Созидатель державности

Несмотря на начало лета жара особенно не баловала. После прекратившегося дождя опять стал донимать занудливый гнус. Изредка отмахиваясь от него, ильменский словен Олекса брёл по мокрому заболоченному лесу, обходя лужицы с прозрачной водой на серо-зелёной поверхности болота и трясины с ярко-зелёным травяным покровом, не выдерживающим даже мелких животных. Он иногда останавливался, прислушиваясь, вертел головой, и, ничего не услышав, поправлял на плече большой мешок и двигался дальше. Небольшой порыв ветра принёс запах дыма, и Олекса остановился и прислушался. Сквозь шум листвы изредка раздавался глухой стук топора. Олекса довольно улыбнулся: кроме старшего брата Гудима в этой глуши никого быть не могло.
На небольшом участке вырубленного леса, окружённого с трёх сторон болотом, дымили костры. Вот уже который день Гудим с сыном Даньшей расчищали вырубку и выкорчёвывали пни. То и дело меняющий направление ветерок приносил клубы едкого дыма от тлеющих в кострах сырых веток и корней деревьев, но даже он не мог утихомирить мириады жаждущих крови комаров. От этого дыма щипало глаза, першило в горле, вызывая приступы кашля, от укусов насекомых чесалось тело, но Гудим упрямо рыхлил обломком старого копья землю вокруг огромного пня, а затем деревянной лопатой отгребал её от корней. В труднодоступных местах, где не удавалось справиться лопатой, он отгребал землю руками. Показавшиеся корни Гудим перерубал топором, чтобы затем опять выискивать следующие, которые удерживали пень в земле. Наконец большой комель поддался и, избавившись от последнего корня, грузно осел на дно образовавшейся ямы.
- Даньша, - вытирая пот вместе с присосавшимися комарами, позвал сына Гудим, - верёвку неси и кобылу веди!
Один конец верёвки Гудим обвязал за обнажившиеся корни, а другой Даньша привязал к хомуту лошади. Кобыла тронулась, верёвка натянулась, и огромный комель чуть шевельнулся и замер, зацепившись за остатки корней, торчащих из земли. Не выдержав тяжёлого груза, часть натянутых нитей верёвки начала рваться. Стараясь сохранить её целостность и помогая лошади, Гудим схватился за торчащие корни и до ломоты в костях и до судорог в мышцах начал толкать пень вверх, но комель сдвинулся только чуть-чуть.
- Погоди, брат! Я сейчас. – К Гудиму в яму спрыгнул человек, ухватился с другой стороны пня, и совместными усилиями вытащили огромную корягу.
Тяжело дыша, Гудим вылез из ямы:
- Ну и силы в тебе, Олекса! Я бы один не справился. Вовремя ты подоспел.
- Ты чего в такую глухомань залез? Не каждый тебя здесь и найти сможет.
- На то и расчёт. Хочу перебраться сюда подальше от оглоедов этих пришлых. Совсем данью замучили. Дожили: теперь всё, что им понравится, берут в счёт дани. Вот и остатки зерна у меня забрали. Хорошо хоть отсеяться успел… Серебро им давай… Да где ж его взять-то, если и купцы его тратить не хотят, в мошне придерживают. Здесь, я думаю, меня трудно будет им сыскать. Хотя бы несколько лет без дани спокойно пожить. А жить тут можно. Здесь, недалеко лужайка есть занятная: и ручей рядом, и трава сочная. Только под хлебушек землицы маловато, но на первое время хватит. Хочу жилище там построить. Я уж все брёвна, что здесь нарубил, зимой туда свёз. А тут хочу клин земли под пашню подготовить.
Олекса огляделся кругом:
- Не ахти землица-то. Смотри, как снытью[1] заросла!
- Выведу со временем. Рожью весь клин засею – авось заглушит. А потом лён посею. Место для него благодатное. А ты чего с мешком по лесу бродишь?
- Так лыка надрал…
- Лыка? Лыко весной драть надо. Оно тогда податливое.
- Ничего, в воде размочу – размякнет. Дубовый доспех[2] нужно сделать да лапти.
- Какой такой доспех? Ты чего это задумал-то? Погоди-ка, пойдём брюхо ушицей побалуем, заодно и расскажешь всё. Даньша поутру карасей наловил, жирные такие караси… Мы сразу же ушицу и сварили, да поди остыла она уже. Хлеба только нет, ты уж не взыщи.
