Конкурс "ЛитКомета - Полёт № 74" - Номинация Проза

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

  ГОЛОСОВАНИЕ

 

 

 

  Номинация Поэзия - 10 баллов

 

 

 Номинация Проза  - 4 балла

 

 

 

 

 

 

 

1

 

Невыдуманная история

 

Вы задумывались когда-нибудь о том, что такое рок, судьба или просто случайность. Есть ли между этими понятиями что-то общее? А, может, Судьбы и вовсе нет, а есть просто жизненные обстоятельства, которые складываются так, а не иначе. Я хочу рассказать вам одну историю, а вы уж решайте сами к чему её отнести.
Был жаркий солнечный день. Один из многих летних дней. На ту пору мне было лет тринадцать. В этом возрасте все свободные дни хочется тратить только на себя и свои удовольствия. Но у родителей свой ритм жизни и вольно или невольно детям приходится подчиняться. Этот день не стал исключением. Мои планы (сходить покупаться на реку) родители даже не приняли во внимание, и я вынуждена была ехать на дачу. Настроение вконец испортили слова мамы о том, что, возможно, мы останемся там с ночевкой.
Сегодня, на даче мы были не одни. Многие соседи приехали на свои участки. Меня особенно поражала всегда пара уже немолодых соседей слева.
Всю работу по даче в основном выполняла женщина. Но по этой причине они никогда не ссорились. Дело в том, что у мужчины не было рук. Конечно, они замечали наши сочувственные взгляды, но не реагировали на них. Обстоятельства этого дня сложились для меня не лучшим образом и, видимо, поэтому я смотрела на этого мужчину сегодня с особой остротой переживаний. Не знаю почему, но он сам подошел к нашему забору и заговорил с моим отцом. Сначала он просто что-то спросил, а потом сказал:
« Я вижу ваши сочувственные взгляды, но жалеть меня не надо. В том, что я такой виноват только я сам». И он поведал следующую историю:
«В годы Великой Отечественной войны я служил в развед.роте. Часто приходилось по заданию ходить за линию фронта. Так было и на сей раз. Выполнив задание, я уже возвращался обратно. Осталось только преодолеть нейтральную полосу, и я у своих. И вот, ступив на неё, я нос к носу столкнулся с немцем, видимо тоже возвращавшимся с задания.
Несколько суток без сна и отдыха притупили реакцию. Мы стояли и просто смотрели друг на друга. А потом, повинуясь какому-то внутреннему голосу, мы начали разговаривать. Впрочем, разговором это вряд ли можно было назвать. Мы жестикулировали, подбирали слова, просто кричали как глухие. И всё же к концу «беседы» знали друг о друге немало. Оба мы были рабочими. Пауль работал на металлургическом заводе во Франкфурте, а я на машиностроительном под Сталинградом. У обоих были семьи. У Пауля было трое детей, а у меня молодая жена, оставшаяся с моими родителями. Оба устали от войны. Мы даже попробовали рассказать друг другу анекдоты. Кончилось всё тем, что мы, объединив свои пайки, поели, а потом решили по очереди поспать. Караулить будет тот, кому на это выпадет жребий. Так вышло, что первому спать выпало мне. Три часа сна привели меня в полный порядок. Все эти часы Пауль меня охранял. Теперь настала моя очередь его караулить. С час всё было нормально. Но чем больше я сидел рядом с ним, тем больше наваливались воспоминания ужасных зверств фашистов. Вспомнились убитые родные, сожжённые деревни, сгоревшие церкви вместе с людьми. И чем дольше я сидел, тем больше себя нагнетал. К концу второго часа я не выдержал. В общем, я подошел к спящему немцу и просто его застрелил. Никаких мук совести в тот момент я не испытывал. Я сделал то, что должен был сделать, так рассуждал я тогда. Собрав, свои вещи я спокойно отправился в сторону своих расположений. Мне удалось сделать только шага четыре, как я подорвался на мине и остался без рук. Я жив, но не для того ли, чтобы каждый прожитый день думать о том, какое страшное дело я совершил - убил беззащитного человека. Вот поэтому не надо мне сочувствовать. Я очень благодарен своей жене, ведь зная всё это, она не отвернулась от меня, а продолжает жить со мной, и помогает во всём».
Неизгладимое впечатление на меня - девчонку произвёл этот рассказ. И сегодня, когда мне уже давно больше сорока я помню грустные глаза этого мужчины и думаю, что скрывается за этой историей Рок, Судьба или просто Его Величество Случай.

