркадий ненавидел Сашу, что запросто могло уничтожить и  любовь его к ней, которую она обрела после долгих мытарств…

…Нельзя сравнивать чувства к мужчине и к сыну, положив их на одни весы. Ох, и разные же они, как небо и земля.

Для Анны - первое перевесило всё остальное.

Но «роковой» оказалась эта любовь, дорогой ценой заплатила она за неё…

 

Отправив Сашу после восьмого класса в училище, в тот самый городок, где дом родительский, Анна оправдывала своё действие заботой о престарелом отце (мать год назад умерла) – это скрасит его одиночество…

 

Но одиноким и непонятым никем оказался Саша.

Как глубоки были его «внутренние» проблемы, он уже никогда не расскажет, потому что решил их все «одним махом, наложив на себя руки». Оставил записку: «Дед – ты нехороший человек. Прости, мама».

Совсем «потерянного» от произошедшего, пожилого человека «пытали», почему внук так написал…

После смерти жены второго жестокого удара судьбы сердце его не выдержало…

 

Похоронив близких людей, Анна перебралась обратно, чтобы быть ближе к дорогим могилам…

Она без сожаления рассталась с Аркадием, ведь невозможно находиться рядом с тем, кто, хоть и косвенно, виноват в несчастье.

Продолжала жить по инерции, оплакивая единственное дитя…

Время неумолимо бежало вперёд.

Как-то, мимоходом, увидев себя в зеркале, Анна обомлела.

На неё смотрела поседевшая, подурневшая, немолодая женщина с печальными глазами. Она настроила себя на добро – «оглянулась» на подруг, стала чаще их посещать: обвязывала чужих детей, одаривая шапочками и носочками, читала им сказки.

Такими были её маленькие радости в сумраке судьбы…

 

Эти тёплые воспоминания до последних дней согревали Анну в Сибири, куда она переехала по настоянию брата, так как в Средней Азии начались волнения.

Не сразу согласилась, лишь через два года.

Осваиваться на новом месте помогала надежда на то, что здесь, с родными, станет «легче»…жить.

Пока было здоровье, изо всех сил старалась помогать Роману. Он единолично занимался

фермерством, выращивая пшеницу и подсолнечник, изготавливал муку и растительное масло.

Аннушке иной раз приходилось самой ворочать мешки, когда надо было продать готовый продукт…

Но окончательно сблизиться с семьёй Романа не получилось. Видно правду говорят: чем дальше, тем роднее…

Поначалу она была открыта для общения - чуть ли не для каждого прохожего. Сказывался южный менталитет, но, увы…Возможно, суровость климата влияет так, что порождает холодность друг к другу?

Чем дальше, тем больше Анна убеждалась – всё не то, и народ другой: непонятный, равнодушный…

Позднее сожалела, что не с того начала обживаться на новом месте, могла бы официально потрудиться, денег поднакопить, поездить по стране, ведь почти нигде и не была. Возможно, и человек нашёлся бы, который понял  и принял её…

 

К сожалению, возраст неумолим. Подкралась старость, усугубленная нездоровьем – это непосильный груз.

Анна приняла его на свои хрупкие ослабленные плечи и несла, как наказание за своё прошлое. Если бы не усталость от прожитого, с радостью «согласилась» на вторую, но совершенно отличную от настоящей, жизнь. Если бы…Но не в сказке мы существуем…

На закате жизни, в своей однокомнатной квартире, оставалось у неё ещё много времени на думы и размышления. К тягучим дням прибавились бессонные длинные ночи. И всякий раз она «пробегала» заново жизненный марафон.

Обида на мать постепенно притупилась. Вот уже висит её портрет над кроватью. И вроде не совсем Анна одна. Оказывается, хорошее-то было, за это и любит она маму…Отец – добрейший из добрых, он больше молчал, соглашаясь во всем с женой, но детей уважал, как равных себе…

И сестра с братом – в детстве оберегали, по жизни поддерживали, как могли.

Когда ей становилось невыносимо, «хоть волком вой», она потихоньку пела: все песни подряд, слова которых приходили в голову. Потом стало не до песен – болела уже не только душа, но все косточки, и всё тело…Пробовала молиться, а не получалось…

И стал приходить Саша…

- Мама, мамочка, родная моя, не плачь!

- Миленький мой, сынок,  подойди ко мне! Ближе-ближе, не могу разглядеть глаз твоих. Какой ты холодный! Дай, я тебя обниму, и ты согреешься…

- Я не замёрз. Возьми руку мою, пойдём со мной, я так скучал.

Анна послушно отправлялась за призраком, аккуратно притворив за собой входную дверь, и ей было без разницы - ночь на дворе, день ли…

В светлое время суток за ней присматривала соседка снизу, Роман попросил, не бесплатно, разумеется.

Та следовала за Анной, и скоро возвращала её назад.

При всём этом сама Анна ни в какую не хотела признать, что с ней что-то не так и никого не хотела видеть рядом с собою в качестве помощника. Появилась озлобленность на  мир вокруг и на каждого, живущего в нём здорово, весело и непринуждённо… 

***

Последними днями обидел сильно сестру Роман – накопилось по мелочи, и выплеснулось «залпом».

«Только бы нашлась», - ему было стыдно за свою несдержанность…

 

Но не нашёл в этот раз Роман сестру. Несколько раз он почти бежал навстречу очередной женщине, хоть сколько-то напоминающую ему Анну, и замедлял шаг, убедившись, что снова обознался…

Когда он оказался возле знакомого подъезда, несколько человек, бурно обсуждающих что-то, внезапно замолчали и обернулись в его сторону.

- Хорошо, что вы здесь, - сказал ему участковый, - мы уже собирались замки взломать. – Чудит родственница ваша – шум подняла, будто убивают кого, - он осёкся на полуслове…

В это время Роман, предположив самое худшее, схватился за сердце и присел на скамью.

- Пойдёмте же! У вас ключи есть? – торопил полицейский.

Этот окрик вернул Романа в действительность.

Один из двух замков не поддался ключу.

Но и после вскрытия им пришлось приложить силу, чтобы попасть внутрь.

Анна сидела, опираясь спиной на дверь. Она была мертва. Руки сомкнуты, окоченевшие пальцы сжимали фотографии с изображением Саши. Видимо за ними она возвратилась, а назад выбраться  не смогла…

Пройдя дальше они увидели, что всё перевернуто "вверх дном"...Но это уже ничего не могло изменить, тем более - жизнь человеческую, которая ушла навсегда...

 

2014-10-12

фото: http://www.bajena.com/ru/articles/3697/na-kakoy-ruke-kolco/