Поединок

«Дела давно минувших дней! Преданья старины глубокой!...» А.С. Пушкин

Меткий стрелок

Голубым блеском, мелькая средь полей и лесов, расположилось глубокое озеро. Прозванье ему – Хохлы. Осока поднимается местами в нём. Плавают там утицы среди бела дня, чаще не пуганные пришлым людом. Да, и кому пугать, если деревенька мала числом дворов.          Много воды тёплой, холодной, студёной ли утекло с тех давних времён. Стояла здесь мала деревенька – Слаткие Караси, что в Таловской волости. И больше не деревенькой, а выселками от села Пески, числилась она. 

В те века стародавние крепким трудом жил простой народ. Детишек поднимали, хлеб растили, рано по утру вставали, да уже засветло ложились. Дни бежали за днями. Почти вся деревня носила одну фамилию – Ветлугины.

У Марии  и Григория в далеком одна тысяча семьсот семьдесят шестом году народился одиннадцатый сын – Михайло. Устали у матушки руки, пестуя новых детушек. И всё норовят они внезапно народиться. То в поле среди жары, то с покоса идучи, то дома у печи жаркой прихватят роды как есть. Так и в этот раз, скрутило женщину прямо у подойника. Так появился одиннадцатый «кабсдох». После первенца остальных детишек часто так называли. Играет мамка с младенцем, покачивает его на руках, или убаюкивает в люльке, а сама приговаривает: «Кабсдохчик,  ты мой!» Оно и понятно – детей много, а рук взрослых только четыре. Вот и желали быстрой смерти новорожденным. Бывало, и погибали, но большинство выживало.  В семье Ветлугиных живы все одиннадцать душ детей.

И грех велик смерть накликивать. Замаливает мать слова свои ночью перед сном, а, взяв на руки младенчика, снова повторяет их – очень уж тяжела доля крестьянская. Матушка больше иконам поклоняется, а батюшка почитает Перуна – Бога наиглавнейшего. Как придорожная трава росли детки. Летом тяжело матушке, за день наломается, и падает в постель, час – другой поспать. А вот зимой, когда вьюга за окном, да лампада горит, весело потрескивая, тогда матушка дивные истории сказывает. Притихнут на палатях мальчишки и девчонки, да слушают, затаив дыхание. А слова матушки прекрасной вязью опутывают и убаюкивают. Как–то рассказала мать легенду про трёх сестёр.

«Яркое солнце озарило Калинов мост, что ведёт через реку Смородину. Пеший ли, конный проезжают по нему, и видят, как катит свои могучие воды эта река. Широка она и раздольна. А цветом вода то огненно – красная, то чёрная как смоль, то голубая, как небо высокое. Часто на том мосту стала появляться дева красоты невиданной. И река словно замирает при виде её. Само солнце любуется ею. Эта красавица Лада. Большим могуществом обладает она. Заманивает в свои колдовские сети. Многие очарованы ею, но только самым могущественным богам открывает она своё сердце.

От её любви и  Даждьбога появилась на белый свет, не менее прекрасная, Богиня – Живана или   Сева – это плодоносная  сила  юности, красоты всей природы и человека - то есть весны.

Жива властвует, когда зеленеют, расцветают поля и леса, сады и огороды, когда люди, очнувшись от унылого зимнего сна, словно впервые видят красоту весенней природы, красоту расцветающей молодости, впервые познают прелесть любви и нежности. Именно весной можно увидеть Живу или Живиц, ее молоденьких прислужниц: в виде прекрасных дев они летают над землею, бросая на нее такие ласковые взгляды, что она еще пуще цветет и зеленеет. В наших лесах часто  серой кукушкой оборачивается эта богиня, чтобы люди не видели её красу. А мы часто, услышав её крик, спрашиваем о тех летах, что осталось нам на земле жить.

Когда Бог Симаргл был покорён красавицей Ладой, то на свете появилась вторая дочь  Лады - Леля (Ляля) –

Богиня весны, девичьей любви, первой зелени и первых цветов, весенних ветерков, покровительница влюбленных, юной женственности и нежности, богиня физической любви, зарождающейся новой жизни, красоты, счастья. Вот поэтому я, убаюкивая вас, мои детушки, часто говорю – лелею.