 

2

 

ВАСИЛИЙ

 

Светлой памяти Коноплёва Василия Павловича посвящается…

 

Задание они выполнили. Добыли важные сведения и «языка». Теперь надо было возвращаться назад. Разведчики уже, где прошли, где проползли, половину пути и решили отдохнуть.

- Вроде всё тихо, - доложил вернувшийся боец.

- Ну, вот и отлично, скоро будем у своих, - подытожил командир группы.

- А Василий-то каков молодец! Не растерялся парень. Только вот из-за него нам пришлось ещё раз за «языком» к немцам в окопы лезть, - улыбаясь сказал Анатолий, самый старый и опытный боец в группе.

- А я что? Я ничего. Я же хотел его по-тихому скрутить. Вот мы с ним и сцепились. Кто знал, что он в два раза больше и тяжелее меня окажется? Сначала-то ничего, а потом чувствую, что у меня сил не осталось, а он как навалится на меня. Ну, думаю вот и пришёл твой последний час парень.

- И что ты сделал? - подзадорил рассказчика известный шутник Александр.

- Как что? Еле финку сумел вытащить и давай его колоть. А он, ведь какой бугай, меня всё душит и душит. Вот и в глазах уже потемнело, и виски сдавило. Чуть сознание не потерял. Вдруг, чувствую, хватка ослабела, и немец обмяк. Еле вылез из-под него. Отдышался. А, самого тошнит, прямо наизнанку выворачивает.

- Это ничего, парень. Так и должно быть, - поддержал Василия Анатолий, - Это когда ты из оружия стреляешь издалека, то всё кажется просто, и то не сразу к этому привыкаешь. К смерти вообще трудно привыкнуть. А здесь лицом к лицу столкнёшься, и никаких вариантов уже нет. Либо ты его, либо он тебя. Вот тогда и пускаешь всё, что под руку попадётся, в ход. А потом видишь, как из него жизнь уходит, и глаза стекленеют. Я сам после первого убитого ножом немца три дня есть не мог. Мутило меня сильно. А ты ничего, хороший разведчик из тебя получится.

- Ну, всё, поточили лясы и отдохнули. Теперь выдвигаемся обратно, пополнить запасы воды и выдвигаемся, - закончил разговор командир.

- Василий – ты конечно молодец, но как самому молодому тебе придётся идти за водой. А то мы старые люди, пока дойдём, пока наберём, в общем, тебе идти.

Боец не стал спорить, а взял фляжки и спустился вниз к речушке. Он уже наполнил все фляжки и собирался встать, чтобы идти назад, но вдруг его насторожил какой-то свист. И буквально через секунду раздался взрыв. Когда он вернулся на бугор, всё уже было кончено. Везде лежали окровавленные тела. Ни стонов, ни звуков не было. Не в силах поверить в происходящее, Василий бросился трясти своих товарищей.

- Ребята! Ребята! – боец перебегал от одного трупа к другому.

Ну как же так, ведь только что все шутили и смеялись, а сейчас все лежат в неестественных позах и молчат. В конце концов, здравый смысл победил, и Василий пришёл в себя. В любой момент могла прилететь ещё одна шальная мина, поэтому он взял добытые карты и пополз в сторону своих окопов. Весь путь боец проделал просто машинально. Пришёл в себя он уже только в блиндаже. Карты оказались важными, но разведгруппа заплатила за них дорогой ценой. Все погибли, а у нашего героя не было ни одной царапины, и поэтому он считал себя в чём-то виноватым.

- Не переживай, парень, твоей вины здесь нет. Ангел-хранитель у тебя хороший. Отвёл судьбу смертную от тебя, - утешали его солдаты, но бойцу всё равно было не по себе.

Всех разведчиков наградили орденом Красной звезды. Василия живого, а остальных посмертно.

Война на этом не закончилась и ещё не все испытания выпали на долю нашего героя, но этот день ему уже не забыть никогда. Василий буквально за один день внезапно постарел, а на сердце появилась незаживающая рана. И впрямь судьба предоставила ему второй шанс. Впереди была долгая и трудная дорога к победе.

 

 

 

3

 

 

 Седьмой зенитчик

 

  "Имеющий кота, да поверит!" -  автор

История эта произошла в годы Великой Отечественной войны. Верить в неё или нет, решайте сами. В тысяча девятьсот сорок четвёртом году велись ожесточённые бои на территории Белоруссии. Глазам наших воинов открывались жуткие картины последствия пребывания фашистов в захваченных городах и сёлах. Чаще всего вместо домов оставались остовы с обгоревшими печными трубами. Пустые сёла, без признаков жизни вызывали у бойцов слёзы горечи и сострадания, но ещё больше желание отомстить за погубленные жизни мирных людей.

