Замочная скважина

28 сентября 2020 - Вадим Ионов

Казалось бы, кому какое дело, что у кого творится за закрытыми дверями. Но, если есть дверь, а в этой двери замочная скважина сквозной конструкции, то в ней обязательно появится любопытствующий глаз. Какие чужие секреты желает этот глаз созерцать, в общем-то, неважно, потому как благообразие не возбуждает, а все «грязные» тайны давным-давно известны, пронумерованы и занесены в реестр. Более того, все они препарированы и даже пристально рассмотрены под микроскопом. (Бедный, бедный микроскоп – ему всегда подкладывают всякую дрянь).

И, казалось бы, при ожидаемом результате любого подглядывания – «Там нет ничего новенького», интерес к шпионскому созерцанию должен был бы поутихнуть. Однако тяга ненасытного ока к загадочной замочной дыре настолько велика, что её вполне можно причислить к фундаментальным взаимодействиям, наравне с гравитацией. Потому как, убедившись в том, что «Там действительно нет ничего новенького», в следующий раз пытливый созерцатель всё равно притянется глазом к двери, ощутив волны замочного магнетизма.

***

Ивану Кузьмичу снился религиозно-догматический сон. Будто стоит он, Кузьмич, в очереди, что в твоём собесе на приём к главному. А за главного сам Апостол Пётр – сидит за столом, в амбарной книге пометочки делает да бровь супит. На столе, как положено, связка ключей от Врат Великих, чашка кофе и телефон с проводом.

Время от времени Пётр прерывает своё писание, делает глоток из чашки и громогласно требует: «Следующий!» Следующий, стуча зубами, подходит к столу и, прикрыв руками причинное место, начинает докладывать о своём житии-бытии. По окончанию доклада, Пётр отправляет соискателя благ неземных в поля ожидания или же звонит по телефону, записывая сомнительного ответчика на детектор лжи.

Когда очередь дошла до Ивана Кузьмича, телефон на столе тренькнул и из поднятой трубки кто-то объявил: «Обед!» Святой Пётр выпрямил спину, закрыл амбарную книгу и, достав из ящика пакет с бутербродами, удалился. А Кузьмич остался… И вокруг ни души. Только он, в чём мать родила, справа стол, впереди врата на пудовых петлях. А над вратами, где обычно торжествует надпись «Колхозный рынок», три пылающие буквы – «РАЙ».

Сами врата из простецкого соснового тёса: на левой створке ящик для писем и предложений, на правой – щель замочная, железом окованная. Здоровенная такая щель для ключа в палец толщиной, и из неё вроде бы райским сквознячком потягивает. От этого сквознячка Иван Кузьмич и взволновался: стал головой по сторонам вертеть да переступать с ноги на ногу. А через минуту он и почувствовал магнетическое притяжение в правом глазу. Глаз потянулся к замочной скважине, пренебрегая стараниями Кузьмича удержать его сомкнутыми веками, напряг нервные вожжи и потащил своего хозяина к вожделенной дыре.

Так глазом вперёд Иван Кузьмич и стал красться, обливаясь от страха потом, опасаясь, как бы не воротился Пётр и не застал его за постыдным шпионским намерением. А подглядеть в манящую щёлочку, ох, как хотелось, - какой он там этот рай-то? Может он, как дендрарий при зоопарке – и все ходят туда-сюда, что звери, что люди, при встрече раскланиваются да цветочки нюхают. А может и какая иная садово-парковая аномалия… С кипарисами…

Когда глаз дотащил Кузьмича до врат волшебных и ювелирно состыковался с замочной скважиной, то первое, что он увидел, был белый фасад райской конторы с мраморными колоннами и золочёной вывеской «Приём индивидуальных заявок праведников на вид райского блаженства». От увиденной картины Иван Кузьмич несколько опешил и уже хотел прижмурить соблазнённое око, дабы навести в нём требуемую глубину резкости, как услышал сзади многозначительное «кхе-кхе».

