Трасса и любовь.

Андрей Волохов с наслаждением вытянулся на кровати одноместного номера в придорожном мотеле. Не "интурист", конечно, но для усталого дальнобойщика вполне сойдет: чисто, спокойно. Можно дальше ехать в ночь, выпучив глаза, пока не осатанеешь вконец. Но смысл? Себя насиловать? Сейчас вот позвонит невесте Оксанке, отрапортует, да и баиньки, а с рассветом – снова в путь-дорогу. Однако телефон любимой не отвечал.

-Черт, где ее носит? – ворчал парень.

Отужинав в буфете половиной цыпленка-гриль и запив бутылкой лимонада, Андрей повторил попытку. Безрезультатно.

-Это уже наглеж, рыбка моя золотая, - проговорил водитель, забыв, что крайний раз подруга звонила ему всего лишь пять часов назад, во время обеда в шашлычной на трассе.

"Где-то Сонькин номер тут был?" – Волохов листал записную книжку мобильного. – Вот он, родимый"

-Сонь, Ксюша не у тебя? – сдерживая раздражение, спросил Андрей.

-Н-е-ет! – протянула та и живо поинтересовалась. – А что случилось?

-Ничего, все нормально.

-Ну и чудненько!

-Где Оксана?

-Я ее сегодня не видела! – проговорила девушка.

Голос звучал так, словно она оправдывалась.

-Не темни, Софка, ты ж ее лучшая подруга!

-Ой, не ревнуй ты, все будет тип-топ! – ответила Соня с изрядной долей насмешки.

-Причем тут ревность! Я беспокоюсь! – парень начал терять терпение.

-А ей пять лет? Не пыхти, Андрюшок! Беспокоится он! Вы, мужики, только о себе печетесь! – отрезала Оксанкина подруга и отсоединилась.

"Пи-пи-пи," - звучали ехидные гудки.

Несмотря на самоуверения, легче не становилось. Выкурив две сигареты подряд, Андрей снова схватился за мобильник. Не услыхав родного голоска: "Да, Андрюшенька!", дальнобойщик вконец расстроился и лег спать. Долго ворочался, пока усталый организм не сморило сном.

Едва пробудившись, парень схватился за телефон. Вдруг, когда он вырубился, Оксанка все-таки звонила… Сама ведь говорила, не уснет спокойно, пока голос его не услышит. Трасса все-таки, мало ли что. Вон, фуры летят, словно шашки, сброшенные с доски немилосердным щелчком. На обгон идут груженые, рискуют ребята, боятся график нарушить, а хозяева-упыри норовят неустойку содрать. Все шоссе усыпано – чего только нет. Перец, баклажаны, арбузы… Как в райских кущах. Но в аду из покореженных машин.

А то легковушек, как тараканов, давят своими ездучими монстрами. Не приведи, Господи!

Впрочем, байки о призраке девицы-мстительницы ничем не лучше. Мол, однажды злой дальнобойщик изнасиловал бедняжку, которую взялся подвезти. И подвёз, да так подвёз, что она, вернувшись домой, от великого отчаяния вздернулась. А теперь разгуливает на своем участке дороги в темноте, голосует, прикидываясь обычной герлой. Того, к кому она в кабину влезет, наутро дохлым находят. Андрей поежился. Лезет же в башку всякая чушь!

Пожалуй, рановато, спит маленькая неженка, это ему – человеку служивому, пора в путь-дорогу. Опять же, чем раньше тронется, тем быстрее увидит ненаглядную. Оксанка не звонила. Парень разочарованно вздохнул – чуда не произошло.

Андрей вспомнил, как они познакомились – летом у музыкального фонтана. В сполохах разноцветного электричества увидал он компанию не очень-то веселую. Два парня, две девушки. Из образованных, не ему чета, с виду студенты. А разговор дурацкий затеяли – его твердое убеждение, с девчонками о таком не говорят.

-Ваши резоны, крошки, вполне понятны, спите и видите, как замуж выскочить! – заявил высокий блондинистый хлюст с серьгой-колечком в одном ухе.

-Неужели? – с сарказмом поинтересовалась Она, Богиня, необычайная, стильная, стройная, с сексуальной родинкой над верхней губой. Волосы струями по плечам, такие мягкие блестящие, словно тончайшие шелковые нити, так и манят погрузить в этот шелк алчно разверстую пятерню. Высокие каблуки, а ноги – просто умопомрачительные.