Чуть утолив голод, Гудим поднял взгляд на брата:
- Сказывай, зачем тебе доспех понадобился?
Степенно черпая остывшую уху, Олекса нехотя ответил:
- Князь на хазар опять собрался, людей кличет. Решил я с князем идти.
- Как с князем? Ты чего удумал-то? Погоди, погоди… - От неожиданной вести Гудим чуть не поперхнулся. - С хазарами биться – голову просто так сложить можно. А с другой стороны, варягам помогать – себе добровольно ярмо на шею взваливать. Что хорошего в этой войне? Князь с хазарами воюет, а хазары в отместку торговлю задушили: ни своих купцов к нам не пускают, ни наших к себе. Думают, что этим своего добьются: и земли славянские под себя подмять, и князя нашего усмирить, так как не могут они с ним сладить. А разве его этим усмиришь?! Если волка голодом морить, то отвернётся он от овец? Как бы не так! Зверь зверем и останется. У князя Олега пря с хазарами, а простой люд расхлёбывает. Сколько раз он уже свою дружину на брань водил! А толку? Чем меньше серебра князю поступает, тем больше на простой люд мытники наседают. Всё на наши плечи ложится. Мочи терпеть уж этого нет. Что же, просто так я пытаюсь в этой глуши спрятаться?
Не спеша выбирая кости из пахнувших тиной карасей, Олекса усмехнулся:
- А мне прятаться - желания нет. Голову свою под хазарские мечи просто так подставлять не собираюсь. Побьём их – добычу возьмём. Может удастся коней домой привести, хоть пару.
- Так тебе князь и отдаст кусок от добычи! Сам всё заберёт.
- Как так заберёт? Я всё-таки не в обозе собираюсь просидеть, а биться.
- Обычно, кто в обозе, тому добыча и достаётся, а павшим она не нужна.
- Хорошо биться буду, на рати себя покажу – может в дружину князь возьмёт. Тогда и дани платить не придётся.
- С таких как я дань драть будешь? Эх! – Гудим вздохнул и помотал головой. – Может передумаешь? Со мной рядом дом тебе построим. Жёнку себе найдёшь, детишек тебе нарожает…
- Прости, брат, но не по нутру мне в норах прятаться, в дебри забиваться. Человеком хочу себя чувствовать.
Гудим медленно сверху вниз окинул взглядом Олексу, как бы запоминая его образ, и с сожалением тихо произнёс:
- Прощай брат. Чует моё сердце – не увидимся мы больше.
 
*
 
- Ты задолжал нам за службу, князь. – На Олега, насупив брови, смотрел Гуннар. – Мои воины вот уже который месяц не получают плату. Верни нам долг, и мы покинем тебя. Нас уже заждались дома.
Олег сидел на лавке и снизу вверх смотрел на заморского наёмника. Его требование было справедливо, но выполнить его князь не мог. От безысходности и злости Олег шумно потянул носом воздух.
- Нет сейчас серебра. – Выдохнул князь и в раздражении ударил ладонями по своим коленям. – Казна пуста. Ты же знаешь, что хазары перекрыли все пути и не пускают купцов. Откуда взяться серебру?
- Это твоя забота, князь. Который год ты ведёшь войну с ними, да и подати с купцов больно высокие. Вот от этого купцы и не хотят торговать.
- Хазары наших купцов поборами облагают, а их, значит, не сметь?! – Вскипел Олег.
- Не мне тебя учить, князь. Мы тебе служили честно. Отдай то, что нам причитается.
Олег сбавил тон:
- Ты же знаешь, что я на хазар собрался. Вместе с моими русами словене идут, кривичи, чудь, весь, меря… Войско большое, но без твоих опытных и обученных воинов мне ой как тяжко будет! Хочу я хазарские кочевья поворошить и заставить хазар купцов моих не притеснять. Добычу поимею и отдам тебе долг. Подожди…
- В бою голову сложить легко. – Иронично скривил рот Гуннар. – А великую ли добычу поимеешь в хазарских кочевьях? Коней в ладьях домой не увезёшь. Хомуты да вонючие конские попоны? Так они даром не нужны. Отдай долг, князь!
- Нет у меня сейчас серебра. – Вздохнул Олег. – Кончилось. Хочешь, возьми пушниной. Вдвойне больше дам.
Настороженность во взгляде Гуннара пропала:
- Хорошо, возьму.
Олег встал, подошёл к двери и, открыв её, громко крикнул:
- Эй, кто там! Позовите ключника!
