А свадьба пела и плясала!, или Падишах Василий и его образцово-показательный гарем

         У Васьки Парамонова было пять жён. Нет, не одновременно, конечно! Куда ему сразу пять! Он что, падишах, что ли, какой, чтобы сразу пятерых ублажать- обслуживать? Этот у падишахов ума нету, вот они от такого напряжения и помирают в цветущем возрасте. А Васька, весёлый мордатый человек с настоящими падишаховыми бакенбардами (интересно, они бакенбарды носят или бреют?) - обычный слесарь-рамнокузовник пятого разряда из автотранспортного цеха. Опять же выпить никогда не промажет, что несомненно свидетельствет о его высоких морально-духовных качествах и запросах. Как только скажешь ему: « Васьк? Как?» - он тут же в ответ: «Ну а чего ж!» Так что куда ему сразу пять! Это даже и абсолютный трезвенник, если одновременно на пяти станках будет работать, то запросто или Героя СоцТруда заработает, или грыжу, или вообще уйдёт от нас, скорбящих, «вперёд пятками». Эти пять супружниц у него были по очереди, согласно прожитым годам. У негно схема давно отработана и обкатана: вот, например, женится он, годика два-три с очередной любимой, единственной навсегда и навеки, проживает, потом начинает вздыхать и скучнеть прямо на глазах… Это значит - всё, хватит. Пора, как говорится, и честь знать. Хорошего – понемножку. Надо разводиться, пока до смертоубийства не дошло.

         Нет, разведённые Васькины жёны на разводы не очень-то и обижались. Так, подуются с недельку, носами пошмыгают -  и ничего, снова спокойные, снова улыбаются. Ну, действительно, экая невидаль – развод! Подумаешь! Это даже смешно – расстраиваться и обижаться! На кого? На Ваську? Разве на него, балбеса невыразимого и говоруна наотразимого, можно обижаться? Это грех -  на убогих обижаться!

         Хотя насчёт Васькиной убогости, это я, каюсь, загнул. Никакой он не убогий! Даже наоборот: мастер, каких поискать! Нет, серьёзно! Он и печку сложить, и телевизор и починить, и сломать, и снова починить, и на помойку отнести – запросто! И постирать опять же, и чего-нибудь там оторвать, а потом взад прибить строительными гвоздями, да и ещё сделать массу полезных в хозяйстве дел – это опять же он опять же завсегда и опять же пожалуйста! Настоящий русский мужик, на все руки не от скуки! Молодец, Васька! Все так говорят!

         А весь его пятиголовый гарем так почему-то ни за кого больше замуж и не выходил. Ни одна. Прямо напасть какая-то! Может, оттого, что все они, все пятеро, по-прежнему Ваську любят? У троих из них даже его детишки родились. Этакие, право, шустрые весёлые васятки! Два мальчика и девочка. Прямо не налюбуешься на них, до чего шустрые и симпатичные! Мальчишки уже начинают пробовать матом ругаться и курить! Ну, все в Ваську, оба-все! И девочка –уж такая хозяйка-рукодельница! Ей пять лет всего – а иной        раз встанет так решительно на своих  широко расставленных, толстеньких ножках, бровочки свои грозно насупит и говорит решительно: «Ща как дам тебе, пьянь подзаборная, по лбу сковородкой!». Очень умилительная картинка! Прямо в полном духе антиалкогольных идей, которые всё носятся в нашем обществе и носятся, всё никак не успокоятся, несмотря на героические усилия общественности и государственных властей, непонятно для чего и неизвестно накой!

         А все пятеро покинутых – ну, уж такие умелицы, такие красавицы, что прямо глаз не отвести и рота не закрыть! И все, как нарочно, разнокалиберные и разнопрофильные. Не поняли? Объясняю. Возьмём, например, его первую жену, Мусю. Она низенькая, коренастенькая, широкая и толстая, как колбаса. Она в привокзальной забегаловке работает, ударно поит заходящий люд разбавленным пивом и бодяжной водкой, двадцать восемь рублей – сто грамм. Очень хорошая и достойная абсолютно во всех отношениях женщина!  (Впрочем, и остальные четверо тоже вполне достойны такого определения. А как же! Они же Васькины! А она, извиняюсь, дерьма около себя сроду не держал. Не так воспитан своими достопочтенными родителями, постоянно проживавшими в глухой сельской местности, в такой, прости Господи, дыре, из которой и уезжать-то совершенно не хочется, чтобы не сравнивать её с остальным цивилизованным миром, и от этого сравнения решительно не расстраиваться.) Она, Муся, ему, Ваське всегда забесплатно кружку пива и соточку «для прицепа» наливает. Да и как не его не угостить, если он, даже и не спросясь, как зайдёт, как увидит мусор около забегаловки, и тут же брови нахмурит (дескать, это что ещё за непорядок?), метлу в руки хватает, и давай ею махать! И машет и машет, и машет и машет! Пока не намашется от души и до пота, пока всю прилегающую территорию в божеский вид не приведёт, пока эту метлу об несознательных граждан, которые мочатся на забегаловскую стенку за углом (совсем наглость потеряли! Вон же, вокзальная уборная! Всего-то через сотню метров!) не обломает – никогда не успокаивается! А как исполнит такой свой честный и благородный (и, добавлю, совершенно бескорыстный) поступок, то отнесёт метлу или её обмочаленные останки в забегаловую подсобку и тут уже скажет Мусе: «Ну, ладно! Пошёл я. Зайду как-нибудь.».