Но дело не только во внешности, глаза ее подернулись пеленой столь испепеляющего презрения, что Андрей поежился. Не приведи, Господи, оказаться под таким взором, словно под холодным дождем. Не то, чтобы ему нравилась подобная мимика, просто ее лицо выглядело донельзя живым, эмоциональным, изменчивым, словно погода в марте. В нем не было ни капли противной кукольности, присущей некоторым девчачьим рожицам, и в то же время имелась чрезвычайная правильность и утонченность черт.

-Думаешь, я мечтаю затащить тебя в ЗАГС? – гневно осведомилась незнакомка.

-А разве нет? – гадко усмехнулся пижон. – Год вместе, а я не ведусь. Облом! Не потому ли ты, малыш, такая злая!

-Иди к черту!

Девушка резко развернулась и пошла прочь.

-Ксюх, ты чего?

Её подружка, всклокоченная "перьями", словно шальной воробей, подалась следом, но блондин удержал:

-Брось, Софка, пусть идет, притомила сегодня своими капризами!

Другой юноша, спортивный мускулистый брюнет, схватил подружку за руку:

-Не вмешивайся, зайка, сами разберутся!

Волохов, бросив друзьям: "Ребят, потом созвонимся!", поспешил за незнакомкой. Пришлось включить скорость: злобно стуча каблуками, девица передвигалась быстро, почти бегом. Догнав ее, Андрей подойти не решился, а продолжал топать след в след. Сколь ни была удручена Ксюха, но быстро засекла преследователя и остановилась.

Тысяча зарниц полыхнуло с ее лица, когда она повернулась: свет аквамариновых очей на мгновение ослепил парня.

-Какого лешего за мной плетешься?

-Так… ничего, - замямлил дальнобойщик, абсолютно дезорганизованный.

-Раз ничего, то отвали, ферштейн?

-Я… это…того…

-Ясно. Может, скорую вызвать? – усмехнулась девушка.

Поскольку ее вопрос прозвучал более или менее по-человечески, Волохов овладел даром речи, но ляпнул такое, что сам обалдел:

-Девушка, выходите за меня замуж!

-Замуж? Совсем куку? – Оксана постучала пальцем по виску и вдруг зашлась смехом, хохотала до слез, до колик, согнулась пополам и едва не свалилась с каблуков.

Андрей неловко поддержал ее, на мгновение прижал к своему телу, стало жарко, страшно и хорошо. Так он впервые в жизни серьезно влюбился.

Не то чтобы раньше ему никто не нравился, но такого никогда не было. Друзья предостерегали: "На интеллигенцию потянуло, братишка? Смотри, с этими образованными ухо востро надо держать!" Но их подколки только подстегивали.

Вдруг Волохов ощутил непобедимое стремление ей соответствовать. Не заключается же вся жизнь в пиве и футболе! Он пересмотрел коллекцию умных фильмов, записал множество крылатых фраз, накупил книг со стихами и прозой – великих и не очень. Спектакли и выставки, куда таскала его Оксанка, начинали нравиться. Ведь он неглупый парень, недаром с первого по третий класс хорошистом был!

Плотно позавтракав двумя сосисками в тесте и томатным соком, Андрей привычно взлетел в кабину и вырулил на трассу.

Тренируя память, принялся громко читать:

Вся радость в прошлом, таком далеком и безвозратном,

А в настоящем – благополучье и безнадежность.

Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,

Любви и страсти; - его пленяет неосторожность.

Устало сердце от узких рамок благополучья,

Оно в унынье, оно в оковах, оно в томленье,

Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучье,

Оно трепещет такою скорбью, всё в гипсе лени… [1]

Трасса убегала вперед серой лентой, петляла среди российских красот, разделенная двойной полосой разметки… Андрей определил время следующего останова: два часа дня, тогда и позвонит Оксанке. Не раньше! Мужик он или нет?!

Пару раз Волохов останавливался – жара замучила. В такие, не очень далекие рейсы начгар отправлял поодиночке. На дальняк обычно ездили вдвоем. С напарником потрендишь – все отвлечёшься. А так, только в себе кваситься и остаётся. Воспоминания крутились вокруг капризной возлюбленной…

Оксанка – девушка утончённая, как его не послала тогда подальше, одному Богу известно. У своего подъезда проговорила:

-Ну что, пока…

-А завтра? – глупо спросил Волохов.

-У меня лекции. А ты, как хочешь!

-Давай вечером встретимся. В кино сходим.

-Думаешь, есть смысл?

-Конечно. Моё предложение в силе.

-Ладно, - улыбнулась с иронией. – Жду пять минут, ни секундой больше!

-Приду!

Опоздать немыслимо – считай, всё закончится, не успев начаться.  