Появившемуся ключнику, кивнув головой в сторону Гуннара, он властно приказал:
- В счёт платы за службу отдашь ему и его воинам меха. Дай вдвойне, чем они заслужили.
- Но, княже… - Растерянно смотрел на Олега ключник.
- Я сказал – отдать! – Князь повысил голос, и ключник попятился к двери.
- Честный ты, князь. С тобой приятно иметь дело. Появится серебро – зови! А пока прощай. – Гуннар повернулся и вышел вслед за ключником.
- Серебро! Где ж его взять-то? – Олег смотрел на закрытую дверь, за которой скрылся воевода заморских наёмников. - Меха что? Со временем в труху превратятся, а серебро… А-а! – В раздражении вскрикнул он и изо всей силы ударил кулаком по столу.
Дверь скрипнула, и из-за неё выглянуло знакомое лицо и испуганно взглянуло на князя.
- Зорян! – Изумился Олег. – А я тебя к зиме ждал. Заходи, рассказывай: удалось тебе попасть в Царь-град? Много наторговал?
В дверь протиснулся худой и высокий человек. Он присел за стол напротив князя и удручённо повертел головой:
- До Царь-града я не добрался и особого прибытку не поимел. Не пустил меня туда князь Аскольд.
- Какой он князь! – Возмутился Олег. - Не княжеского он рода, и не по чину он место это занял. Из черни он.
- Князь, не князь – не моё это дело. – Развёл руками Зорян. – Его народ так называет. Но меня он дальше Киева не пустил. Пришлось мне свой товар там распродать. А с Царь-градом Аскольд торгует. Много их товара в Киеве продаётся: и парча, и вино хмельное, и пряности, и посуда разукрашенная, и фрукты дивные. И в Царь-град немало товара везут: кожу, меха, зерно… У купцов от этой торговли и серебро, и злато имеется.
- И золото? – Заинтересовался Олег.
- И золото.
- Та-ак. – В задумчивости произнёс князь. – А Киев большой град?
- Град обширный, раскинулся на холмах на высоком берегу. Народу там тьма, тысяч двадцать, не меньше. Одних хазар там больше половины.
- Хазары там? – Встрепетнулся Олег. – И что же, мирно уживается с ними Аскольд?
- А чего ему? Торговцы да ремесленники, а если и есть хазарские воины, то они в дружине Аскольдовой да у Дира.
- Вот как… Выходит, что мир с хазарами у него.
- Рассказывали, что поначалу сражался он с хазарами, а потом, вроде, замирился с ними. Говорят, что даже их веру принял.
- От веры отцов отказался! – В негодовании скривил губы Олег. – Спокойной жизни ему захотелось! Ради этого он воинов Рюрика у себя привечал?
- Да нет, воевал он раньше много: с хазарами, с древлянами и с уличами. А как побил печенегов, так с хазарами замирился и потом на Царь-град ходил.
- Побили его там?
- Рассказывали, что народ там изнеженный и к битве не больно охоч. Войско их во главе с царём в то время в поход ушло, но град взять не удалось: больно стены там мощные. Дружина Аскольда на двухстах ладьях подплыла к Царь-граду, осадила город, предместья разорила, жителей побила. Никого не жалел Аскольд. Реки крови тогда текли. Колодцы были завалены мёртвыми телами. Но налетела буря, многие ладьи потопила, и вернулся Аскольд с остатками дружины не солоно хлебавши. В другой раз ему повезло. Подступился он с войском к Царь-граду, воздвиг он насыпь вровень со стенами и приготовился к приступу. Пожалел тогда царь свой народ, не захотел его гибели и миром решил поладить с Аскольдом. Преподнёс он ему дары бесчисленные и разрешил торговать купцам Аскольда в Царь-граде беспошлинно. От этой торговли и потекло серебро Аскольду в казну. – Зорян с сожалением поджал губы и вздохнул. – А нас, значит, торговать в Царь-град не пропускает.
- Та-ак! – Олег в раздражении начал легонько стучать кулаком по столешнице. – Обложили со всех сторон: с одной стороны хазары к сарацинам путь перекрыли, с другой – Аскольд вместе с хазарами к грекам не пускает. И там, и там – хазары. Так совсем у нас торговля исчахнет. Зорян, скажи: после того, как Аскольд с Царь-градом ряд уладил, много приходилось ему в походы ходить?