         Через очередное вымершее село продвигалась батарея МЗА – малой зенитной артиллерии. Тридцати семимиллиметровые зенитные пушки держали под своим контролем самый опасный диапазон высот – два, три километра, надежно прикрывая переправы, аэродромы и другие важные объекты. Батарея сделала короткий привал на развалинах деревни. Времени совсем мало: набрать из колодца воды во фляжки, да перемотать портянки. Проходя мимо очередного спалённого дома, вдруг услышали какой-то жалобный плач.

         - Ребята! Тихо! Слышите? – обратился уже немолодой зенитчик - старшина Василий к остальным. Все замолчали. Звуков больше не было. Двинулись дальше. Но тот же боец снова остановился, прислушиваясь. Затем он обошёл сгоревший дом и вынес оттуда рыжего пушистого, очень напуганного котёнка. Малыш «тонул» в огромных руках мужчины. Но тот так бережно и осторожно держал котёнка, что, успокоившись пушистик начал тихонько мурлыкать. Боец никак не хотел расставаться с находкой.

         - В общем, как хотите, но я оставлю кота на батарее. И зваться он будет Рыжик.

Всё это слушавший молоденький лейтенант ответил:

         - А я не возражаю! Уж такому мальцу еда найдётся! Назначаю Рыжика седьмым бойцом расчёта! Работа и ему будет, например, уничтожать мышей и прочую непотребность в местах расположения батареи.   – лейтенант улыбался, наблюдая, как старшина кормит Рыжика кашей, а тот всё громче мурча, с удовольствием ест.

Так Рыжик и прижился на батарее. К зиме вырос в огромного рыжего котяру.

         Бойцы стали замечать одну особенность поведения кота – исчезал с глаз долой только услышав далеко–далеко звук приближающихся самолётов неприятеля. Появлялся вновь только тогда, когда стихал бой.

- Товарищ лейтенант! А Вы ничего не замечаете в поведении Рыжика? – обратился старшина Василий к начальству.  

- Ещё как замечаю! Тот ещё трусь-трусь! От фашистов быстро улепётывает. – видно было, что за иронией лейтенанта скрывается любовь к седьмому зенитчику.

- А, вот Вы и не правы! – усмехнулся Василий, - это вовсе не трусость, а подсказка нам!

- Как это? – не понял лейтенант.

- Очень просто! Очевидно, он помнит тот звук из-за которого лишился и своих родных, и крова над головой, вот и рычит в ту сторону, откуда надо ждать врага. Ведь на свои самолёты он так не реагирует! Не убегает, не рычит и не прячется! – слова старшины звучали достаточно убедительно.

- Что же, давайте проверим твою догадку! – согласился лейтенант.  Вскоре слова старшины подтвердились 

Результативность поражения вражеских самолётов выросла на порядок, ровно, как и репутация Рыжика.

Как-то произошёл инцидент: радист попытался пнуть сапогом Рыжика, что крутился у него под ногами. За это действо тут же получил несколько чувствительных тычков от старшины и других зенитчиков:

         - Только ещё подумай о подобном! – пригрозили они напоследок.

В конце апреля сорок пятого года Рыжик дожил до своего звёздного часа. Батарея отдыхала: война отгремела и шла к концу. За последними вражескими самолётами в небе шла охота. Поэтому зенитчики просто наслаждались весенним солнышком. Спал на молодой травке и кот. И вдруг Рыжик вскочил, начал злиться, выгибать спину, вздыбил шерсть и всё это в сторону востока.

         - Что-то не то с Рыжиком! – заговорили бойцы, - с той стороны вряд ли есть фрицы.

         - Может, переработал! Вот и ошибся! – попытался поддеть кота радист, помня обиду за ту трёпку из-за Рыжика.

         - Это ты ошибаешься! А кот – никогда! – заявил старшина.

         - Орудие к бою! – приказал лейтенант. И мгновенно пушка была приведена в полную готовность и нацелена в ту сторону, куда смотрел кот.

С длинным дымным шлейфом появился наш «Ястребок» за ним, вися на минимальной дистанции, «Фокер». Батарея вклинилась двойной очередью и «Фокер» без лишних движений воткнулся в землю за пятьсот, семьсот метров от наших позиций. «Ястребок» на развороте качнул с крыла на крыло и ушёл на посадку. Благо все базы были рядом: десять, пятнадцать километров.