Ровно в семь Андрей неловко топтался у входа в университет с букетом белых роз.

Она вышла вместе с Софкой и обоими парнями. Девушки простились, церемонно приложившись щёчкой к щёчке. Блондин последовал за Оксаной, схватил за руку почти перед носом Волохова.

-Ну что, детка, может, в кафешку сбегаем? Угощаю! – с видом ходячего великодушия осведомился пижон.

-Вообще-то, меня ждут! – Она улыбнулась Андрею. – Привет!

-Привет! – проговорил парень, сознавая ответственность момента.

От того, как он сейчас себя покажет, зависят их дальнейшие отношения.

-Фи, Ксюха, тебе изменил эстетический вкус, - скривил физиономию блондин. – Это что?

-Вообще-то, белые розы! – ответствовал Волохов, протягивая букет.

Девушка засмеялась, запрокинув голову – она оценила находчивость кавалера.

-Я про тебя, чмо!

-Верно, я – Человек Могучего Обаяния! – он согнул руку бубликом. – Идемте, мисс, машина подана!

Не иначе, лукавый дернул его приехать на свидание на своей мощной "Скании". А вообще-то, он едва успел и прикатил прямо с рейса - мотался в соседний областной центр за крупной партией молочных продуктов для сети супермаркетов.

Оксанка, кивнув изящной головкой, ухватила его под руку.

-Идем! Пока, рыбак!

Увидев фуру, она рассмеялась:

-Вот так ласточка! Очаровательно! Как я сюда влезу? – она опустила глаза вниз, на свою короткую юбочку.

-Я помогу!

Подняв Оксанку за талию,  он легко поставил ее на ступень и продолжал поддерживать до тех пор, пока она не оказалась в кабине.

Со своего места Андрей увидел блондина и отметил выражение его лица – студент смотрел с выражением оскорбленного достоинства. Насколько он знал таких людей, хлюст с серьгой обижен, словно ребенок, у которого отобрали игрушку. Надолго затаит злобу, но Волохов не боялся: уж такого-то он зашибёт одной левой.

-Почему ты назвала его рыбаком?

-Фамилия такая.

-А как звать касатика?

-Денис. Тебе зачем?

-Надо же знать имя бывшего своей девушки!

-О как! – она покачала головой и промолвила: – Пожалуй, этот раунд ты выиграл…

-А я и не играл! Всё очень серьёзно…

Они вгляделись друг в друга. Изучает, понял Андрей. Внешне он не отличался особой красотой, но была в его лице так называемая Божья искра. К тому же, его небольшие, но выразительные глаза умели сексуально щуриться – девчонкам нравилось. В тот момент, глядя в ее потрясающие голубые очи, Волохов не растерялся, вложив во взор максимум свежего, ничем не замутненного чувства. Но пробить Оксанкину оборону не так-то просто, она помотала головой, будто стараясь отогнать наваждение. Интеллигентная девушка и дальнобойщик – нонсенс! Однако Волохов не собирался сдаваться.

Всю неделю, пока ездил в ближние рейсы, он встречал Оксану с букетами, мягкими игрушками и книгами. Что она читала, он не знал, но действовал по наитию – консультации милой улыбчивой продавщицы из книжного магазина сослужили добрую службу.

…жара какая – очуметь можно. Андрей вытер лицо платком, продолжая рулить. Тяжелогруженая Скания легко преодолевала пространство, объезжая тихоходов: трактора, старые ЗИЛы, проржавленные москвичонки и прочие низкоскоростные объекты. Своих собратьев, дальнобойщиков Волохов обгонял лишь в случае необходимости и осмотрительно. Он никогда не лихачил, считая это непростительным мальчишеством. Трасса шутников не любит.

А жизнь чарует и соблазняет, и переменой,

Всего уклада семейных будней влечёт куда-то!

В смущенье сердце: оно боится своей изменой

Благополучье своё нарушить в часы заката.

Ему подвластны и верность другу, и материнство,

Оно боится оставить близких, как жалких сирот…

Но одиноко его биенье, и нет единства…

А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может, вырыт… [2]

Андрей Волохов вытер лицо бумажным платком. Как человек, проводящий большую часть жизни в дороге, он привык к неудобствам. В придорожном кафе дальнобойщик купил бутылку лимонада из холодильника, в ледяной  испарине, сделал несколько больших глотков, в горле защипало от пузырьков. Есть не хотелось, но позвонить любимой – святое дело. Однако в ответ парню звучали все те же противные звукосочетания: "Абонент временно недоступен."