С усилием оторвавшись от наблюдения, Иван Кузьмич обернулся и увидел за спиной Петра. Тот дожёвывал бутерброд и укоризненно качал головой. В первую секунду Кузьмич, конечно же, смутился, да и кто не смутится застигнутый врасплох при подглядывании, да ещё и с голым задом? А потом вдруг почувствовал в душе давно забытую бесшабашную лихость, что, как правило, пробуждается вслед за конвульсиями какой-никакой надежды, любящей грозить пальчиком и призывать к осторожности. Кузьмич выпрямился и, указав перстом на сосновый тёс, удивлённо промычал нечленораздельное.

Святой Пётр, глядя на такое бурление чувств, дожевал бутерброд и, сжалившись, вопросил,
- Ну, что? Ну, что – м-м-м? Говорить-то можешь?
- Могу, - тут же отозвался Иван Кузьмич.
- Ну, тогда говори.
Кузьмич собрался с духом и выпалил,
- Как так – «приём индивидуальных заявок»? Это, что же, по выбору что ли?
- А ты как хотел? Что тут кто-то за тебя мозгами потеть будет? Это ж ведь Рай, а не партийное собрание. Тут своей башкой думать надобно. И думать хорошенько. Крепенько. Потому, как придумаешь – так и будешь до конца веков наслаждаться. И ошибки быть не должно! А то вон некоторые, то бесконечных девичьих ласк запросят, то звёздного величия… А годков через триста начинают от этих самых баб бегать, о незаметности своей мечтать, да ещё и Самому прошения писать слёзные, мол, спаси и сохрани…

Тут Пётр устало вздохнул и, напутствуя, - Так что сам думай дядя. Сам! – взял, да и постучал Ивана Кузьмича костяшками пальцев аккурат по темени. Кузьмич ойкнул и проснулся, одним рывком сел на кровати и, бормоча: «Мать твою… Приснится же такое…» - поплёлся на кухню испить водички, потому как от лазутчицких стараний в горле пересохло и во рту проявился привкус «ржавой» селёдки.

Однако, придя на кухню, Кузьмич решил заварить себе чайку и взбодриться, так как настроение было «так себе». Когда чаинки набухли и, сомлев, расщедрились ароматом, Иван Кузьмич сделал пару глотков и, глядя в окно на ночную улицу, подумал о том, что, ну, вот он и заглянул в Рай, пусть хоть и в сновидении. А толку с того? Ведь ничего ж необычного он там и не увидел. А если и удивился, то только заведённым райским порядкам, о коих и сам бы мог вполне догадаться. Да и действительно – кому он, Кузьмич, там на хрен нужен, чтоб о нём ещё и заботами озадачиваться? Да никому! Сам, дядя, сам… И было это не здорово, потому как самому себе свой Рай выдумать – ой как непросто, а то и вовсе невозможно…

Когда за окном стало светать, Иван Кузьмич допил вторую кружку чая и, почувствовав усталость, отправился досыпать, решив, что больше ни в какие замочные дыры глядеть не станет, из-за полной бесполезности этого занятия. А по пути в комнату остановился перед зеркалом и даже поцокал языком - любопытствующий глаз покраснел и заметно припух веками, то ли натёр его Кузьмич в райском сне, а то и впрямь сквозняком надуло…

Регистрационный номер №0480762

от 28 сентября 2020

[Скрыть] Регистрационный номер 0480762 выдан для произведения: Казалось бы, кому какое дело, что у кого творится за закрытыми дверями. Но, если есть дверь, а в этой двери замочная скважина сквозной конструкции, то в ней обязательно появится любопытствующий глаз. Какие чужие секреты желает этот глаз созерцать, в общем-то, неважно, потому как благообразие не возбуждает, а все «грязные» тайны давным-давно известны, пронумерованы и занесены в реестр. Более того, все они препарированы и даже пристально рассмотрены под микроскопом. (Бедный, бедный микроскоп – ему всегда подкладывают всякую дрянь).

