Помочь сайту
Поздравления
ВЕЗДЕХОДЫ
14 июля 2015 -
Валерий Лаврусь
Представить себе Север без вездеходов и вертолётов невозможно. С них всё начиналось. На них доставляли первые грузы, с них выбирали места для будущих городов, с них осваивались месторождения, нередко они становились домом для геологов и первопроходцев. Но это, конечно, вездеходы. Вездеходов, в основном, было два типа: тяжёлый - ГТТ (гусеничный транспортёр-тягач, более восьми тонн, в народе «гэт») и лёгкий - ГАЗ-71 (гусеничный транспортёр-снегоболотоход модернизированный, около четыех тонн, «газушка»).
Вертолётам много поставлено памятников, вездеходам, знаю точно, - один, в Надыме.
Первая Юркина полевая работа оказалась напрямую связана с вездеходом, причём, как оказалось, очень близко связана, прямо-таки очень-очень близко.
Он приехал - нет, надо писать честно - он сбежал на Север в 90-м году внедрять вместе с братом новый геофизический метод - подповерхностную радиолокацию. Метод, позволяющий оценить верхнюю часть разреза - первые десятки метров поверхности Земли. Специальность у Юрки была подходящая - радиоинженер. Правда, ни в инженерной геологии, ни в аэрокосмогеологии он, конечно, был ни бум-бум. Но как говорят, глаза боятся - руки делают, человек всему может научиться.
Основными потребителями информации о верхней части разреза на Севере были строители, в первую очередь автодорожники, экологи и сейсморазведчики. Последние предлагали самый большой объём работ, и именно для них работы выполнялись чуть ли не в реальном времени.
С приездом Юрки совпала первая промышленная эксплуатация приборов подповерхностной радиолокации в сейсморазведке. К этой работе брат Юры Славка и уже упомянутый Коля Колганов из многослойной фанеры сделали антенну-сани. Здоровенные, шириной такие, чтобы полозья-лыжи укладывались в колею вездехода, предполагалось, что антенную систему будет транспортировать гэт - ГТТ. Вся система была гибкая, гнулась и извивалась. Вячеслав, как выпускник авиационного института, считал, что основа прочности авиации в её гибкости и, исходя из этого, крепил все важные узлы «резинкой от трусов» (обычной швейной резинкой). Нет, в целом антенная система, конечно, была серьёзная и заслуживала всяческого уважения, там одних шурупов и эпоксидки ушло несколько килограммов, а уж сколько ушло на неё мыслей… а сколько «огненной воды» - у-у-у-у.
С такой халабудой они втроём, Славка, Коля и Юрка, выехали в расположение, одной из сейсмопартий Тюменской геофизической экспедиции. В кратком изложении, их задачей была локация профилей, каждый из которых был до десяти километров в длину, далее, вывод на самописцы записанной информации, и, как результат, - выдача рекомендаций по глубине закладки тротиловых шашек (сейсморазведка тогда была только взрывная). Жили они в вагончике. Работа была рассчитана примерно на пару недель.
Заметим, Юрка был первый раз на полевых работах. До этого весь его опыт полевых работ складывался из житья в палатке летом на Волге, из лыжных прогулок на полдня в какой-нибудь самарской деревне и ещё из книжек Санина про Антарктиду. Его, конечно, экипировали: унты, тёплые штаны, водолазный свитер, полушубок, рукавицы. Ушанка у него была своя. Всё чин-чинарем. Хотя для Юрки, такая одежда была впервой, особенно унты, до этого он их видел только в кино про полярных лётчиков. И погода его несколько удивила: конец марта, а на дворе минус 25.
Поскольку Юрка только приехал и ничегошеньки не умел, то ему поручили самую простую работу. Простую, но очень ответственную. Он с регистратором (прибор в утепляющей коробке сорок на сорок на двадцать) сидел… мня… мня… в задней части ГТТ. Эта часть изолирована от основной кабины, в которой помещался весь остальной «экипаж» - Славка, Коля и механик-водитель. Да, по сути, в багажнике он сидел. Причём багажник был холодный! Поэтому загружали его туда во всём снаряжении. Потом ему вручали регистратор и закрывали тентом так, что он почти ничего не видел. Да и, собственно, смотреть во время езды всё равно было не на что, потому как вездеход на ходу поднимал облако снежной пыли, из-за которой ничего не было видно, более того, эта пыль набивалась во все отверстия, поэтому после прохождения профиля Юрку можно было откапывать лопатой. Такая у него была творческая работа.