         На следующий день, прибыла машина и привезла лётчика: грудь в орденах, немного растерянный вид и с подарками. На лице написано: «Кому сказать спасибо?!»

         - Как вы догадались, что мне нужна помощь? Да ещё так оперативно! Попали мгновенно и точно в цель! Можно сказать, спасли от гибели! Я вам тут в благодарность привёз спирт, сало, портсигары и разные трофейные подарки.

         - Это не нам, это Рыжику говори спасибо! – неожиданно для всех сказал радист, который только теперь осознал, какого кота приобрели для батареи.

Лётчик решил, что его разыгрывают. И старшина Василий рассказал всю историю найдёныша, вплоть до дня спасения гостя.

Ещё через день летчик привёз два килограмма печёнки для кота.

После войны старшина увёз Рыжика с собой. 

 

 

 

4

 

Годы войны

 

Сложно предсказать, сколько будет длиться война, месяц, год или больше…Кира Иванова родилась в Ленинграде, и в свои тринадцать лет, никуда дальше этого города не уезжала. Она жила вместе с мамой в коммунальной квартире на Обводном канале. Когда в сентябре началась блокада, ленинградцы были не готовы к ней. Да и как можно быть готовым, если все верили, что фашистов быстро прогонят с нашей земли. Но война затянулась. Зима 1941 года была очень холодной. Люди замерзали в квартирах. Дрова закончились быстро, и жители топили печурки сломанной мебелью, газетами и журналами. В коммунальной квартире было четыре комнаты. Кира с мамой занимали небольшую комнатку, но им хватало. Папа девочки воевал с первых дней. Иногда, с оказией, посылал жене и дочери немного продуктов. На этом и держались Кира с мамой. Продуктовые карточки отоваривала девочка. Она так же помогала соседке Николине Петровне, которая жила в угловой комнате. Сил у старушки не было, и Кира поддерживала соседку, чем могла. Третья комната была заперта. Семья эвакуировалась ещё в августе, а четвёртую комнату занимала Наталья Васильевна и её мама, тоже старушка, бывшая учительница. Мужа Натальи Васильевны убили в самом начале войны. Горе поселилось в этой семье давно. Мама Киры и Наталья Васильевна работали на заводе. Домой приходили не часто. А однажды, Кира ждала маму. Она обещала прийти домой в среду. Но было уже очень поздно, и девочка решила, что мама заночевала на заводе. Утром Киру разбудил стук в дверь. Когда она открыла, то увидела двух дружинниц и дворника дядю Фёдора. Они сообщили Кире, что мама и Наталья Васильевна погибли, попали по дороге домой под артобстрел. Кира проревела весь день. Она сообщила печальную весть маме Натальи Васильевны. Женщин похоронили и в квартире остались жить две старушки - соседки и Кира. Девочка была у них за главную. С трудом преодолевая сугробы, Кира ходила к Неве за водой, варила еду на троих, выкупала хлеб по карточкам. Но голод и болезни давали о себе знать. Умерла мама Натальи Васильевны. В квартире остались Кира и Николина Петровна. Чтобы немного экономить и разжигать печурку - буржуйку в одной комнате, Кира перебралась жить к соседке. Вечерами при свете пламени печки, Николина Петровна рассказывала девочке о театре, где она долгое время работала заведующей литературной частью. Кира с интересом слушала старушку о годах её молодости. Но здоровье соседки всё ухудшалось, и она умерла перед Новым годом. Кира совсем упала духом. Она не боялась жить одна в большой квартире, но ей не хватало поддержки взрослых. Письма от папы приходили не часто, но весточка от него всегда подбадривала дочку. Однажды днём Кира возвращалась из магазина. Она выкупила хлеб и немного хлопкового масла. На площадке перед их квартирой она увидела девочку, одетую в большое пальто и валенки, и поверх шапки ушанки, была замотана рваная шаль. На вид ребёнку, казалось, лет пять. Кира завела её в комнату и начала расспрашивать, что случилось.

- Ты чья? Что случилось? - спросила Кира, наклонившись к малышке.

- Я Петелина Ира. Мама умерла сегодня. Мне страшно одной. Я ушла из дома,- тихо проговорила девчушка и заплакала.