И, казалось бы, при ожидаемом результате любого подглядывания – «Там нет ничего новенького», интерес к шпионскому созерцанию должен был бы поутихнуть. Однако тяга ненасытного ока к загадочной замочной дыре настолько велика, что её вполне можно причислить к фундаментальным взаимодействиям, наравне с гравитацией. Потому как, убедившись в том, что «Там действительно нет ничего новенького», в следующий раз пытливый созерцатель всё равно притянется глазом к двери, ощутив волны замочного магнетизма.

***

Ивану Кузьмичу снился религиозно-догматический сон. Будто стоит он, Кузьмич, в очереди, что в твоём собесе на приём к главному. А за главного сам Апостол Пётр – сидит за столом, в амбарной книге пометочки делает да бровь супит. На столе, как положено, связка ключей от Врат Великих, чашка кофе и телефон с проводом.

Время от времени Пётр прерывает своё писание, делает глоток из чашки и громогласно требует: «Следующий!» Следующий, стуча зубами, подходит к столу и, прикрыв руками причинное место, начинает докладывать о своём житии-бытии. По окончанию доклада, Пётр отправляет соискателя благ неземных в поля ожидания или же звонит по телефону, записывая сомнительного ответчика на детектор лжи.

Когда очередь дошла до Ивана Кузьмича, телефон на столе тренькнул и из поднятой трубки кто-то объявил: «Обед!» Святой Пётр выпрямил спину, закрыл амбарную книгу и, достав из ящика пакет с бутербродами, удалился. А Кузьмич остался… И вокруг ни души. Только он, в чём мать родила, справа стол, впереди врата на пудовых петлях. А над вратами, где обычно торжествует надпись «Колхозный рынок», три пылающие буквы – «РАЙ».

Сами врата из простецкого соснового тёса: на левой створке ящик для писем и предложений, на правой – щель замочная, железом окованная. Здоровенная такая щель для ключа в палец толщиной, и из неё вроде бы райским сквознячком потягивает. От этого сквознячка Иван Кузьмич и взволновался: стал головой по сторонам вертеть да переступать с ноги на ногу. А через минуту он и почувствовал магнетическое притяжение в правом глазу. Глаз потянулся к замочной скважине, пренебрегая стараниями Кузьмича удержать его сомкнутыми веками, напряг нервные вожжи и потащил своего хозяина к вожделенной дыре.

Так глазом вперёд Иван Кузьмич и стал красться, обливаясь от страха потом, опасаясь, как бы не воротился Пётр и не застал его за постыдным шпионским намерением. А подглядеть в манящую щёлочку, ох, как хотелось, - какой он там этот рай-то? Может он, как дендрарий при зоопарке – и все ходят туда-сюда, что звери, что люди, при встрече раскланиваются да цветочки нюхают. А может и какая иная садово-парковая аномалия… С кипарисами…

Когда глаз дотащил Кузьмича до врат волшебных и ювелирно состыковался с замочной скважиной, то первое, что он увидел, был белый фасад райской конторы с мраморными колоннами и золочёной вывеской «Приём индивидуальных заявок праведников на вид райского блаженства». От увиденной картины Иван Кузьмич несколько опешил и уже хотел прижмурить соблазнённое око, дабы навести в нём требуемую глубину резкости, как услышал сзади многозначительное «кхе-кхе».

С усилием оторвавшись от наблюдения, Иван Кузьмич обернулся и увидел за спиной Петра. Тот дожёвывал бутерброд и укоризненно качал головой. В первую секунду Кузьмич, конечно же, смутился, да и кто не смутится застигнутый врасплох при подглядывании, да ещё и с голым задом? А потом вдруг почувствовал в душе давно забытую бесшабашную лихость, что, как правило, пробуждается вслед за конвульсиями какой-никакой надежды, любящей грозить пальчиком и призывать к осторожности. Кузьмич выпрямился и, указав перстом на сосновый тёс, удивлённо промычал нечленораздельное.