"Оксанка, Оксанка, где же ты?" – мысленно воззвал Волохов, плюхаясь на раскаленное, словно сковорода для блинов, сиденье.

Он не боялся соперничества Дениса – с некоторых пор сопливый студент его ни капельки не волновал. Ведь Ксюша оценила старания дальнобойщика, ей нравилась его трепетность и предупредительность,  а уж внешностью и фигурой Андрей не подкачал, обладая истинно мужской привлекательностью.

Однако Волохов недооценил соперника.

Рыбак был сынком видной городской шишки и считал себя хозяином мира, а тут какой-то шоферюга беспардонно увел его девушку!

В один из дней, проводив Оксанку, Андрей дождался, пока вспыхнет свет в ее комнате и направился в сторону проспекта через полукруглую арку, соединяющую соседние дома.

Словно в плохом детективе, в проеме возникли четыре мощные фигуры. Не успел парень осознать, чем чревато нежданное и ненужное явление, как получил сзади удар по голове, упал, инстинктивно сгруппировавшись. Жесткие удары ногами сыпались градом. Пока его избивали, словно боксерскую грушу, Волохов досадовал на себя за плохую реакцию и хреновое чутье: мог бы вовремя сориентироваться, пока башку не прошибли. Почти потеряв сознание, услыхал женский крик: "Помогите, убивают!", сирену полицейской машины и отключился. Травмы оказались достаточно серьезными: сотрясение мозга, переломы ребер, множественные гематомы. Хорошо, появилась гражданка, поднявшая тревогу, иначе могло быть и хуже.

Оксанка ворвалась в палату белокурым смерчем. Шагнула к изголовью, глаза ее беспокойно блуждали по его расквашенному лицу.

-Андрюша, милый, как ты? – спросила встревоженным голосом.

Это было первое проявление нежных чувств с ее стороны. Превозмогая боль, парень раздвинул разбитые губы улыбкой, не без труда прочел на память Гумилева:

Нет тебя тревожней и капризней…

Но тебе предался я давно.

Оттого, что много-много жизней

Ты умеешь волей слить в одно…

-Андрюша, кто тебя так? За что? Почему? – Оксанка почти плакала, а он, повинуясь гласу изнутри, продолжал читать:

И сегодня… Небо было серо,

День прошел в томительном бреду,

За окном, на мокром дерне сквера

Дети не играли в чехарду.

Ты смотрела старые гравюры,

Подпирая голову рукой,

И смешно-нелепые фигуры

Проходили скучной чередой.

Девушка, не выдержав, расплакалась, уронив голову на подушку рядом с его лицом, и какой бы жгучей и невыносимой ни была боль, сердце Волохова наполнилось радостью. Как часто случается в жизни, у каждой медали две стороны. Он серьёзно пострадал, но несчастье сблизило студентку и дальнобойщика.

Пока кости срастались, Оксанка каждый день приходила в больницу с фруктами и бульонами, отпаивала Андрея соками и выводила гулять, держа под руку. Кто бы мог предположить подобный гуманизм во вздорной и эгоистичной королеве гламура! После выписки они стали близки.

Такого урагана чувственности в самом себе Волохов раньше и не предполагал.

"Это оттого, что никогда не любил по-настоящему," – догадался он, потрясенный и упоенный счастьем.

В объятиях Андрей держал гибкое нежное создание, чья атласная кожа светилась в легком полумраке, словно у солнечного эльфа – он читал о таких существах, полупрозрачных, окруженных фосфоресцирующей оболочкой, божественно прекрасных и разговаривающих стихами. Не хватало только шелковых крылышек, трепещущих, словно лепестки на ветру.

…но когда дневные смолкли звуки,

И взошла над городом Луна,

Ты внезапно заломила руки,

Стала так божественно бледна.

Пред тобой смущенно и несмело

Я молчал, мечтая об одном:

Чтобы скрипка ласковая пела

И тебе о рае золотом. [3]

Права народная мудрость: нет худа  без добра. Кости Андрея еще болели, но в душе  сияло солнце и пела ангельская виолончель.

Андрей не пытался подать на недруга в суд, возжелав разобраться по-мужски.

Когда в палату приходил следователь, он заявил, что нападавших не знает. Хулиганы прицепились, со всяким может произойти. Следствие забуксовало – очередной висяк, коих видимо-невидимо.

Оксанка тоже подозревала своего бывшего, ведь нападение произошло возле ее дома – не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить два и два.

Порассуждав, они пришли к выводу, что избиение организовал уязвленный Рыбак. Поскольку у Волохова не просили закурить и не искали других поводов, чтобы отмолотить, становилось ясно - это адресное нападение. Их  подозрения подтвердились.