          Нет, она его, конечно же, сразу так не отпускает! Она же, повторяю, порядочная женщина! Обязательно – вторую кружку пива и повторные сто грамм. И какой-нибудь бутербродик. Васька очень любит с килечкой и лучком. А ей, Мусе, жалко, что ли? Какой ей убыток! Она ещё на разбавленном пиве и на водке бодяжной во много раз больше заработает, сколько на Ваську потратится. Молодец! Ну, как такую не любить и как перед такой метлом не махать!

         А его последняя, пятая, Нонночка, этакая тощенькая элегантная барышня с несколько капризным выражением лица, провизором в аптеке работает. Так Васька и её не забывает (а как же! обязательно! Зачем же забывать!). Придёт, поздоровается, спросит: «Помочь чего?». Ну и тоже: или коробки какие поднести, или опять же вокруг аптеки прибрать, или наркоманов, этих вечно настырных аптечных обитателей, отлупить-погонять по округе. А то спросит: «Дома-то всё в порядке? Рамы оконные ветер держат? А кран в уборной не течёт?». И если течёт, если не держат, то сразу к ней на квартиру, сразу рукава на работу засучивает. Вот такой это душевный и безотказный человек! Сейчас такие - на вес золота!

         Промежуточные между Мусей и Нонночкой – Клавочка, Зинаида и Лариса Ивановна – тоже его вниманием и заботой не обижены. Они работают соответственно на стадионе (Клавочка – мастер спорта по стоклеточным шашкам и бегу с препятствиями), в городской бане номер три (это Зинаида. Она банщицей-массажисткой       трудится и даже имеет благодарности от множества вымытых и размятых ею граждан) и в педагогическом институте ( Лариса Ивановна – кандидат наук, преподаёт иностранный язык, и в данное время пишет докторскую диссертацию). Даже по одному перечислению их уважаемых профессий можно увидеть, насколько широк у нашего Васьки кругозор! А то привыкли, понимаешь ли, считать, что если слесарь, то обязательно обычный, ничем не примечательный пролетарий-пропойца, у которого предел мечтаний – серьёзно впить и жирно закусить вкусной и здоровой пищей! Нет, пора, давно пора самым решительным образом ломать подобные глупые стереотипы! Вот, например, у Васьки в цеху токарь-карусельщик работает (тоже шестого, между прочим, разряда), некий Кузьма Фролович. Внешне – совершенно непримечательная личность, метр с кепкой, с кариесными зубами и в старомодных очках. А он, между прочим, в редкие часы досуга не водку хлебает как оглашенный, а поэта Шиллера читает! В подлиннике! На чистейшем немецком языке! И не просто губами чего-то там бормочет, образованность свою хочет показать, а именно что наслаждается! Вот какая за этой совершенно ничего из себя не представляющей, можно сказать, даже слегка отталкивающей  внешностью скрывается тонкая поэтическая натура!

         А тут на днях к Ваське ещё одна дамочка подкатила, звать Анджелой. Она наполовину негритянской национальности, потому что папа её – бывший эфиоп. Он сейчас в компьютерной промышленности трудится, сторожем склада компьютерных частей, потому что возраст имеет уже за шестьдесят лет, но ещё бодр и прыгуч, а до пенсии заведующим компьютерной лабораторией работал, потому что имеет высшее техническое образование. Васька с ней около той самой пивной, где  его Мусенька работает познакомился. Анджелочка туда освежиться зашла после вчерашнего. Давай, Васьк, запишемся, что ли, предложила она ему на следующий день после этого их случайного знакомства. Вон всемирная фотомодель с олигархом записаться хочут, а мы чем хужее? Тем более, что ты – слесарь-наладчик, а я тоже на швейной фабрике работаю, тоже приношу пользу нашей горячо любимой Родине! (Она, Анджела-то, здесь, в нашей России родилась, по студенческому обмену, когда её папаша прикатил к нам из своей далёкой Абиссинии и встретил её маму, которая гардеробщицей у них в институте работала, польты со шляпами охраняла.). Ну, чего, Васьк? Согласный?

Да мне-то чего, замялся было Васька, паспорт у меня опять чистый. Только сразу предупреждаю: каждый будет прописан на своей жилищной площади! А то знаю я вас, эфиопов кучерявых! Так и коситесь на мои законные квадратные двадцать метров! Если ты так согласна, то и я не против. Люди должны друг дружке навстречу идти в своих незатейливых житейских желаниях!

         Вот так они все и живут: и Васька, и пять (скоро будет шесть) его любимых женщин-жён и Кузьма Фролович-поклонник Шиллера и Гете, и эфиопский сторож на компьютерном складе. И все всем довольны, все всем улыбаются и ударно и качественно трудятся, чтобы наша общая Родина цвела и дальше пахла! Чего и вам всем желают!

         Посткриптум. Да, а для чего я вам всё это рассказал-то? А ни для чего! Просто так! Чтобы ещё раз убедились: есть среди нас, вечно озабоченных своими мелкими проблемами, а отсюда и вечно грустными  и раздражительными, нормально-счастливые люди! Пример с них незатейливых, берите!

         Посткриптум. А вообще Ваську никто Васькой не называет. Его все Васильком зовут, на пример известного симпатичного полевого цветочка. Мужику уже под пятьдесят, а он все Василёк и Василёк! Хоть бы постыдились! Надо же уважать наступающую раннюю старость! Замучили уже со своим Васильком! Вы бы его ещё Парамошей называли или Егоркой! Нет, ну что за люди! Никакой, право, совести! Одно насмешничество!