- Бают, что много раз он хазарам помогал. В войне с болгарами его сын погиб. Его дружина на ладьях даже на Абескун[3] ходила.
- Вот значит как: врагов наших – хазар в союзники взял и помогает им! А может он данник их?
- Не похоже. – Замотал головой Зорян. – Аскольд у хазар в почёте.
- Ясно одно, что дружина у Аскольда боевая, не застоялась. Велика ли она?
- Того не ведаю, но судя по воинам, что в Киеве по улицам шастают, много их.
Князь встал и прошёлся по комнате:
- Ладно. Много племён у него во владении?
- И этого не ведаю. – Развёл руками Зорян. – Одно слышал, что поляне и древляне с ним.
- Самого Аскольда видел?
- А как же! Видел несколько раз.
- Хазары с ним были?
- Он их к себе так близко не подпускает.
- К граду Киеву путь расскажи…
- Вначале Ильмень-озеро переплыть, затем по реке Ловать. Там волок преодолеть, и по притокам из одной реки в другую до следующего волока. А там уж и Днепр! По Днепру мимо Смоленска и Любеча проплывёшь, а там уж и Киев.
- Да-а, не зная путь, не доплывёшь. В Смоленске и Любече хазары есть?
- Смоленск – город кривичей. Хазары к нему не раз к нему подступали, да ни с чем уходили. Укреплён он больно, не подступиться. Аскольд и Дир с дружинами, когда мимо шли, обошли его стороной. Кривичи – воины стойкие.
- Это я знаю.
- Любеч – город северян, а северяне хазарам дань платят. В граде есть хазарский мытник с небольшой дружиной. Вот он по округе града дань и собирает.
- Вот что, – Олег сел перед Зоряном, – ты мою дружину к граду Киеву поведёшь.
- Ты чего задумал-то, князь? - Округлил глаза Зорян.
- Хазары враги мне. На землю мою покушались – не вышло у них. Теперь задушить меня хотят: купцов не пускают. Аскольд ли хазар привечает, хазары ли его – мне это не ведомо. Одно ясно: он враг мне такой же, как и они. Хазар везде бить можно. Захвачу Киев – воткну нож в спину хазарского каганата. От Киева до Царь-града путь ближе, чем от Ладоги, а это для торговли выгодней. Не зря Аскольд там осел. Хитёр он, хитёр… Туда с дружиной переберусь и Игоря с собой возьму. Аскольд в Киеве меня не ждёт, а я как снег на голову с моими русами появлюсь.
- Так у него воинов больше.
- Его воины со мной биться не будут. Князь я для них.
- А вдруг посмеют? Боязно что-то.
Князь приблизил своё лицо к лицу Зоряна и зловеще зашептал:
- А ещё серебро у Аскольда в казне накопилось. Без серебра мне дружину не удержать. Знаешь сколько воинов к Аскольду перебежало? Захвачу Киев – вся торговля с Царь-градом в моих руках будет. Серебро рекой потечёт. Ты только к Киеву меня проведи. Хочешь торговать с Царьградом беспошлинно? – Увидев согласный кивок Зоряна, продолжил. – Пять лет торговать будешь без пошлины. А Аскольда не бойся. Я чую, что без битвы обойдёмся. Мне лишняя кровь ни к чему.
 
*
 
Утренняя прохлада ощущалась даже внутри шатра. Олег в очередной раз взмахнул рукой, прогоняя с лица досаждавшую ему назойливую муху, и открыл глаза. От вчерашнего хмельного мёда голова была так тяжела, что даже болью противно отдавалось в затылке. За пологом шатра уже слышались крики людей. Князь поморщился и встал. Разметавшийся во сне Игорь скинул с себя одеяло и, сжавшись от холода в комочек, ещё спал. Спавший рядом старый дружинник, отслуживший своё и отправленный на покой от ратной службы, а теперь приглядывавший за княжичем, тоже сладко посапывал. Раздражённый от тяжести в голове Олег ткнул его в бок ногой. Старик испуганно вскинул голову.
- Спишь?! Ребёнка застудишь, прикрой!
Откинув полу шатра, князь выбрался из него и, смахнув ладонью капли росы с травы, умылся, прогоняя остатки сна. Отсюда ему хорошо была видна вся вереница из пятнадцати ладей. Вокруг них суетились люди: одни подкладывали брёвна под днища, другие – тянули их верёвками, а третьи – вдвоём, а то и втроём подносили брёвна и укладывали их перед ладьями. Впереди всех князь разглядел Зоряна и направился к нему. Тот, заметив Олега, бросил верёвку.