Лоцировали обычно часов по пять. Потом приезжали, ели (готовили сами), выводили материалы, общались с главным геологом партии, ужинали и ложились спать.
Представляете, ещё вчера Юрий Ставров, в чистеньком и наглаженном костюмчике-тройке, ходил по тёплым этажам родного третьего корпуса родного авиационного института, его окружали интеллигентные люди, красивые и умные девчонки, профессора и доценты интересовались его мнением, и он сам уже потихоньку собирал материал для диссертации. А теперь? А теперь рядом с ним дикие и грязные сейсмики, соляра, громыхающий вездеход, обмороженные уши, заусенцы на руках и его, на хрен никому не нужное, мнение, ибо ничего он не знает и пока не понимает, и куда интереснее выслушать рассказ пьяного буровика, который разбуривает профили под закладку зарядов. Такая вот метаморфоза. Но… «бачилы очи, що купувалы».
Так прошла неделя. Юрка стал свыкаться с новой работой, даже стал вникать в процессы вывода информации, а вечерами прислушивался к разглагольствованиям Колганова. Колька был настоящий геолог и путём разглагольствований начитывал братьям курс геоморфологии. В общем, Юрка привыкал.
«Это» случилось на восьмой день их пребывания в сейсмопартии. Есть такое «это», которое обязательно случается и случается, как правило, в самый неподходящий момент. Так вот, «это» случилось на восьмой день их пребывания в сейсмопартии. Всё было как обычно. Утро, завтрак, погрузка в вездеход, транспортировка антенной системы на крыше вездехода до очередного профиля, разворачивание её в режиме скольжения за вездеходом, загрузка Юрки в багажник, подключение всей системы, профилирование. Как обычно. Всё пошло не так часа через полтора-два. Они уже заканчивали локацию первого на сегодня профиля, когда кабели, соединяющие антенну и регистратор, начали натягиваться и дёргаться, обычно они свободно свисали до регистратора. Юрка постучал в стенку кабины, но за грохотом там, видимо, никто не услышал. По времени, прикидывал он, скоро остановка, поэтому не стал стучать повторно. Они продолжали движение, когда, вдруг, послышался удар, и тут же рывком оборвало один из кабелей. В этот раз Юрка сильнее забарабанил в стенку, и в этот раз его услышали и вездеход встал. Он выглянул из-за тента и увидел, что сани антенной системы одной лыжей налетели на пенёк, в результате всю систему перекосило и оборвало один из кабелей. Обрыв означал, что, вероятнее всего, придётся возвращаться на базу и перепаивать оборванный кабель. Оценив ситуацию, Юрка выключил регистратор, снял его с себя и стал выбираться из багажника. Перебрался через борт, посмотрел назад: снег был совсем рядом, и он «сошёл» вниз, утонув при этом в снегу по грудь. «Ни фига себе!» - подумал он и стал разворачиваться, чтобы выползти к колее. И в это время вездеход стал сдавать назад, чтобы освободить натяжение тянущего троса и кабелей. Причём он сдавал со скоростью большей, чем полз Юрка. И, конечно же, вездеход брюхом подмял парня. Было ли ему страшно? Наверное, нет. Было непонятно, что произошло. Нет, так-то всё понятно. Просто всё это произошло так неожиданно. Юрка лежал вдавленный в снег, а вездеход ещё продолжал некоторое время двигаться, потом и он встал. Юра понимал, что ему как-то надо дать знать, что он под вездеходом, но не мог ни крикнуть, ни пошевелиться, он даже вздохнуть толком не мог. И тут вездеход начал опять двигаться обратно, постепенно освобождая Юрку из своего снежного плена. Через минуту его под руки подхватили Славка и Коля. Они трясли его и расспрашивали, всё ли у него нормально. Человек только что побывал под вездеходом, а они его трясут, чудаки.
Всё у него было нормально, только сильно болела спина. Юрку всем экипажем затащили в кабину и уложили на скамью, постелив полушубок. Потом экипаж сел и закурил.
- Закурить-то дайте, гады, - голосом умирающего попросил Юрка.
Славка дрожащими руками достал сигарету из пачки, подкурил её и сунул ему в рот:
- Ты на хрена из багажника вылез?
- Хотел сани оттянуть, - Юрка затянулся и выпустил дым.
- Нет, …. Я же сразу тебе крикнул: «Стой!» ... - повернувшись к водителю начал заводиться Колганов, - а ты, гля, чего ехал?