 

- Не реви! Немцы радуются, когда мы пускаем слёзы. Поэтому, давай лучше кушать, - успокоила девочку Кира. Она не знала, откуда пришла эта девчушка, из какого дома, но накормила и обогрела ребёнка, а когда та уснула, Кира спустилась в дворницкую к дяде Фёдору посоветоваться, что делать с ребёнком. Утром маленькую девочку Кирочка отвела в больницу, чтобы её немного подлечили и отправили на время войны в детский дом. Вдруг, потом найдутся родственники, или папа её вернётся с войны. Все годы блокады Кира Иванова жила одна. Тяжело было девочке, но она выдержала. Письма папы были подмогой, а когда его ранили и после госпиталя дали отпуск, то счастью дочери не было предела. А тут и блокаду прорвали наши войска…

 

 

 5

 

 

Егорка - сын полка

 

 

Дата начала войны совпала с днём рождения Егорки. Ему исполнилось десять лет. Он ждал праздника, но весть прилетела злобной птицей…

Отец мальчика сразу ушёл на фронт, а мать с тремя детишками на руках (мал - мала - меньше!) готовилась к эвакуации. Егорка был самым старшим и, как мог, помогал матери.

Когда в посёлок пришли фашисты, день спасения Егорки и стал днём рождения. Немцы согнали к лесу всех мужчин от подростков до стариков и расстреляли. Женщин с детьми погнали в Германию. Мать Егорки вела старшую девочку за руку, а младшенькую прижимала к груди, куда под бельё успела спрятать написанную от руки молитву «Живые помощи». Женщина молилась только об одном, пусть в Германию, но только чтобы девчушки были с ней. Так и шли по пыльной дороге…

Это потом будут концлагеря и газовые камеры, медицинские опыты на детях и пытки, которые редко кто выдерживал, а если выдерживал, то сходил с ума.

Это потом будет лютый холод, от которого невозможно согреться, когда хочется двигаться, даже танцевать, а сил нет. И остаётся только терпеть и ждать.

Это потом будет голод, от которого слабели ноги и кружилась голова, и обмороки, и всё время клонило в сон...Но этой группе пленников повезло, вскоре наши солдаты отбили женщин с детьми у фашистов и сразу эшелоном отправили в Казахстан, в эвакуацию. До конца войны мать Егорки не знала, что с сыном, что с её мужем.

Егорка - единственный уцелевший спасся, когда вылез из - под груды тел. Ему показалось, что в момент расстрела учитель истории толкнул его за свою спину. Мальчик бежал в лес, рыдая, сбивая ноги в кровь. Он знал, что где - то есть партизанский отряд. И Егорка нашёл отряд. Так он стал «сыном полка». Благодаря ловкости и лёгкости, мальчик справлялся с поручениями раздобыть важные сведения. Он мог замереть где - то в кроне деревьев или в кустах. Единственное, чего опасался - немецких собак. Вместе с партизанами Егорка подрывал вражеские поезда, и однажды побывал в родном посёлке, но кроме сгоревших изб ничего не нашёл. Всю войну Егорка прошёл партизаном без единого ранения.

После окончания войны мать Егора с повзрослевшими девочками вернулась в родной посёлок. Люди возвращались на родину из эвакуации, приходили с фронта. И только тогда произошла встреча Егора с родными. Сколько было слёз!

Об отце не было никаких известий, и лишь несколько месяцев после Победы почтальонка со слезами на глазах протянула Егору похоронку на отца. Подросток спрятал документ от матери и долго молчал. Однажды он услышал, как мать в сердцах причитала, что уж лучше бы знать о муже, что погиб, чем неизвестность! И тогда Егор отдал матери похоронку. Мать молча обняла сына.

В посёлке поначалу и жить - то было негде, ютились, как могли.

Главное, мир.

Главное, живы.

Потихоньку обустроились, помогали друг другу, так и восстановились для жизни, для работы, для любви, строили планы на будущее. Егор работал и учился в вечерней школе, потом поступил в военное училище. Создал крепкую семью, а когда годы взяли своё, стал преподавать в Военной Академии, обучая курсантов сапёрному делу, в котором, казалось, превзошёл себя. Он никогда не отмечал свой день рождения - 22 июня, а праздновал его в тот день, когда вылез живым из - под груды расстрелянных соотечественников.

Каждый год девятого мая Егор приходил к памятникам и обелискам, и возлагал цветы. Мысленно он благодарил всех - бойцов, тружеников тыла, блокадников, всех, кто приближал Победу, всех тех людей, кто во имя Победы забывал о себе и своих нуждах, кто подарил грядущим поколениям чистое, мирное небо, возможность жить, работать, растить детей и внуков, строить планы на будущее и мечтать.

