Аля легко спрыгнула с подножки остановившейся электрички и почувствовала, как ещё свежая трава промочила её светлые кроссовки. Она пошла по узенькой тропинке, о существовании которой знала лишь сама, ну, может быть, ещё её друзья из деревеньки Покровка. Здесь жили её любимые бабуленька и дедушка.
Аля вновь ощутила те приятные чувства, которые всегда вызывали у неё эти родные, с детства знакомые места и долгожданная встреча со всеми. «Вот удивятся они, увидев меня одну, без мамы и папы! Будут ахать: «Ах, как же тебя, такую маленькую, отпустили одну?!.»
А, между прочим, Аля уже не маленькая. Ну и что, что свои светлые длинные волосы она по-прежнему заплетает в две косички. Ей так нравится, как, впрочем, и её маме. Зато ровно через десять дней, тринадцатого июня, Але исполнится 13 лет! Это интересное совпадение особенно привлекало внимание девочки: оно обещало что-то необычное, особенное, каковым и является само число 13. И почему его считают несчастливым?! Это неправда, и она, Аля, докажет это! Ой, на что стали похожи её беленькие носочки! Бабуленька опять заохает и засеменит на кухню греть воду. И тогда, улыбаясь, представляла себе Аля, она скажет: «Бабуленька, я сама постираю носки. Я теперь свои вещи стираю сама…» Всплеснёт руками бабуленька: «Какая же ты взрослая стала, Аленька!» А дедушка, конечно, усмехнётся довольно и, ничего не сказав, уйдёт в свой сад.
- Алька-а-а! – донеслось до девочки, когда она уже вышла на свою улицу. Аля быстро обернулась: на неё мчался старенький, но выдержавший все падения и полёты, велосипед. На нём восседал её друг Тимка.
- Привет! Ты когда приехала? – не скрывая радости, выпалил он. Тимка был на два года младше её, но это нисколько не мешало им вместе играть в казаки-разбойники и ездить на речку купаться.
- Сейчас только, - улыбнулась Аля.
- Ну, да-а, - недоверчиво протянул мальчик, - А где твоя мама?
- Я уже не маленькая с мамой ездить, - хотела притвориться обиженной Аля, но не выдержала и, довольная, рассмеялась, - Тимка, мне через десять дней уже 13 лет будет! Я вполне взрослый человек… - и тут же забыв, что она уже взрослая, совсем по-детски воскликнула: - Ой, Тимка, как хочется босиком побегать! В городе, где можно и нужно ходить – асфальт лежит, а где трава – там нельзя: «газон», понимаешь…
Аля, проворно скинув кроссовки с позеленевшими носочками, быстро побежала по дороге. А Тимка, оставив велосипед у своего дома, помчался следом.
Дедушкин дом знали и любили все жители Покровки. Михаил Иванович, Алин дедушка, пользовался большим уважением в деревне: никогда не откажет в помощи, да и совет даст всегда мудрый и простой. А ещё он всю войну прошёл, закончив её в Берлине! Аля очень гордилась своим дедушкой и знала все его истории о войне и судьбах орденов и медалей, которых было так много, что едва умещались на его праздничном пиджаке. Этот костюм дедушка одевал только на 9 мая, да ещё 28 июля. Ну, девятое мая – понятно, а вот о предпоследнем дне июля дедушка не любил рассказывать. Единственное, что знала Аля, это то, что в этот день в военные годы погибли многие друзья – однополчане дедушки. Каждый год 28 июля Михаил Иванович встаёт рано, надевает свой костюм с орденами и медалями и уходит из дому. Никто не знает, куда. Хотя, нет. Аля не раз замечала, что, провожая дедушку, бабуленька нет-нет, да смахнёт украдкой слезу… Всё это казалось странным, но Аля была слишком мала, чтобы понять.