Однажды Бог Чёрных сил увидел прекрасную Ладу. Покорён он был ею, и похитил красавицу. И так–то сладко увещевал он девицу, так ласково обходился с ней, что вскоре у Лады появилась третья дочь – божественная Морана (Мара, Морена) - сестра Живы и Лели.

Красавицей уродилась дочь, только люди бояться её. Верит она только чёрной луне. Ходит, держа в руках череп человеческий, да косу острую. Этой косой срезает она души людские. Морана хочет погубить Солнце красное со своими помощниками, только не хватает ей сил пока. Остерегайтесь её, детушки мои любезные!» - так закончила мать свой рассказ. И только один Михайло дослушал его до конца,  под мерное посапыванье братьев и сестёр.

Так и рос Михайло. Когда стукнуло ему двенадцать лет, стал отец брать его с собой на охоту. Помолившись усердно иконам домашним, они шли в лесную чащу, и там приносили жертву Богу Перуну. Такой жертвой мог быть и зайчишка, и козочка лесная, даже просто куропатка. Отец свято верил, что без помощи Перуна не  добиться хорошего улова. Михайло знал местные тропки, и поэтому не боялся уходить от отца. Так случилось и в этот  раз.

Осенний лес переливался золотом листьев. Набегающий ветерок шевелил листву и траву, и казалось, что природа разговаривает. Однако среди всего шума Михайло явственно услышал девичий переливчатый смех. А потом огненной полосой мелькнуло что–то по – за кустами. Странно и страшно стало мальчишке. Насилу догнал он отца, и стал рассказывать ему  увиденное и услышанное.  Отец выслушал серьёзно, а потом сказал, что это Богиня Дзевана решила поиграть с ним. Сели они на небольшой привал,  и отец рассказал сыну о том, что знал сам.

- Слушай, сынок! Когда – то давно повстречали и полюбили друг друга Бог Перун и Богиня Летница. Страстно любили они, и родилась у них дочь. Назвали её Дзевана.

Отец учил девушку охотничьему искусству, а мать передала ей свою хитрость. От обоих родителей усвоила волшебные умения: могла в любого зверя оборотиться, в рыбу морскую и в могучую птицу. Потому и стала великой охотницей. Она скакала по лесам в сопровождении двух страшных волков, которые слушались ее, как обычные собаки. Любую дичь добывала и не знала в своей забаве себе равных. Потому Дзевана страшно возгордилась, и решила завоевать небесную обитель богов, скинуть с трона Бога Сварога и самой править тремя мирами: Правью, Явью и Навью. Узнал о ее планах Даждьбог и обо всем рассказал Перуну. Рассердился отец на свою гордячку – дочь, и решил проучить её. Вызвал он её на бой. Бились они сначала в образе львином. Потом поняла Дзевана, что отец – лев побеждает, обратилась из львицы в юркую птицу, и взвилась в небо. Но и там её настиг Перун. Стал он её клевать быстрым соколом, догоняя в небе. Тогда кинулась дева в озеро, стала рыбкой глубоководной. Но отец  выловил её неводом. Взмолилась дочь о пощаде. Так проучил её Перун.

А то, что она показалась тебе, Михайло, хороший знак! Станешь охотником знатным! – веско закончил речь отец.  Приятно слышать это мальцу.

         Прошло ещё три годочка. Теперь Михайло сам ходил на промысел. Старшие братья и сёстры повзрослели, да и разлетелись кто – куда. Он помогать остался родителям.  Также ходил по лесам, и всегда удачливо возвращался домой. Хвастались его  умением  родители. И только он знал, что ему помогает. А вернее, кто.

Как–то зимним студёным днём он промышлял лису. Долго ходил, из сил выбился. В это время лисы зимний промысел свой ведут. Где–то далеко послышался плач. Он то появлялся, то совсем пропадал. Михайло останавливался и всё стихало, только начинал идти, и снова сердце сжимало от плача, так похожего на девичий. Пробираясь на звук, юноша вышел на открытую небольшую полянку посередине лесочка. У самого края поляны билась лисичка, попав лапой в старый, но ещё мощный пень.