 

 

 6

 

Автограф войны

 

Память сердца высветила воспоминания о послевоенном голодном детстве. Шумный Самарканд, куда был назначен отец

для продолжения военной службы, запомнился арыками с жёлтой водой, пёстрыми полосатыми халатами почти на всех жителях города. Нас поселили в доме барачного типа, где жили семьи военнослужащих. Мы любили играть в десять палочек, в прятки, а вот прятались чаще всего в ягодных кустах, где поспешно срывали грязные от пыли кислые ягоды и набивали свои животы. Были постоянно голодны.

В тот знойный вечер нас ждал вкусный ужин, а не серые баранки да кислые щи. Мама нажарила на большой сковороде нашу любимую картошку, а мы трое, я и два старших брата, от нетерпенья сглатывали голодную слюнку. От запаха жареной картошки на рыбьем жире кружилась голова.

- Подождите ещё чуть-чуть - ласково улыбнулась мама, и ушла к соседке одолжить немного хлеба. Аппетитная зажаристая картошечка так и притягивала к себе, но мы стойко терпели, а из открытого окна комнатушки, с улицы, слышались

какие-то странные звуки, шорохи. Потом всё стихло, но самое главное, внезапно исчез и ароматный запах жареной картошки.

- Заждались, мои хорошие? Сейчас-сейчас будем ужинать, - бодро сказала нам мама, вернувшись от соседки. Она достала тарелки и …ахнула.

- Ой, украли, украли! – запричитала она и бессильно опустилась на стул.

Большая сковородка исчезла! И только на подоконнике сиротливо валялись три ломтика картошки.

Мы заревели в голос. Под громкий горестный рёв, который был слышен даже на улице, вбежал отец.

- Что? Что случилось? – испуганно выдохнул он. - Все живы?

- Кар-картошку-украли, - всхлипывала мама.

-Ну почему, почему я не закрыла окно, - укоряла она себя.

- Успокойся. Слава Богу, все живы, - улыбнулся отец, - картохи, конечно, жаль и сам бы поел с удовольствием, но что поделаешь, уже не вернёшь.

- Я принёс немного пшена, - продолжал он, - можно сварить кашу.

…И вот уже вся семья дружно стучит ложками, уплетая вкусную кашу, а мама неторопливо рассказывает, оказывается, они с соседкой видели, как была дерзко совершена на их глазах эта кража.

- Когда я пришла к Лиде, - рассказала мама, - та стояла у окна и что-то высматривала с интересом.

-Ты только посмотри, - удивлялась она, - ай, да мальчишка как ловко подскакивает под нашими окнами.

- Ой, он за кирпичами уже побежал, - смеялись мы.

- А тем временем, проворный воришка забрался на подставку из кирпичей, просунул руку в окно и что-то вытащил тяжёлое и… дёру. Только пятки засверкали. Теперь-то я знаю - это была наша сковородка с картошкой.

- Эх, я бы ему как врезал! - Сжал кулаки старший брат.

- Наверно, был очень голодный - вздохнул отец, - раз даже на кражу решился.

- Целую сковородку слопал один? – удивилась я.

- Да ладно не жалей, только бы он не заболел. Такое бывает заворот кишок после долгого голодания, - озабоченно сказала мама.

- Ну, чья очередь сегодня мыть посуду? - улыбнулась она.

- Посуду моем быстро. Посуду моем чисто.

- Иди, отдохни, вижу, устал - заботливо сказала она отцу.

- А ты,- она повернулась ко мне, - постирай папину гимнастёрку.

Отец снял, пропахшую потом, гимнастерку, и я увидела на его спине под левой лопаткой большой красный рубец после ранения.

- Тебе очень больно? - Тихо спросила я.

Братья, переглядываясь, тоже молча рассматривали неровный шов.

Отец бережно прижал меня к себе. А мальчишкам сказал:

-Дай Бог, чтобы вы никогда не получали такие автографы войны!

 

 

 7

 

Сильнее врага

 

 

На войне солдат должен улыбаться. Абсурд? Нет. Сколько смертей видит вояка, и если пребывать каждодневно в состоянии горя, то никогда не победить врага. Для поднятия духа бойцов были созданы артистические бригады. Они разъезжали по фронтам, показывали небольшие сценки, пели песни, декламировали стихи.

