Сокровенные откровения

− Мама, ты должна мне все рассказать, − потребовала дочка у Ольги.

— Что рассказать?

— Все. Как у вас с папой все случилось в первый раз. Мне это очень нужно.  

О боже! — смятенно подумала Ольга. — Дожилась! Родная дочь требует рассказать, с чего началась ее жизнь.   

— Леночка! — попробовала она увильнуть от предстоящего. — Я же тебе давным-давно все объяснила. И у тебя книжки такие есть — там обо всем написано в подробностях. И по телевизору... все эти ночные фильмы. Ты же все это видела на экране.  

— Мамочка, там одна механика. С этим мне все ясно. А в фильмах — одни движения и никакого выражения. У них же нет лиц. То есть, лица есть, но они пустые. Никаких чувств, никаких эмоций. Никакого отношения к происходящему. Как будто это не живые люди, а роботы.  

— А ты чего хочешь?  

— Я хочу, чтобы ты рассказала все с самого начала. С того момента, как он тебя привез на "Золотой рыбке" на тот ваш пляж.  

— И зачем тебе это нужно?  

— Значит нужно, раз спрашиваю. Ну что здесь такого? Какие-то вы взрослые все...  зажатые. Ведь это и меня касается.  

— Да уж! — засмеялась Ольга. — Тебя это касается самым непосредственным образом.  

— Ну вот. Я хочу знать, как все происходило. Что он говорил. Какие чувства ты испытывала. Все-все. Если, конечно, помнишь.        

Их первая близость — самая большая драгоценность в сокровищнице ее памяти. Редко-редко в минуты нестерпимого одиночества она извлекала ее оттуда. Комната распахивалась, наполнялась солнечным светом, запахом сосен и моря, криками чаек. И над ней склонялось его божественное лицо.  

Помнит ли она? Господи, еще бы! Каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение.  

Все, как вчера.  

Нет, час назад.  

Да только что!  

— Забудь все,— сказал он, аккуратно укладывая ее на обе лопатки. — Во всем мире остались только ты и я.  

— Посмотри на меня, — сказал он, отнимая ее ладошки от лица. — Не надо бояться. Не надо прятаться — это уже бесполезно.  

И новый обжигающий поцелуй лишил ее последних остатков самообладания.  

— Обними меня, — велел он. — Прижмись ко мне покрепче. Вот так. Привыкни ко мне.  

Ну что − уже не страшно?  

Прости, Оленька. Сейчас немножко больно сделаю.  

Немножко! Ох, ничего себе немножко! Как вскрикнула, как затрепетала она в его железных объятьях.  

Как  осыпал он поцелуями ее лицо!  

Какие чувства она испытывала? О, целую гамму чувств — счастье, страх, стыд, боль, полное самозабвение.  

И все затоплено такой... такой любовью!  

Всепоглощающей.  

Этот человек с бесконечно милым лицом, с его небесными глазами, глядевшими ей прямо в душу, в те мгновения стал для нее центром Вселенной. Она забыла все: свой дом, отца с матерью, всех друзей и подруг — она забыла самое себя.  

Он стал для нее и небом, и солнцем, и звездами, − самим воздухом, которым она дышала. Ее настоящим и прошлым, и будущим. Ее жизнью и смертью.  

Как расскажешь об этом? Девочка ждет. Какое у нее странное выражение лица: испуганное, соболезнующее? Что она прочла в ее глазах?  

— Мамочка, — сочувственно сказала Лена. — Не надо. Если не можешь, не рассказывай. Я у Танечки Окуневой спрошу — у нее с Боречкой Плетневым недавно все было. Она мне обещала рассказать в подробностях.  

Танечка Окунева! Девочка с косичками и белым бантом. Да что они там все... с ума посходили — в своей школе? Куда торопятся?  

— Не надо Танечку. Я сама тебе расскажу. Но ты ответь: у вас что — непорочность, целомудрие, чистота уже никакой ценности не имеют?  

— Я тебя не понимаю. Разве секс - это грязь? Они давно любят друг в друга — почему им нельзя?  

— Ну, в наше время... это считалось позором. В школе. Да и после... если до свадьбы — не приветствовалось. Традиция, наверно. И церковь считает это грехом. Если до венчания.  

— Церковь! Какой же здесь грех, если люди любят друг друга? Без любви ладно, я согласна — это грех. А если любят, то почему нельзя? Ведь Бог — это любовь! Ну, рассказывай.  

И Ольга рассказала. Как у них с Серго все произошло в первый раз. Ничего не утаила.  