Михайло тихо подошёл к ней. Она забилась ещё больше, стараясь из последних сил вырвать лапу. Огромные карие глаза следили за каждым движением юноши. Он осторожно прикоснулся руками к пню, показывая  животному свои мирные намерения.  Приложив все свои силы, Михайло освободил невольную пленницу. Взмахнув огненным хвостом, лисичка убежала в лес. Парень улыбнулся. Сегодня впервые он не убил, а спас хитрого зверька. Повернув к дому, Михайло пошагал легко и радостно. И вдруг его внимание привлекло движение за деревьями. Чуть повернув голову, он увидел прекрасную девушку. Она одета была в красивую огненно – рыжую  шубку, а за спиной  виден был золочёный колчан с острыми  стрелами. Увидев её, парень вспомнил рассказ отца о Богине Дзеване, что охотится здесь. И по описанию она  так была с ней схожа. Не успел юноша и глазом моргнуть, как  стрела из колчана уже летела в его сторону, выпущенная меткой девичьей рукой. «Вот и отблагодарила!!!» - только успел подумать юноша. А в следующее мгновение уже лежал на снегу. Сколько он так пролежал – неведомо. Встал же  живой и здоровый. С тех пор ни один его выстрел не был пустым. Знатным охотником теперь, и впрямь,  считался он.

         Подступил тяжёлый тысяча семьсот девяносто восьмой год. Матушка радовалась повзрослевшему сыну, когда пришла бумага, подписанная воеводой, из Таловской приказной избы. Сама не знавшая грамоты, только получив письмо это, запричитала – заголосила она. Старших сынов давно в рекруты определили. Молила Бога, чтобы миновала чаша сия младшенького. Сердце билось в предчувствии беды, пока шла она к Селантию – самому грамотному мужику села. А там и подтвердились предчувствия матери – забирали Михайло на тяжёлую, долгую службу. Никогда не свидеться им больше…

Крепость Петра и Павла

Широка и раздольна Казахская ковыльная степь. Не охватить взглядом величавость эту. Только много ещё белых костей украшает её. Остались они после битвы в одна тысяча шестьдесят шестьдесят пятом году между войсками джунгар и казахскими. Тяжела была Орбулакская битва, попал в плен к джунгарам  Жангир – хан.  Хоть тяжёло  было в плену, однако сумел  бежать из него Жангир – хан. Но с того времени постоянно сталкивались в битвах за широкие необозримые степи войска казахов и джунгар.     

Трудно справиться с могучим врагом, если нет единения. Каждый хан и каждый бай только о себе пекутся. Вот и побеждают джунгары, разбивая немногочисленные казахские войска. И тогда решили баи обратиться за помощью к царице Российской. Решение о сооружении на реке Ишим новой крепости было принято 8 мая 1752 года самодержицей всероссийской Елизаветой. 
«К лучшему защищению сибирской стороны от набегов учредить от Омской крепости до урочища Звериная голова вновь линию только одним строением крепостей, редутов и между их маяков», - гласил указ императрицы. 

            В тысяча семьсот сороковом году  царское правительство одобрило проект создания новой цепи военных укреплений, южнее прежней Ишимской линии, протяжённостью пятьсот пятьдесят восемь  километров — от урочища Звериная Голова (на реке Тобол) до Омской крепости (на реке Иртыш). Двадцать восьмого  февраля Сенат, обсудив внешнеполитическую обстановку, сложившуюся на Западно-Сибирских границах в целях укрепления южных рубежей, признал необходимым срочно начать строительство новой Ишимской линии, известной позже под названием Горькой или Пресногорьковской.

В июне тысяча семьсот пятьдесят второго года к урочищу на реке Ишим двинулась экспедиция, состоявшая из драгун Луцкого полка, пеших рекрутов  Нотебургского полка и батальона Вологодского драгунского полка. Почти две  тысячи человек. У небольшого бора, расположенного против пойменного озера Бабашево, драгуны переправились на правый берег Ишима. Два крутых оврага, ограничивавших строительную площадку, выходили к Ишиму и вместе с обрывистым берегом широкой (до сорока семи метров) реки создавали естественную преграду неприятелю. Экспедиции предстояло в короткий срок построить крупное укрепление святого Петра и два малых — крепости Полуденную и Лебяжью, а между ними восемь  редутов.

Учитывая скорое наступление холодов, решили укрепления строить деревянные. Так стала охранять  крепость Петра и Павла казахские степи от набегов джунгар. Хоть и появилась эта крепость, и набеги стали  всё реже, но поговаривали солдаты и драгуны, что совершают вылазки джунгары, захватывая в плен зазевавшихся путников, одиночные обозы с провизией, или даже молодых рекрутов - солдат.