- А че я? Я встал, - у водителя, когда он затягивался, тоже мелко тряслись руки.
Коля потёр лицо руками и повернулся к Славке:
- У нас водка в вагончике есть?
- Есть.
- Поехали!
- Сани надо загрузить, - Славка взял перчатки и стал их натягивать. - Ты как? - Он смотрел на Юрку. - Твои тётки поубивают меня на хрен.
- Шутник, - кряхтя, Юра попытался приподняться.
- Лежи! Куда? - дёрнулся Славка.
- Отстань, Слав. Я что, и когда поедем, лежать буду? Мне так все позвонки вытрясет, - схватившись рукой за борт, Юра подтянулся и сел.
- Ладно, пошли, - Славка с Николаем выбрались наружу и, увязая в снегу и матерясь, начали загружать сани на крышу. Через пять минут они уже ехали на базу.
Той ночью Юрке приснился сон: он сидел, подвернув под себя ногу, в заснеженной долине и ему не хватало воздуха. Казалось бы, ему ничего не мешало, но он задыхался и никак не мог восстановить дыхание. От этого, внезапно накатившего удушья, Юрка проснулся. Видимо, здорово его придавило.
Так у Юрки Серова прошла первая полевая работа, и так он близко, можно даже сказать тесно, познакомился с вездеходами. С одним из вездеходов. Спина у него уже через день позволила ходить и даже работать, а ещё через неделю он совсем уже о ней забыл. Впереди его ждала еще прорва полевых работ, и вездеходы ему по северной жизни ещё не раз доставляли удовольствие общения с ними. То их надо было вручную вытягивать из болота: для чего надо было вырубать полгектара леса, но это водитель-механик был дурак и вездеход, в данном случаи «газушка», был ни в чём не виноват. То у них на тридцатипятиградусном морозе обрывало «палец» в гусянке и приходилось махать кувалдой, загоняя новый «палец» на место, поминутно меняясь, помнится, с тем же Колгановым, потому что сбивалось дыхание, а на морозе резким дыханием можно было получить воспаление, но тут уж ничего не поделаешь, при тридцати пяти и сталь становится хрупкой.
Всякое было. Но первый опыт общения с ними Юрка не забудет никогда. Да и как тут забыть, если нет-нет, да и прихватит поясницу так, что только укол анальгина может привести обратно в чувства.
Так прошла Юркина первая полевая работа и так начался его Крайний Север, который потом растянется на семнадцать лет. Пройдёт совсем немного времени и он, Крайний Север, станет Юрке родным и понятным. Но тогда, в первый раз, под вездеходм Север Юрке показался, как бы сказать, - ну, О-о-очень Крайним.
Первая Юркина полевая работа оказалась напрямую связана с вездеходом, причём, как оказалось, очень близко связана, прямо-таки очень-очень близко.
Он приехал - нет, надо писать честно - он сбежал на Север в 90-м году внедрять вместе с братом новый геофизический метод - подповерхностную радиолокацию. Метод, позволяющий оценить верхнюю часть разреза - первые десятки метров поверхности Земли. Специальность у Юрки была подходящая - радиоинженер. Правда, ни в инженерной геологии, ни в аэрокосмогеологии он, конечно, был ни бум-бум. Но как говорят, глаза боятся - руки делают, человек всему может научиться.
Основными потребителями информации о верхней части разреза на Севере были строители, в первую очередь автодорожники, экологи и сейсморазведчики. Последние предлагали самый большой объём работ, и именно для них работы выполнялись чуть ли не в реальном времени.
С приездом Юрки совпала первая промышленная эксплуатация приборов подповерхностной радиолокации в сейсморазведке. К этой работе брат Юры Славка и уже упомянутый Коля Колганов из многослойной фанеры сделали антенну-сани. Здоровенные, шириной такие, чтобы полозья-лыжи укладывались в колею вездехода, предполагалось, что антенную систему будет транспортировать гэт - ГТТ. Вся система была гибкая, гнулась и извивалась. Вячеслав, как выпускник авиационного института, считал, что основа прочности авиации в её гибкости и, исходя из этого, крепил все важные узлы «резинкой от трусов» (обычной швейной резинкой). Нет, в целом антенная система, конечно, была серьёзная и заслуживала всяческого уважения, там одних шурупов и эпоксидки ушло несколько килограммов, а уж сколько ушло на неё мыслей… а сколько «огненной воды» - у-у-у-у.