Быстро-быстро летели летние дни, отдавая щедрое тепло и ласковый свет детям, играющим на улице, и взрослым, работающим на полях. Аля уже успела загореть, работая в саду-огороде, играя на берегу речки. Девочка радовалась тому, что быть взрослой оказалось не так уж и трудно, и даже интересно. Она с удовольствием встречала по вечерам свою корову Зорьку из стада, приносила воду с колонки, убиралась в небольших, но уютных комнатках бабуленькиного домика. А летний день казался безразмерным, его хватало и на свободное время, когда Аля с Тимкой и другими друзьями могли покупаться вдоволь, покататься на велосипедах по просторам сельских полей, позапускать там воздушных змей.
Незаметно подошло 13 июля. На день рождения Аля, как всегда, пригласила своих друзей: Тимку, хохотушку Юльку, вечного фантазёра Генку и черноглазую Римму. Бабушка испекла любимый Алин торт с изюмом и орехами, и теперь он торжественно возвышался на столе, накрытом льняной скатертью с мелкими вышитыми цветочками по краю.
- Садитесь, садитесь, ребятки, за стол, - суетилась бабуленька, довольная этой праздничной атмосферой, - Сейчас пирожки горячие принесу…
Дважды звать не пришлось. Дети любили бабуленькины пирожки, да и весь её дом, где приветливое спокойствие и искреннее радушие располагало к задушевным беседам и вызывало желание ещё раз вернуться сюда. Ребята шумно рассаживались.
- Чур, я сажусь у окна! – Тимка спешил занять всеми любимое место.
- Ты что?! - возмутилась Римма, - Сегодня здесь именинница должна сидеть!
- Нет, Риммочка, - перебила её Аля, - это место дедушки, правда? – обратилась она к нему, но, не увидев его в комнате, удивлённо спросила: - А где же дедушка?
В это время открылась дверь, и вошёл дедушка. В комнате стало тихо. Все смотрели на Михаила Ивановича, а он, по-военному выпрямившись, стоял в дверях в своем праздничном костюме, увешанном орденами и медалями. В руках он держал деревянную шкатулку, в которой, Аля знала, хранились военные документы и письма.
- Алевтина! – медленно, стараясь говорить спокойно, но все-таки с трудом сдерживая волнение, начал дедушка. – Внучка, я поздравляю тебя с днём рожденья! Тебе исполнилось тринадцать лет. Уже в этом возрасте сражались дети наряду с взрослыми, а вместо учебников и тетрадей держали в руках гранаты и автоматы. Но они так любили жизнь…и хотели жить…
Дедушка помолчал, потом открыл шкатулку.
- Аля, именно сегодня я хочу вручить тебе … письмо длиной в пятьдесят лет. Но прежде я приглашаю всех прогуляться со мной.
Михаил Иванович бережно взял букет полевых цветов, и направились к выходу. Даже бабуленька не стала, как обычно, переживать из-за остывающих пирожков, а повязав тёмный платок, вышла с детьми за дедушкой. Они молча вышли за деревню. Путь их лежал к небольшой зелёной роще, известной в деревне как Дедова Роща. Аля уже была здесь с друзьями. Ей нравились стройные высокие берёзы, чьи густые изумрудные косы низко спускались к самой земле. Их хоровод образовывал небольшую уютную полянку. Но больше всего удивляла и притягивала к себе хрупкая рябинка, скромно приютившаяся в окружении взрослых берёз. И, как будто приглашая, рядом с ней была вкопана скамейка, чья всегда свежая зеленая краска мягко гармонировала с нежной зеленью рощи.
- Аля, - голос дедушки ещё больше выдавал его волнение. – Этим летом я убедился, что ты стала достаточно взрослой для того, чтобы я доверил тебе эту историю…не боясь, что ты не поймёшь… И вы послушайте, ребята. Я верю вам, мои маленькие друзья…
Михаил Иванович тяжело опустился на скамейку, взгляд его устремился вдаль, где темная полоска горизонта соединяла небо и землю. Казалось, он смотрел в прошлое, в тот день, когда произошло что-то особенное, что не даёт покоя до сих пор.