Дар Любви

Пещаное – одно из красивейших озёр, что встречаются в Таловской волости. Зимой светит оно необычным голубоватым светом, словно там глубоко на дне сияет случайно упавшая с неба замёрзшая звезда. Осенью золото листьев покрывает тихую гладь. Весной слетаются на него птицы разные, звери идут на спокойные его берега. А летом недалеко от берегов ослепительно белыми звёздами манят водяные лилии. Подарить букет таких лилий своей девушке многие ребята мечтают. Но поговаривают, что караулят эти лилии озёрные русалки – подружки Богини Берегини.

Завлекают  они цветами к себе отчаянных ребят, а потом уводят с собой в глубокую водную пучину.

В этом одна тысяча семьсот девяностом году Якову сыну Семёнову стукнуло уже двадцать годков. Только и осталось от бати, что отчество да фамилия – Благинин. С малолетства рос мальчонка в чужом семействе. Отца медведь в лесу заломал, а мать замёрзла, возвращаясь в зимнюю стужу из леса, куда ходила за дровами. Младших сестричек забрала сестра матери, а его – старшего, в четырнадцать лет отдали в батраки.

Якову было шестнадцать, когда он стал заглядывать на Варвару. Стройна и хороша девица. Многие ребята по ней сохли. Знала про сие она, и смеялась над ними. Только ей ведомо – не свободно сердечко, навсегда в нём красавец  Иван. До стона, до боли любила она его. А парень то ли не замечал страстных взглядов, то ли поиграть хотел – не ведомо.

На деревенских посиделках он шутил и веселился, часто заигрывая с Варварой.

- А что, красавица, пойдём завтра до околицы вечерком? – спрашивал он её, а сам подмигивал друзьям своим.

- Конечно! – рдела как маков цвет девушка. Она опускала длинные ресницы, и не видела хитрых перемигиваний ребят.

А вечером следующего дня ждала обещанной встречи, да напрасно. Изводил её всю Иван. Но любила она от этого всё больше. Томилось её сердце, не зная, что также томиться сердце Якова, но уже о ней самой.

Однажды тёмной летней ночью услышала Варвара страстный разговор.

- Люба, моя ненаглядная! До чего хорошо мне с тобой! Никто не дорог так, как ты! – так говорил юноша. В ответ не слышалось ни слова.

А в следующее мгновение Варвара оказалась в объятьях Ивана. Он так нежно и крепко её обнимал, что сердце, захолонув, упало. Долго ещё пунцово горели щёки, а губы  помнили страстные ласки любимого.

Дома Варвара сообщила, что вскоре надо ждать сватов. Мать стала готовить приданое, поклоняясь всем мыслимым и немыслимым богам.

Яков узнал про это и совсем сник. Никто не люб ему, кроме той, что и не думает про него.

Наступила долгожданная осень. Со дня на день ждали родные Варвары визита сватов. Юноша хорошего сословия не простой батрак, как отец Варвары. Да и любит его дочь. В один  из осенних вечеров пришёл Иван к Варваре.

- Любый мой! Я ведь так жду тебя! Дни идут, а ты всё не приходишь за мной! – девушка с тоской вглядывалась в лучистые глаза избранника.

- Варвара, выслушай меня!  - он немного отвёл в сторону, протянутые к нему руки девушки. – Не с тобой я в тот вечер говорил! Думал, что рядом другая! Её люблю! Жить без неё не буду!

- От чего же ты молчал всё это время? – глаза девушки заблестели от вмиг набежавших слёз.

- Думал, что обижу тебя! – совсем поникнув головой, произнёс юноша.

- А сейчас не обидел?  - гневно вскрикнула Варвара.

- Просто  не могу больше тянуть! Свадьба у нас через неделю!  - и юноша прижал к себе зарыдавшую девушку. Она же билась пойманной птицей в его объятьях, когда – то так желанных, а сейчас разрывающей её сердце на части.

         Как вернулась домой Варвара, и не помнила вовсе. Ничего не сказала она домашним о том, что свадьбы не будет. Но мысль, что пришла после разговора с Иваном, засела в голове гвоздём острым. Еле дождавшись утра, девушка поднялась, надела на себя новую исподнюю рубашку, свадебный сарафан, приготовленный матушкой. Причесалась красиво девица, и отправилась по росной траве к тому бережку озера Пещаного, где очень много цвело лилий. По пути срывала она цветочки, и плела красивый лазорево – ромашковый  венок. Подойдя к самому озеру, прочитала одними губами молитву, и стала медленно заходить в прохладную воду.