Через пару дней после избиения Денис схватил Оксану за сумочку, висевшую на плече:

-Привет, детка! Ну и как твой женишок-водила, жив-здоров?

-С чего такая забота? – насторожилась она.

-Головка не болит, кости не ломят? – голос его звучал издевательски.

-Так это твоя работа? – девушка презрительно сощурилась.

-По пузырю водки и полсотни российских рублей на нос – цена вопроса! Как видишь, твой дальнобойщик недорого стоит!

-Это подлость недорого стоит!

Цокая каблучками, Оксанка удалилась.

-Ну и возись с инвалидом, мать Тереза! – крикнул негодяй ей в спину.

Когда Андрей окончательно окреп, он пришел к универу примерно за пятнадцать минут до окончания занятий. Благо, расписание Оксанки знал назубок. Дальнобойщик решил разобраться с недругом по-мужски и соответствующим образом экипировался. Увидав Дениса с другом, он подошел к парням:

-Рыбак, отойдем на пару слов!

-Я с уродами не разговариваю! - Юнец картинно вскинул голову, оформленную модной стрижкой с челкой, прикрывающей один из его наглых глаз.

-Дрейфишь? Подкупать банду ублюдков и натравливать пятерых на одного смелый, а поговорить один на один испугался?

Приятель Дениса развел руками, молчаливо признавая правоту притязаний.

Они отошли к решетчатому забору, сваренному из толстых металлических прутьев.

-Ну и? – Денис обернулся с видом самым вызывающим. – Хочешь драться?

-Нет, - Андрей покачал головой. – Дать тебе в морду – слишком просто. Бить тебя не буду, но высеку. Морально.

Не успел недруг опомниться, как дальнобойщик провел молниеносный захват, вывернул руку студента за спину, последовательно пристегнул его запястья к прутьям забора наручниками, купленными в магазине приколов. Они входили в так называемый "полицейский набор" и представляли собой металлические кольца, отлитые на совесть. Вытащить из таких руки не представлялось возможным, если только кто-то третий не отомкнет замки законными ключами или не отобьет защелки увесистым булыжником с риском повредить конечности.

-Придурок, отстегни меня! – Денис дернулся и, ощутив боль в плече, скривился.

-Сейчас! Размечтался! – Андрей усмехнулся. – Видишь ли, этот странный поясок не подходит к твоим щегольским порткам.

Дальнобойщик расстегнул пряжку, выполненную в виде двуглавого орла, выдернул ремень из брюк студента, рванул вниз молнию и спустил гламурные белые джинсы, обнажив трусы-боксеры странной раскраски: оранжевые,  с синими райскими птицами. Поясок протянул через прутья решетки.

-Фокус-покус! – Волохов, повертев возле носа Рыбака колечком с  ключиками, кинул связку через забор в траву. – Если у тебя есть друзья, они найдут отмычки! Ксюш, привет! – увидев Оксанку, он подошел к девушке и чмокнул ее в щеку.

-Привет, любимый! – она улыбнулась и, кинув презрительный взгляд на бывшего, три раза хлопнула в ладоши. – Браво! Мне нравится.

Под вопли Рыбака: "Отцепи меня, сволочь! Сними браслеты!", они удалились.

"Настоящие друзья", в конце концов, освободили Дениса, но прежде вволю посмеялись над ним и сняли позор товарища на мобильный телефон. Когда еще такое увидишь – заносчивый папенькин сынок, пристегнутый к забору со спущенными штанами! Ролик выложили в Интернет, где конфузом Рыбака могла полюбоваться чертова туча народа.

Так Андрей разделался с соперником вчистую!

Наконец-то! Мобильник разразился мелодичным: "Гори-гори, моя звезда…" Волохов включил поворотник, притормаживая, "Скания" плавно сошла на каменистую обочину. Парень заорал в трубку:

-Оксанка! Куда ты пропала?! С вечера как на иголках!

-Андрюшенька, все нормально! Просто хотела кое-что выяснить, прежде чем отрывать тебя от баранки…

-В чем дело, солнышко?

-У нас будет ребенок! Ты рад?

-Очень! Теперь-то нет причины откладывать свадьбу?

-Теперь нет!

-Я люблю тебя! Вернее, вас!

-До встречи, дорогой!

Андрей счастливо рассмеялся, в душе его воцарилась сияющая радость.

Трасса несла "Сканию" вперед, мелькали, поля, лесополосы и вешки, километр за километром приближая Волохова к любви всей его жизни.