… Наступал вечер перед 28 июля 1944 года. Только-только стихли ставшие, как это ни странно, привычными звуки перестрелки между солдатами, державшими оборону в деревеньке Грушовка, и немецкими захватчиками, пытавшимися отбить этот важный стратегический пункт. В Грушовке воцарилась редкая тишина, которую нарушал лишь лай поредевших собак. В большой комнате бревенчатой избы собрались те немногие, кто остался жив. У окна стоял командир взвода Сергачёв, покусывая ус, что выдавало его крайнюю тревогу. Давно уже стихли негромкие разговоры, а командир всё стоял и смотрел в ночную даль. Наконец, он повернулся и взглянул на своих бойцов. Как ему дороги все они, такие разные, со своими непростыми характерами и взглядами, но такие родные, надёжные. И всех их объединяет одно желание, одна цель – победить, отстоять этот маленький клочок земли, который сегодня для них олицетворяет всю страну.
- Товарищи, - глухо, совсем не по-командирски, начал Сергачёв, - дорогие мои. Вот и пришла та минута, которая решает многое. Взятие Грушовки немцами - означает прервать цепь наших наступлений, позволить противнику захватить важный объект. Да вы и сами всё понимаете. Два нелегких боя уже позади. Погибло много наших товарищей…. Но предстоит ещё один, последний и решающий бой. Подкрепление уже в пути, и нам необходимо продержаться до их прихода.
Говорить было трудно. Сергачёв знал, что, как бы ни хотели жить его бойцы, все они, не задумываясь, пойдут за ним и будут биться до последнего. И самый старший и опытный Михаил Иванович, и самый младший, «сын полка», их любимый бесстрашный Юрка.
- Не буду скрывать, - продолжил Сергачёв, - что в этом бою может никого не остаться в живых… Поэтому сейчас, пока есть время до рассвета, напишите письма домой, родным и близким. Тот, кто выживет, пусть обязательно расскажет всем о вашем подвиге и передаст письма.
Михаил уже почти дописал свое письмо жене и сыну, когда заметил, что Юрка, грустно стоявший у окна, взобрался на подоконник и тоже начал писать на листке. Михаилу стало неловко оттого, что забыл о своем воспитаннике. Ведь у Юрки никого не осталось: родители погибли во время бомбёжки. Михаил подошёл к мальчику и мягко, по-отечески обнял за плечи.
- Сынок, что ты пишешь?
Юрка соскочил, смущённо пряча письмо, а потом нерешительно протянул исписанный листок бумаги своему старшему товарищу.
- Дядя Миша, я тоже написал письмо. Только оно не совсем обычное. Это письмо в будущее. Обещайте мне, что, если я погибну, Вы передадите это письмо моему ровеснику. Завтра я пойду в бой ради него, моего будущего друга.
Михаил чувствовал, как слёзы наворачиваются на глаза. Он прижал к себе мальчишку, и долго они так стояли, думая о чём-то далёком, совсем невоенным…
Дедушка замолчал. Он по-прежнему смотрел вдаль. Казалось, он не рассказывает, а вновь разговаривает с мальчишкой, написавшим письмо в будущее.
- Деда Миша, - шепотом прервал тишину Тимка, - А много вас осталось в живых тогда?
- Нас оставалось только двое из двадцати трёх солдат, я и Стёпка с Орла. Недавно я узнал, что не стало теперь и его.
- Дедушка, - спросила Юлька, кулачком стараясь вытереть набежавшие слёзы, - Это Вы посадили берёзы?
Дедушка молчал. Ответила бабуленька:
- Как только вернулся Миша с войны в июле 45-го, так и посадил здесь двадцать берёз и вот, рябинку эту. Ходили мы, поливали, берегли, чтобы телята не вытоптали. Скамейку уже позже поставил. И каждый год 28 июля ходит сюда ваш дедушка, чтобы снова вспомнить своих однополчан…
Дедушка открыл шкатулку, которую все это время держал в чуть подрагивающих руках, вытащил пожелтевший листок, сложенный военным треугольником, протянул Але:
- Алевтина! Я долго думал, кому передать Юркино письмо. Этим летом я убедился, что ты уже повзрослела и сможешь понять и осознать его цену. Возьми же письмо из 44-го.
Девочка взволнованно взяла письмо и медленно развернула.
ПИСЬМО В БУДУЩЕЕ,
моему ровеснику.
Здравствуй, друг!