         Не спалось этой ночью Якову. Трепыхалось и билось сердце юноши. Душа рыдала в предчувствии беды неминучей. Только светало, а он уже был на ногах. Подойдя к дому любимой, увидел, что вышла она из дома. Стал он медленно идти следом. Видел, как девушка венок плела, любовался ею, когда  надела она его себе на русую голову. Смотрел он, как стоит  красавица на берегу озера. А как стала заходить в него, только тогда понял, что делает она. Кинулся он следом, да припоздал на минутку – другую. Скрыла тёмная синь любимую. Долго нырял юноша, пока не выловил несчастную. Однако не спас он её.

        Вот уже почти четыре года прошло, как не стало ненаглядной Варварушки. Но любил он её по – прежнему, никого не замечая вокруг.

Как–то ранней весной отправился Яков поохотится. Забежала лисица на лёд озера, он за ней. Дни уже горячие были, и лёд истончал. Не приметил этого Яков, да и провалился. Стал он тонуть. А про себя подумал: «Вот и встречусь с моей ненаглядной!» Но какая – то сила приподняла его, толкнула в спину, и понесла к берегу. Очнулся он уже лёжа у кустов, недалеко от проломленного льда. А прямо на лбу у него красовалась небольшая ранка. Когда зажила она, то напоминала вторую букву алфавита – Буки (буква Б).

Деревенские стали судачить, что у озера часто появляется девушка, а тот, кто видит её обязательно или утонет или пропадёт. Сказывали, что это Берегиня нашла новую себе подружку. А ещё слух шёл, что коли Берегиня или другая русалка поцелуют путника или рыбака, то тот всегда ими храним будет от всяких бед и напастей.

Яков и,  правда, с той поры стал совсем неуязвим. Только это не радовало его. И в одна тысяча семьсот девяностом году, когда было ему двадцать лет, добровольно записался на рекрутскую службу.

Смертельная схватка

Шёл месяц собаки (август). Весной одна тысяча семьсот семьдесят первого года  большая часть калмыцких тайшей во главе с ханoм Убаши совершили семимесячный переход с берегов Волги на территории, контролируемые цинским Китаем, уведя с собой около половины калмыков. Они двинулись через Урал и Киргизскую степь к озеру Балхаш.  Болезни, голод, падёж скота, смерть людей, конфликты с казахами сопровождали это переселение. Войска потеряли былую славу и мощь, и к тысяче семьсот  девяносто пятому году, Джунгария почти полностью обескровив, перестала пугать своими набегами.

         В этом  - одна тысяча семьсот девяносто пятом году -   Хан  Мангиян подсчитывал очередные свои потери. Не стало силы в руках его воинов. Единственное, чем теперь они промышляли – набеги на отбившихся путников и редкие караваны. Два сына хана – Мерген и Санал беспокоили отца. С детства, приученные к боям, сейчас они застаивались. Между ними начинались ссоры, а это не нравилось хану. Юноши по возрасту всего на год имели разницу. Мергену исполнилось  двадцать лет, а Саналу двадцать один.  Вот они и устраивали одиночные набеги. Сколь не волновался за них Мангиян, но запретить подобное не мог.

Сегодня его стойбище праздновало очередную, пусть небольшую, но победу. Из Петропавловской крепости вышел обоз, состоящий из трёх повозок с оружием и провиантом. В его сопровождении шли несколько драгун и десяток рекрутов.  Бой был недолгим. Внезапность нападения сыграла свою роль. Большинство русских погибло сразу, но один бился так, как будто имел силу двадцати человек. С ним братья вели себя осторожно. Не потому, что боялись его, а потому, что хотелось взять такого воина в плен. И им это удалось. Этим же вечером стойбище праздновало, а хан решил поговорить с пленником. Избитый, но не сломленный стоял молодой мужчина перед врагом.

- Ну! Теперь ты весь в нашей власти!  - ухмылялся хан, разглядывая воина. На первый взгляд нельзя было сказать, что он силён.

- Никогда я не был и не буду в вашей власти!  - твёрдо взглянул в глаза хану солдат.

- Как тебя зовут, храбрый воин? – хан сделал вид, что не услышал гневного ответа.