С такой халабудой они втроём, Славка, Коля и Юрка, выехали в расположение, одной из сейсмопартий Тюменской геофизической экспедиции. В кратком изложении, их задачей была локация профилей, каждый из которых был до десяти километров в длину, далее, вывод на самописцы записанной информации, и, как результат, - выдача рекомендаций по глубине закладки тротиловых шашек (сейсморазведка тогда была только взрывная). Жили они в вагончике. Работа была рассчитана примерно на пару недель.
Заметим, Юрка был первый раз на полевых работах. До этого весь его опыт полевых работ складывался из житья в палатке летом на Волге, из лыжных прогулок на полдня в какой-нибудь самарской деревне и ещё из книжек Санина про Антарктиду. Его, конечно, экипировали: унты, тёплые штаны, водолазный свитер, полушубок, рукавицы. Ушанка у него была своя. Всё чин-чинарем. Хотя для Юрки, такая одежда была впервой, особенно унты, до этого он их видел только в кино про полярных лётчиков. И погода его несколько удивила: конец марта, а на дворе минус 25.
Поскольку Юрка только приехал и ничегошеньки не умел, то ему поручили самую простую работу. Простую, но очень ответственную. Он с регистратором (прибор в утепляющей коробке сорок на сорок на двадцать) сидел… мня… мня… в задней части ГТТ. Эта часть изолирована от основной кабины, в которой помещался весь остальной «экипаж» - Славка, Коля и механик-водитель. Да, по сути, в багажнике он сидел. Причём багажник был холодный! Поэтому загружали его туда во всём снаряжении. Потом ему вручали регистратор и закрывали тентом так, что он почти ничего не видел. Да и, собственно, смотреть во время езды всё равно было не на что, потому как вездеход на ходу поднимал облако снежной пыли, из-за которой ничего не было видно, более того, эта пыль набивалась во все отверстия, поэтому после прохождения профиля Юрку можно было откапывать лопатой. Такая у него была творческая работа.
Лоцировали обычно часов по пять. Потом приезжали, ели (готовили сами), выводили материалы, общались с главным геологом партии, ужинали и ложились спать.
Представляете, ещё вчера Юрий Ставров, в чистеньком и наглаженном костюмчике-тройке, ходил по тёплым этажам родного третьего корпуса родного авиационного института, его окружали интеллигентные люди, красивые и умные девчонки, профессора и доценты интересовались его мнением, и он сам уже потихоньку собирал материал для диссертации. А теперь? А теперь рядом с ним дикие и грязные сейсмики, соляра, громыхающий вездеход, обмороженные уши, заусенцы на руках и его, на хрен никому не нужное, мнение, ибо ничего он не знает и пока не понимает, и куда интереснее выслушать рассказ пьяного буровика, который разбуривает профили под закладку зарядов. Такая вот метаморфоза. Но… «бачилы очи, що купувалы».
Так прошла неделя. Юрка стал свыкаться с новой работой, даже стал вникать в процессы вывода информации, а вечерами прислушивался к разглагольствованиям Колганова. Колька был настоящий геолог и путём разглагольствований начитывал братьям курс геоморфологии. В общем, Юрка привыкал.
«Это» случилось на восьмой день их пребывания в сейсмопартии. Есть такое «это», которое обязательно случается и случается, как правило, в самый неподходящий момент. Так вот, «это» случилось на восьмой день их пребывания в сейсмопартии. Всё было как обычно. Утро, завтрак, погрузка в вездеход, транспортировка антенной системы на крыше вездехода до очередного профиля, разворачивание её в режиме скольжения за вездеходом, загрузка Юрки в багажник, подключение всей системы, профилирование. Как обычно. Всё пошло не так часа через полтора-два. Они уже заканчивали локацию первого на сегодня профиля, когда кабели, соединяющие антенну и регистратор, начали натягиваться и дёргаться, обычно они свободно свисали до регистратора. Юрка постучал в стенку кабины, но за грохотом там, видимо, никто не услышал. По времени, прикидывал он, скоро остановка, поэтому не стал стучать повторно. Они продолжали движение, когда, вдруг, послышался удар, и тут же рывком оборвало один из кабелей. В этот раз Юрка сильнее забарабанил в стенку, и в этот раз его услышали и вездеход встал. Он выглянул из-за тента и увидел, что сани антенной системы одной лыжей налетели на пенёк, в результате всю систему перекосило и оборвало один из кабелей. Обрыв означал, что, вероятнее всего, придётся возвращаться на базу и перепаивать оборванный кабель. Оценив ситуацию, Юрка выключил регистратор, снял его с себя и стал выбираться из багажника. Перебрался через борт, посмотрел назад: снег был совсем рядом, и он «сошёл» вниз, утонув при этом в снегу по грудь. «Ни фига себе!» - подумал он и стал разворачиваться, чтобы выползти к колее. И в это время вездеход стал сдавать назад, чтобы освободить натяжение тянущего троса и кабелей. Причём он сдавал со скоростью большей, чем полз Юрка. И, конечно же, вездеход брюхом подмял парня. Было ли ему страшно? Наверное, нет. Было непонятно, что произошло. Нет, так-то всё понятно. Просто всё это произошло так неожиданно. Юрка лежал вдавленный в снег, а вездеход ещё продолжал некоторое время двигаться, потом и он встал. Юра понимал, что ему как-то надо дать знать, что он под вездеходом, но не мог ни крикнуть, ни пошевелиться, он даже вздохнуть толком не мог. И тут вездеход начал опять двигаться обратно, постепенно освобождая Юрку из своего снежного плена. Через минуту его под руки подхватили Славка и Коля. Они трясли его и расспрашивали, всё ли у него нормально. Человек только что побывал под вездеходом, а они его трясут, чудаки.