- Справляетесь? Препон нет? – Князь окинул взглядом работающих.
- Брёвен не хватает подкладывать под ладьи. Я часть воинов в лес послал – деревья рубить.
- Когда, думаешь, к реке выйдем?
- К завтрашнему вечеру, не раньше.
- Долговатенько получается…
- Этот волок – ещё так сяк… А вот следующий! И путь посуху длиннее, и бугров больше. Пока ладьи дотащишь – дно у них здорово изотрёшь. Благо тот волок прямо на град Смоленск выходит. Там приходится у ладей дно смолить. Недаром, наверное, этот град так и прозвали – Смоленск.
- А чего тревожный такой?
- Стрёмно что-то. Всё-таки на Киев идём.
- Тебе ли бояться?! Купеческое дело лихое. Скажешь, что мечом не приходилось своё добро защищать?
- Приходилось, не скрою. Только цена теперь другая: то я своё добро защищал, а теперь на чужое позарюсь…
- Они не чужие, они – враги. Если врагов не усмирить, то и своё добро из рук упустишь. Пока хазар поддерживают – враги, а как их усмирим – врагами перестанут быть.
- Маловато воинов, чтобы усмирить-то[4]…
- Сколько мог, столько собрал. У Смоленска ещё две сотни кривичей меня ждут. Знаю, что и этого мало, но не все битвы только числом выигрывают, хитростью и лихостью тоже можно. Все ладьи в округе Смоленска заберём, да и в Любече тоже… Издали поверят, что нас много. А это что такое?
Олег удивлённо воззрился на голого человека, который один нёс бревно. Из одежды у него были только онучи, обматывающие ногу до колена, и лапти. Человек сбросил с плеча бревно впереди ладьи и смахнул рукой со лба пот.
- Эй! Ты чего голый-то? – Окликнул его князь. – Ходишь здесь, срамотой трясёшь!
- Так рубаха одна, да и порты тоже. Жалко, если измызгаю их. Как на хазар тогда пойду?
- Значит, в чистом хочешь в битву идти? – Усмехнулся Олег. – А с чем биться собираешься?
- Копьё есть, щит и доспех дубовый. Сам сплёл.
- А меч?
- Меча нет. Нож есть.
- Не страшно в битву идти?
- Не думаю, что хазары страшнее секача матёрого.
- Приходилось брать?
- Приходилось.
- А имя как твоё?
- Олексой кличут…
- Вот что, Олекса… Ты оденься и срамоту свою прикрой. Вечером приходи к моему костру – в дружину тебя беру. Порты и рубаху новые получишь, как к реке выйдем. Там и доспех железный себе подберёшь.
Олекса довольно заулыбался:
- Это я мигом. – И рысью побежал вдоль перетаскиваемых ладей.
- Зачем он тебе, княже? – Зорян смотрел вслед убегающему Олексе. – Погибнет же в первом бою.
- Все мы не вечны. Если и погибнет, то невелика потеря. А ты один такое бревно поднимешь? – Иронично скривил рот Олег.
- Вряд ли…
- А он может. А ещё он говорил, что секача брал, а Аскольд поматёрее секача-то будет.
После захода солнца уже в полной темноте Олекса пробирался между костров, где расположились княжеские дружинники, выискивая самого князя. Наконец, он увидел его с интересом слушающего Зоряна. Олекса без робости вышел на освещённое место:
- Ты звал, князь. Я пришёл.
Олег оторвался от рассказа Зоряна и повернул голову к Олексе. Тот стоял в прилипшей к телу мокрой рубахе и таких же штанах.
- Ты так долго собирался, что опоздал к трапезе. Если ты и в бою не так проворен…
Олекса от несправедливого обвинения набычился:
- Одежду я застирывал – не привык ходить в грязном. А в бою не хуже других буду.
Князь усмехнулся:
- Аккуратность я уважаю, а ещё я ценю верность. Будешь верно служить – отмечу и награжу, а пока садись, обсохни у костра и утоли голод.