Галина перед войной только что получила диплом артистки музыкального театра. Не успела девушка отыграть ни одного спектакля, как началась война. Жила она с матерью. Эвакуироваться обе не захотели. Мать работала день и ночь в госпитале. Чтобы хоть чем-то занять себя, Галя решила записаться в бригаду, которая выезжала за линию фронта и там артисты давали концерты. Первая поездка для Галины чуть не закончилась трагически. Их грузовик попал в воронку, съехал с дороги и перевернулся, но все артисты уцелели, только получили ушибы и ссадины. Девушка везла матери кусочек хлеба и сахара, эти дары она не съела, когда после концерта был дан обед для артистов. Командир приказал всем артистам выдать немного сахара, чтобы поддержать их силы. Передовые части кормили лучше, чем тех жителей, кто находился в городской черте. Дома Галинка вскипятила чайник к приходу матери. В комнате было тепло, печка обогревала небольшое пространство. Мать пришла уставшая, с порога, не снимая пальто, села на стул. Чтобы поддержать силы мамы, дочь подала ей стакан с чаем. Мать отхлебнув глоток, удивленно посмотрела на дочь.

- С сахаром? Откуда? -спросила женщина.

- Солдаты угостили. Мы им концерт давали, - ответила девушка.

- Думаешь продержимся? - снова спросила мать.

- Продержимся и победим, - сказала Галина.

Война несла смерть и разрушения. Но поддержка моральная была очень нужна солдатам. Советские люди оказались сильнее врага.

 

 

                  8                 

 

После боя

 

После многократных атак, наконец наступило временное затишье. Пользуясь нежданно выпавшей свободной минуткой, каждый занимался своим делом. Многие, блаженно растянувшись на траве и закрыв глаза, пытались уснуть. Неизвестно, что ждёт впереди... Другие, ловко скрутив самокрутки, с наслаждением втягивали дым махорки. Курение многих успокаивало, а для кого-то было и осталось делом привычки от мирной жизни. Кто-то чинил порвавшуюся гимнастёрку. Травили байки, чтоб скоротать время. Двое, воспользовавшись передышкой, рванули в сторону полевого госпиталя, проведать своих зазноб. Любовь дело такое - ей война не указ. Приходит, когда ей вздумается и нет на неё управы-удержу.     

Иван, прислонясь спиной к дереву, придерживая на колене лист бумаги, с важным видом выводил карандашом на нём свои каракули. Сослуживцы давно относились к нему с уважением за деловую крестьянскую хватку, за доброжелательность и готовность всегда прийти на помощь. Не первый год войны вместе мёрзли в окопах. Много вёрст прошагали под палящими лучами солнца. Военные будни сдружили и научили бережно относится друг к другу.          

Новоприбывшим этого пока не понять. Только выгрузились. Сидят отдельно. Для них война, вроде забавы. Пороха не нюхали, смерти в лицо не смотрели. Наверно, им всё-таки страшно, но вида не показывают, ржут без остановки. Рыжий кинул заинтересованный и хитрый взгляд в сторону Ивана.

- А что это вы, дядечка, там строчите? Уж не любовное ли признание? Или почерк оттачиваете, в писари собираясь? Другие...

На парнишку цыкнули, не дав договорить. Иван продолжал писать, не обратив никакого внимания на насмешника. Зато его боевой друг Сергей спуску не дал.

- Подь сюда, весельчак!

Тот нехотя приблизился.

- А я чё? Я ни чё! Так сказать, дух боевой пытаюсь поднять.

- Ты нашего Ивана не замай! Семья его на оккупированной территории осталась. Ни слуху, ни духу от них нет после освобождения. Он надеется, что выехать успели и затерялись где-то в глубине страны. Верит, что живы и встречей с ними живёт. Каждый день пишет, а ответа всё нет таких, как он, поискать ещё надо. Вам на него равняться надо, а не насмешничать.

Улыбка медленно сползла с лица рыжего.

- Так я ж не знал. Пошутковать хотел.

- Шутка хороша, когда она к месту.

Раздалась команда:

- Приготовиться к бою!

       

Всё пришло в движение. Рота пошла в наступление и закрепилась на небольшой высотке. Рыжий парнишка оказался рядом с Иваном. Его била мелкая дрожь.Уткнувшись лицом в землю, он боялся поднять головы. Непреодолимое желание провалится сквозь землю, к чёрту в тартарары, лишь бы не слышать вой пролетающих снарядов, звуков взрыва вблизи, от которых содрогалась земля. Страх туманил сознание. К горлу подступала тошнота.