Всё у него было нормально, только сильно болела спина. Юрку всем экипажем затащили в кабину и уложили на скамью, постелив полушубок. Потом экипаж сел и закурил.
- Закурить-то дайте, гады, - голосом умирающего попросил Юрка.
Славка дрожащими руками достал сигарету из пачки, подкурил её и сунул ему в рот:
- Ты на хрена из багажника вылез?
- Хотел сани оттянуть, - Юрка затянулся и выпустил дым.
- Нет, …. Я же сразу тебе крикнул: «Стой!» ... - повернувшись к водителю начал заводиться Колганов, - а ты, гля, чего ехал?
- А че я? Я встал, - у водителя, когда он затягивался, тоже мелко тряслись руки.
Коля потёр лицо руками и повернулся к Славке:
- У нас водка в вагончике есть?
- Есть.
- Поехали!
- Сани надо загрузить, - Славка взял перчатки и стал их натягивать. - Ты как? - Он смотрел на Юрку. - Твои тётки поубивают меня на хрен.
- Шутник, - кряхтя, Юра попытался приподняться.
- Лежи! Куда? - дёрнулся Славка.
- Отстань, Слав. Я что, и когда поедем, лежать буду? Мне так все позвонки вытрясет, - схватившись рукой за борт, Юра подтянулся и сел.
- Ладно, пошли, - Славка с Николаем выбрались наружу и, увязая в снегу и матерясь, начали загружать сани на крышу. Через пять минут они уже ехали на базу.
Той ночью Юрке приснился сон: он сидел, подвернув под себя ногу, в заснеженной долине и ему не хватало воздуха. Казалось бы, ему ничего не мешало, но он задыхался и никак не мог восстановить дыхание. От этого, внезапно накатившего удушья, Юрка проснулся. Видимо, здорово его придавило.
Так у Юрки Серова прошла первая полевая работа, и так он близко, можно даже сказать тесно, познакомился с вездеходами. С одним из вездеходов. Спина у него уже через день позволила ходить и даже работать, а ещё через неделю он совсем уже о ней забыл. Впереди его ждала еще прорва полевых работ, и вездеходы ему по северной жизни ещё не раз доставляли удовольствие общения с ними. То их надо было вручную вытягивать из болота: для чего надо было вырубать полгектара леса, но это водитель-механик был дурак и вездеход, в данном случаи «газушка», был ни в чём не виноват. То у них на тридцатипятиградусном морозе обрывало «палец» в гусянке и приходилось махать кувалдой, загоняя новый «палец» на место, поминутно меняясь, помнится, с тем же Колгановым, потому что сбивалось дыхание, а на морозе резким дыханием можно было получить воспаление, но тут уж ничего не поделаешь, при тридцати пяти и сталь становится хрупкой.
Всякое было. Но первый опыт общения с ними Юрка не забудет никогда. Да и как тут забыть, если нет-нет, да и прихватит поясницу так, что только укол анальгина может привести обратно в чувства.
Так прошла Юркина первая полевая работа и так начался его Крайний Север, который потом растянется на семнадцать лет. Пройдёт совсем немного времени и он, Крайний Север, станет Юрке родным и понятным. Но тогда, в первый раз, под вездеходм Север Юрке показался, как бы сказать, - ну, О-о-очень Крайним.
Рейтинг: 0
713 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!