Заложив руки за голову, Лена лежала на спине и внимательно слушала. Когда Ольга закончила, она вздохнула:  

— Здорово! Как я вам завидую! А теперь расскажи, что вы делали потом. Ты мне когда-то говорила, что вы в тот день пробыли на пляже до вечера, Что было дальше? Ты помнишь?  

Помнит ли она? Еще бы не помнить!  

— Отдохни, дорогая, — сказал он, прикрыв ее халатиком. — А я пока похозяйничаю.  

И она сразу заснула − как сквозь землю провалилась.  

Проснулась Оля от сказочно вкусного запаха, щекотавшего ей ноздри. Она почувствовала, что, если немедленно не съест кусочек его источника, то умрет с голоду. Никогда еще у нее не было такого зверского аппетита.  

Оля приоткрыла один глаз. У самого ее носа покачивался на кончике шампура кусок сочного подрумяненного мяса, посыпанного зеленью и политого остро пахнувшим соусом. Шашлык!  

Заурчав, она открыла оба глаза и впилась в него зубами. Улыбающийся Серго держал перед ней шампур. На песке между ними пестрела большая нарядная салфетка − на ней стояли длинная матовая бутыль темно-синего цвета и два бокала. Он открыл бутыль, налил в бокалы густую темно-красную жидкость и протянул  один из них ей.  

— Что это? — спросила Оля. — Похоже на кровь.  

— Это кровь Земли и Солнца — чистый виноградный сок. Изабелла! Смело пей. В нем ни капли алкоголя.  

Оля пригубила бокал. Рубиновая жидкость пахла садом, летом и имела божественный вкус. Райский нектар!  

— Оленька! — поднял свой бокал Серго. — Не жалей ни о чем. С тобой произошло замечательное событие — самое лучшее в жизни женщины. Его можно сравнить только с рождением ребенка. Я пью за тебя этот бокал, и ты выпей тоже. Сегодня  твой день. "Золотая рыбка" обещала исполнить три твоих желания. Одно из них она уже исполнила. Ты хотела, чтобы мы остались вдвоем, и она привезла нас сюда. Теперь загадывай второе.  

— Я хочу еще два дня, — быстро сказала Оля, замирая от собственного бесстыдства. Но после случившегося она вдруг поняла, что одних воспоминаний ей мало. Захотелось увезти с собой что-то более существенное.  

Но что она могла увезти? Только одно.  

— Серьезное желание! — засмеялся Серго. — Ну что, "Золотая рыбка", выполнишь желание девушки?  

Он посмотрел на их катерок. Потом снова на Олю.  

— "Золотая рыбка" согласна выполнить и это твое желание. Но надо немножко потрудиться.  

И он стал водить своей большой ладонью над песком. Оля зачарованно следила за его пассами.  

— Холодно, холодно, горячо! — Серго подмигнув Оле, указав пальцем в песок. — Ну-ка, девушка, поработай ладошкой! Выкопай здесь ямку — может, что в ней найдешь. Что смотришь? Давай копай!  

Оля послушно стала копать. Сначала шел только песок. Но вдруг ее пальцы нащупали кольцо. Подцепив его, Оля потянула и вытащила серебряный ключик.  

— Что это? — севшим от волнения голосом спросила она.  

— Это ключ от квартиры, где счастье живет. "Золотая рыбка" дарит его нам. Мы с тобой будем там жить не два, как ты хочешь, а целых десять дней. До самого моего отъезда.  

Да, Оленька, они пройдут. Но ведь все пройдет.  

— Все?  

— Все! И наша жизнь пройдет. Даже звезды погаснут. Вечного нет. Что имеет начало, то имеет конец. Но эти десять дней ты будешь счастлива, обещаю. Я буду любить тебя так, как больше никто и никогда тебя любить не будет. Я сделаю тебе сказку. Покажу красивейшие места побережья. Мы все время будем вместе. Скажи, ты согласна?  

Видеть его поминутно. Дышать одним воздухом. Разговаривать с ним. Обнимать его. И целовать. Отдаваться ему. Десять долгих дней и ночей! Целая вечность!  

Она представила себе этот ослепительный ряд — день за днем — и от радости потеряла дар речи.  

Он напряженно ждал ее ответа. Не дождавшись, повторил с тревогой:  

— Оля, ты согласна? Почему ты молчишь?  

Надо же ему ответить. А то еще решит, что я раздумываю.  

И она энергично закивала.  

— Очень! — вспомнила она, наконец, подходящее слово. — Очень-очень!  

Он облегченно вздохнул.  

— Ну, теперь загадывай свое третье желание.  

— Я уже загадала. Только пусть это останется тайной. Ведь "Золотая рыбка" умеет угадывать тайные желания.  