- Яков, моё имя! – ответил рекрут

- Мы тебя будем звать – Нох (собака)! – и хан махнул рукой, показывая, что ему больше не интересен разговор.

С тех пор прошло больше пяти лет. Яков так и находился в стойбище. Острый глаз охранников не позволил осуществиться ни одной из семи попыток. Его возвращали, и нещадно били. Но силы его любимой  - его Берегини снова возвращали почти бездыханное тело к жизни. Сколько раз джунгары считали, что он мёртв. Но раз за разом Яков оживал. Поняли они, что убить его может только соплеменник – славянин. И такой случай вскоре представился.

         Как–то раздобревший, и разленившийся Санал снова напал на мелкий обоз. Теперь он шёл в сторону Петропавловской крепости. Особой поживы не нашлось, кроме нескольких молодых рекрутов, добирающихся до места службы. Вот с ними и прибыл в стойбище Санал. Хан собрал своих наимудрейших, и они придумали весёлую потеху – заставить завтра биться славян между собой. Вечером хан вызвал к себе Якова. Сильно похудевший и измождённый за эти годы, мужчина не потерял уверенности в себе.

- Нох! Ты хочешь  на свободу? – прищурившись,  спросил хан.

- Хочу! – ответил Яков, чувствуя  здесь какой – то подвох.

- Тогда завтра будешь биться с моим самым лучшим воином! Если победишь его, то получишь свободу! Если нет, то навсегда будешь с нами! Согласен? – хан был серьёзен, но уголки губ подрагивали.

- Хорошо! Я согласен! Пусть будет так!  - сделал свой выбор Яков.

- Но помни, ты будешь одет также как мои воины! Иначе мне трудно будет сдержать гнев своих людей!

- Хорошо! – снова кивнул пленник.

А в это время советник хана – Чон (волк) говорил с самым сильным рекрутом из вновь пленённых.

- Хочешь на свободу?  -  лисой ходил он кругами рядом с Михаилом.

- Конечно! – отвечал Михайло.

- Тогда завтра встретишься с нашим поединщиком! Победишь – воля твоя!  - и Чон снова по - лисьи засеменил вокруг юноши.

- Хорошо! Что мне остаётся!? – кивнул парень.

- Но тебя оденут также как и наших воинов! – добавил советник.

- А это ещё зачем? – вскинул удивлённо бровь юноша.

- Чтобы наши воины не кинулись на тебя как на врага!  - совсем тихо пояснил Чон.

Рано утром в широкой степи началась битва. До неё все воины встали вокруг поединщиков. Предстояла весьма интересная забава. Перед тем, как начать поединок, хан обратился к соперникам.

- Воины! Бейтесь не на жизнь, а на смерть! Но помните, что одно проронённое вами слово может привести к тому, что я не смогу сдержать своих воинов! Поняли меня? – соперники, облачённые в национальные калмыцкие одежды, молча кивнули.

Советник взмахнул белым платком, и воины сошлись в тяжёлом бою.

Ни один не уступал другому. Когда Яков кидался на Михайло, то ему почему – то казалось, что рядом с юношей находится девушка невиданной красы. Её огненные волосы развевались по ветру, и она всё время отводила руку Якова от Михайло. Яков злился ещё больше, но пока справиться не мог.  А Михайло видел всё время на лбу у соперника золотом блестящую отметину, так напоминающую русскую «Б» - буки. И только он пытался нанести сокрушительный удар мечом, как эта отметина вспыхивала сильнее, и   удар со скользом уходил в сторону.  Поняв бессмысленность подобной борьбы, молодые мужчины схватились в рукопашной. Превосходство то переходило к Михайлу, то к Якову. И вдруг среди улюлюканья ханских прихвостней послышалась русская отборная ругань.

- Да, мать твою – перемать! Врёшь, собака узкоглазая! Не одолеть тебе меня – это не выдержал более горячий Михайло.

- Да, чтоб тебе пусто было кривоногий паук! Я же тебя раздавлю, мать твою так! – прокричал Яков.

Что–то до боли знакомое резануло слух рекрутов. Так ругались только в их Таловской волости…

И после этих слов встали воины, как вкопанные. А затем обнялись крепко – накрепко, понимая кто они и откуда.  Хан же соскочил со своего места, затопал ногами от злости – не удалось ему уничтожить храбрых воинов их же руками…

«Дела давно минувших дней! Преданья старины глубокой!...»