- Как звать тебя, хлопчик?

- Петькой.-

Меня Иваном кличут. Ты нынче, Петро, получил боевое крещение и вёл себя, можно сказать, геройски. Портки сухие.

Лицо новобранца неожиданно расплылось в улыбке.

- Да я, дядька Иван, со страху чуть не наложил...

- А вот про это молчок! На войне всем страшно.

- И вам?!

- Конечно! Жить всем хочется, и я - не исключение. Ты, главное, страху воли не давай, чтоб верх над тобой не взял.  Воюй честно, Родину защищая, а после войны живи достойно на её же благо. Одна она у нас. Вы, молодые, её опора и надежда.

Разговор отвлёк на время. Страх исчез. Рядом с этим седовласый мужиком Пётр почувствовал себя уверенней. Танки начали обстреливать высотку, пытаясь выбить засевших там. Видно, очень важна она была для немцев, что на подмогу пришла авиация.

Трудно описать происходящее. Это был настоящий ад. Земля содрогалась от непрекращающихся взрывов, пытаясь оторвать людей от земли. Дым застилал очи. Запах гари раздражал лёгкие. Каждый новый глоток воздуха давался с трудом. Отовсюду слышались крики раненых.

- А вот сейчас, хлопчик, будет самое страшное.

Иван навалился всем телом на тщедушного новобранца. Тот потрепыхавшись, затих. Когда всё стихло, юноша с трудом выбрался из-под обмякшего тела, вдруг ставшего страшно тяжёлым. Спина Ивана была прошиты осколками. Пётр в отчаянье принялся тормошить Ивана.

- Дяденька, не умирайте! Скажите что-нибудь.

Кто-то опустил руку ему на плечо.

- Он уже ничего не скажет...

На лице Ивана застыла странная улыбка, как будто в последний миг своей жизни он увидел что-то радостное. Ветер трепал седой чуб, а в глазах отражалась синева неба с плывущими по нему облаками.

Пётр впал в непонятное оцепенение, сидя возле убитого и не выпуская его руки. Вокруг продолжалась жизнь, но в ней не было ни Ивана, ни его самого. Появившиеся санитары оказывали помощь раненым, тяжёлых оттаскивали в тыл. Приказ удержать высотку любой ценой теперь возлагался на выживших. Парня вывела из оцепенения брошенная фраза:

- Могила готова.

Ивана уложили на плащ-палатку. Краем глаза парень увидел выглядывающий кончик бумаги из нагрудного кармана.

- Стойте! Письмо надо отправить.

- Он же его не дописал...

- Ну и что! Пусть родные получат последнюю весточку.

Друг Ивана тяжело вздохнул и достал из кармана гимнастёрки письмо.

- Уже не получат... Неделю ношу при себе. Сомнение вызвал адресат - какая-то бабка Евдоха из его родного села.

Он замялся на секунду.

- Взял грех на душу и вскрыл. Васятку, как связного партизан, вместе с матерью фашисты повесили для устрашения населения. А Танюшку эта бабка Евдоха спрятать успела. Так что дочурка осталась жива и будет при ней до возвращения Ивана. Пишет бабка, что село сожжено, живут в подвалах уцелевших. Туго с продуктами.  Одни старики в селе да дети малые. Мужики нужны селу, да только когда они возвернутся и то не все... Девчонка совсем мала, пятый годок всего. Нужны ей такие вести?Даже грязь на лице не смогла скрыть гневный румянец, появившийся на конопатом лице Петра.

- Конечно нужно отправить письмо. Она же вырастет и память об отце-герое сохранит. Я сам напишу бабке Евдохе. После войны, коли жив буду, поеду к ним. Я сам детдомовский, будет Танюха мне сестрой.

Сергей молча протянул ему письмо Евдохи.

     Пётр заканчивал письмо, старательно подбирая слова утешения. Окружившие его ребята-детдомовцы принимали в этом активное участие.

- Надежды им дай! Все придем в село!

- Теперь и у нас будет адрес, кроме детского дома.

- А бабка Евдоха и Танька нам всем - родичами.

Подошедший Сергей молча выложил перед ними консервы, сухари, мыло, табак. Юноша поднял возмущённый взгляд на него:

- Зачем? Мне ничего не надо!

- Не тебе, дурья башка! Бабке с девчонкой  это, чтоб выжили и дождались тебя с победой!

- А курево зачем?

- Обменяют на продукты. Курево нынче в цене.

Новобранцы дружно принялись развязывать свои вещмешки.