Святой Пётр, глядя на такое бурление чувств, дожевал бутерброд и, сжалившись, вопросил,
- Ну, что? Ну, что – м-м-м? Говорить-то можешь?
- Могу, - тут же отозвался Иван Кузьмич.
- Ну, тогда говори.
Кузьмич собрался с духом и выпалил,
- Как так – «приём индивидуальных заявок»? Это, что же, по выбору что ли?
- А ты как хотел? Что тут кто-то за тебя мозгами потеть будет? Это ж ведь Рай, а не партийное собрание. Тут своей башкой думать надобно. И думать хорошенько. Крепенько. Потому, как придумаешь – так и будешь до конца веков наслаждаться. И ошибки быть не должно! А то вон некоторые, то бесконечных девичьих ласк запросят, то звёздного величия… А годков через триста начинают от этих самых баб бегать, о незаметности своей мечтать, да ещё и Самому прошения писать слёзные, мол, спаси и сохрани…

Тут Пётр устало вздохнул и, напутствуя, - Так что сам думай дядя. Сам! – взял, да и постучал Ивана Кузьмича костяшками пальцев аккурат по темени. Кузьмич ойкнул и проснулся, одним рывком сел на кровати и, бормоча: «Мать твою… Приснится же такое…» - поплёлся на кухню испить водички, потому как от лазутчицких стараний в горле пересохло и во рту проявился привкус «ржавой» селёдки.

Однако, придя на кухню, Кузьмич решил заварить себе чайку и взбодриться, так как настроение было «так себе». Когда чаинки набухли и, сомлев, расщедрились ароматом, Иван Кузьмич сделал пару глотков и, глядя в окно на ночную улицу, подумал о том, что, ну, вот он и заглянул в Рай, пусть хоть и в сновидении. А толку с того? Ведь ничего ж необычного он там и не увидел. А если и удивился, то только заведённым райским порядкам, о коих и сам бы мог вполне догадаться. Да и действительно – кому он, Кузьмич, там на хрен нужен, чтоб о нём ещё и заботами озадачиваться? Да никому! Сам, дядя, сам… И было это не здорово, потому как самому себе свой Рай выдумать – ой как непросто, а то и вовсе невозможно…

Когда за окном стало светать, Иван Кузьмич допил вторую кружку чая и, почувствовав усталость, отправился досыпать, решив, что больше ни в какие замочные дыры глядеть не станет, из-за полной бесполезности этого занятия. А по пути в комнату остановился перед зеркалом и даже поцокал языком - любопытствующий глаз покраснел и заметно припух веками, то ли натёр его Кузьмич в райском сне, а то и впрямь сквозняком надуло…

На моей на родной сторонке...

Муха

Рейтинг: +10 307 просмотров

Кому понравилось произведение? >>

Комментарии (14)

Ивушка # 30 сентября 2020 в 08:01 +1

чрезмерное любопытство это коварная вещь сомнительного качества...
лучший сон это сон без сновидений...

Вадим Ионов # 30 сентября 2020 в 10:25 +1

Вот это точно))
Спасибо!

Юлия Дидур # 30 сентября 2020 в 14:36 0

Любопытство еще никого до добра не доводило! c0411

Вадим Ионов # 30 сентября 2020 в 20:21 0

Ага-ага... Всё так, всё так... Но и без него никак))
Спасибо!

Галина Сотникова # 7 октября 2020 в 00:38 0

Вадим, я уже полюбила Вашего Кузьмича с его многозначительными снами.Просто прелесть!Еще мне очень понравился Ваш слог, умение заинтересовать,хочется непременно дочитать и узнать разумные умозаключения Ивана Кузьмича.Спасибо Вам!Спасибо за тонкий юмор! c0411

Вадим Ионов # 8 октября 2020 в 18:18 +1

А и славно))
Спасибо, Галина!
c0411

Элина Данилина # 17 октября 2020 в 17:36 0