Пишет тебе Юра. Ты не знаешь меня, и я не знаю тебя. Но я ясно представляю, каким ты можешь быть. Мне кажется, у нас много общего! И не важно, синие у тебя глаза, как у меня, или нет, светлые волосы или тёмные. Зато ты, наверное, как и я, любишь купаться летом в речке и загорать на берегу. Знаешь, до войны мы с друзьями целыми днями могли проводить на речке. Однажды мы начали строить плот! Большой, чтобы можно было плыть на нём долго и, может быть, открыть какую-нибудь неизвестную землю. Даже название придумали ей. Но война помешала нам. Ничего страшного, если я выживу завтра, значит, и всю войну переживу! И вот тогда все равно найду свою землю!
Наверное, ты хочешь знать, не страшно ли мне идти завтра в бой, зная, что могу погибнуть? Да, мне очень страшно! Я помню свой первый бой. Так хотелось плакать, спрятаться куда-нибудь от этих взрывов и криков! Думаю, ты не осудишь меня за мою слабость, но эти ужасные, то стонущие, то воющие звуки залпов оглушали, ослепляли, лишали способности думать о чём-то… Если бы не дядя Миша…Он один увидел мой страх и на стал смеяться. Он даже признался, что на войне всем страшно. Дядя Миша взял меня за плечи, посмотрел в глаза и сказал: «Юрка, не страха надо стыдиться, а нежелания и неумения его побороть. Ты сильный! Ты с нами. Ты защищаешь всё то, что любишь с детства: своих друзей, речку, свою мечту. Поэтому мы победим! Слышишь? Мы обязательно победим!» И мне стало легко! И я помогал тогда своим старшим товарищам. И я тоже верил и верю, что мы победим! Хотя бы ради того, чтобы ты, мой друг, никогда не испытал те невыносимые чувства, видя, как рядом умирают твои родители, друзья. Это никогда не должно повториться!
Мне очень хочется узнать, как там у вас, в будущем. Конечно, всё так же светит солнце, так же красивы осенью рябины. Я очень люблю эти деревья! Они такие хрупкие, но такие выносливые и красивые, поддерживающие жизнь даже зимой своими яркими ягодами. У меня в саду обязательно будет расти рябинка… Вот только одного я боюсь. Что люди, привыкнув к мирной жизни, забудут о жестокости войны, допустят повторения сегодняшнего ужаса.
Да, мне не хочется умирать. Я хочу открыть свою землю. Хочу увидеть тебя, мой друг. Хочу посадить рябинку и окончить школу… Я многого хочу. Но чтобы всего этого добиться, я должен завтра вступить в бой и выиграть его! Ия пойду вместе со всеми. И меня не остановит никакая сила, никакие страхи! Завтра мы победим! Потому что верим в это, потому что по-другому никак нельзя…
Ну, вот и всё. Обычно в конце писем пишут, чтобы не переживали, не плакали, а верили и ждали. И ты, мой друг, не переживай, а верь! Пусть в твоей жизни не будет войн. А любую другую беду встречай без страха. Не страха надо стыдиться, а нежелания и неумения его побороть. Я рад, что есть ты, ради которого я не пожалею себя в этой войне.
Прощай, мой друг… или до свидания.
Юрка, 13 лет.
28 июля 1944г.»
Слёзы мешали читать Але. Образ далёкого Юрки, склонившего вихрастую голову над письмом неизвестному другу из будущего, так ясно виделся ей, что казалось, она слышит его голос, чувствует его боль и гордость за свою победу над страхом, его несокрушимую веру в победу над войной. И все эти чувства передавались девочке, чтобы остаться с ней навсегда.
очень рада этому, Влад!... помню, сюжет возник еще в молодости... столько лет хранился...и я так рада, что все таки воплотила свою мечту написать о войне... я эту тему боюсь... в том смысле, что очень страшно не донести, не раскрыть, допустить фальшь... ведь это -то, что знаю лишь по книгам, рассказам... оттого и писала через видение детей... Благодарна Вам очень за отклик и за то ,что и меня вернули к моим рассказам: интересно было перечитать)
Помочь сайту
Поздравления