Он посмотрел ей в глаза, потом отвернулся и долго глядел на море. Потом, не оборачиваясь, спросил:  

— Ты действительно этого хочешь?  

— Больше жизни! — не раздумывая, ответила она.  

— Даже так? Что ж, будь по-твоему. Только это неправильно. Не нужно бы тебе это — особенно сейчас.  

Он что, ясновидящий? — испугалась Оля. — Если он догадался, то сейчас посадит ее на катер и отвезет обратно. И она его больше никогда не увидит.  

— Я хочу, я хочу... — жалобно залепетала она, лихорадочно придумывая, чем бы его отвлечь. — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал!            

— О, этого я тоже хочу! — Он ринулся к ней, опрокидывая бутыль с бокалами.  

И уже не чайки, а белые ангелы с криками радости летали над ними.  

— А что вы делали потом? — не унималась Леночка, глядя на Ольгу блестящими от любопытства глазами. — Рассказывай дальше.  

— Потом? Потом мы купались в море. Плавали, ныряли, ловили руками рыбок. Дурачились. Загорали. Потом... повторили, с чего начали.  

В общем, по всем подсчетам тети Юли, да и врачей тоже, именно в тот день и появился во мне крошечный зародыш — ты, моя радость. И выходит, уехали мы оттуда вечером уже втроем.  

— Ой, мамочка! — Лена бросилась на нее, как котенок, и принялась бурно целовать, приговаривая: — Спасибо тебе! Спасибо папе! Спасибо "Золотой рыбке"! Спасибо вам всем, что я есть. Мне так нравится жить!  

— Хватит, хватит, ты меня зацеловала! — смеялась Ольга.  

Лена оторвалась от нее, перевернулась на спину и закричала, глядя в потолок:  

— Папочка, ты меня слышишь? Я люблю тебя! Я благодарю тебя! Так здорово жить на свете! Быть красивой и любимой. Я так счастлива!  

Я тоже, — думала Ольга, любуясь своим созданием — этой прелестной девушкой с гривой золотых волос и синими глазами Серго.  

— Как же вы расстались? Представляю, как тебе было больно!  

— Расстались мы — страшно! Наша последняя ночь — не могу ее вспоминать без дрожи. Он целовал меня так... исступленно! — я потом две недели ходила с распухшими губами. Пришлось врать, что обветрила. А когда они стали проходить, так было жалко! Я даже их потихоньку покусывала, чтобы подольше не проходили.  

А утром он как будто надел железную маску.  Лицо стало таким... неподвижным, мертвым. На меня не смотрел. Молча отнес мои вещи на старую квартиру и уехал.  

— Даже не поцеловал на прощание?  

— Даже не оглянулся. Зашел в автобус, двери за ним закрылись — и все. Я же говорю: он был, как неживой. На него было больно взглянуть. Поэтому я тоже не смотрела на него. Это была такая мука!  

— Какой ужас! И вы больше так никогда и не увиделись?  

— Нет, увиделись. Еще один раз.   

— Ой, правда? Когда? Как это случилось? Расскажи!      

— Это случилось в день нашего отъезда — через три дня, после того, как он уехал. Я сидела под сосной и смотрела на море. И вдруг мне стало так плохо! Я почувствовала, что если сейчас — немедленно! — не увижу твоего папу, то умру. Или свихнусь. Тогда я стала молить Бога дать мне увидеть его еще один раз.  

— И что?  

— И он вышел из моря.  

— Кто? Бог?!  

— Нет, твой папа.  

— Как вышел? Он же уехал!  

— Он вернулся. Не смог быть дома. Тоже очень захотел меня увидеть. Тетя Юля сказала ему, что я все смотрю на море, будто жду чего-то. Он разделся неподалеку, проплыл до того места, где я сидела, и вышел. Хотел сделать мне сюрприз. Как раз в тот момент, когда я молила Бога. Так совпало.  

— И ты веришь, что это было простое совпадение? Я думаю — все-таки Бог есть. И он тебя услышал.  

— Да, Лена, я тоже так думаю.  

— Бедная мамочка! После такого счастья, такое горе! Как же ты пережила его гибель?  

— Не спрашивай. Если бы не ты, не пережила бы. Но Бог взамен папы дал мне тебя. Чтобы я жила.  

— Мамочка, я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось. Ты прости меня, что я тебя иногда огорчаю. Я постараюсь тебя поменьше огорчать теперь, после того, что узнала.  

— Да я и не помню, чтобы ты меня хоть раз по-настоящему огорчила. Ты меня всю жизнь только радовала.