Еда князя ничем не отличалась от пищи, что ели остальные воины: тот же хлеб, куски сала, гороховая каша да кучка вяленой рыбы. Олекса потянул из вороха рыбы здорового леща и принялся за кашу, а Зорян продолжил свой рассказ:
- Разное я слышал об этом. Поляне рассказывали одно, хазары – другое, но всё сказанное очень занятно. Одни сказывали, что основали город хазары. А назвали градом Киевом в честь одного хазарина по имени Кый, который был поставлен каганом хазарским для сбора дани с проплывающих по реке купцов. Алчный был Кый, везде выгоду свою искал. Он не только с купцов плату брал, но и со всех проплывающих мимо града. Плыли как-то мимо Аскольд и Дир со своими дружинами в Царь-град, и попытался этот Кый с них дань взять. Рассердился Аскольд и засунул он этого мытника в мешок, а затем бросил его в воду. Утонул Кый, а город с тех пор его именем и прозвали.
Олег рассмеялся:
- С Аскольда станется! Скор он был на расправу, да и крут не в меру. Верю я, что он смог хазарина утопить.
- Всё может быть, – пожал плечами Зорян. – да только другие сказывали, что хазары изначально этим именем город назвали. Подошли хазарские войска и увидели на противоположном берегу высокие холмы и крутые берега. Понравилось им это место, заложили они город и назвали его Киев, что на их языке означает «берег реки». Но среди полян прижилась одна легенда, красивая легенда. Да и мне она нравится.
- Ну, сказывай, коль по нраву она тебе. – Усмехнулся князь.
- Давным-давно пришли на эти днепровские холмы три брата: Кий, Хорив и Щек. И была у них красавица сестра Лыбедь. Понравились им богатые зверем леса, обилие рыбы в реке, и поселились они на холмах, каждый на своём. Со временем вокруг их домов город и вырос. Но есть в этой легенде два изъяна. Одни мне рассказывали, что брата Кия звали не Хорив, а Хорыл. Не полянское это имя, а хазарское. Другие сказывали про Лыбедь, что она не сестрой им была, а наложницей. Любила она их всех, вот и назвали братья её сестрой. Ведь не просто так ей дом построили отдельно на одном из холмов в густом лесу.
Князь зевнул и потянулся:
- Кто бы она им не была, а нам уж спать пора.
 
*
 
- Вот они – кручи Киева. – Загораживаясь прислонённой ко лбу ладонью от слепящих лучей солнца, Зорян разглядывал город.
Не переставая грести, Олекса, одетый в добротный железный доспех, повернул голову. На высоких и обрывистых холмах над рекой возвышалась деревянная стена крепости, опоясывающая град. Перед крепостью был насыпан высокий земляной вал и вырыт глубокий ров. Олекса с тревогой взглянул на сидящих рядом воинов, но бородатые широкоплечие мужи бесстрастно гребли вёслами, как будто в скором времени не ожидалось кровавой сечи. Князь, оставив войско далеко за поворотом реки и лично отобрав надёжных дружинников, только на двух ладьях приближался к Киеву. Он с задумчивым интересом разглядывал укреплённый город, вышедшее к водопою стадо коров, поросший лесом берег вокруг города, водную гладь со всплесками жереха, бьющего мелкую рыбу, луга с буйной травой.
- Опытный воин Аскольд! Как город-то укрепил – не подступиться! И места-то здесь привольные! – Одобрительно усмехнулся Олег и повернулся к гребцам. - Олекса, безоружного человека убить сможешь? Рука не дрогнет?
- Отчего не смочь! Смогу. – Отозвался Олекса. – В нужное место попадёшь – он враз обмякнет. Это, как и зверю, бывало…
- Потом расскажешь. – Оборвал Олексу князь. – Как пристанем к берегу, ты жди, когда появится Аскольд. Тогда не зевай – убей его. Хотя в нём годков, поди, восемь десятков уже, но сам он ещё крепкий, кряжистый. Силой-то он всегда отличался.
К приставшим к берегу ладьям по протоптанной тропинке с высокого берега спустился хазарин-мытник с двумя воинами-хазарами. У всех троих их широкие хазарские штаны были заправлены в красные сафьяновые сапоги.
- Богато живёт Аскольд, если даже его хазарские воины в таких сапогах ходят. – Зло процедил Олег, выбираясь из ладьи.
- Что за люди, и куда путь держите? – Надменно оглядывая всех, спросил мытник.
- Часть людей Аскольду желают служить, а другие купца, что от князя Олега плывёт, охраняют. – Подойдя к мытнику, ответил Олег. - Богатый купец, украшениями торгует. Подарок Аскольду везёт.
- Князю Аскольду. – Всё также надменно поправил мытник. – Что за подарок?
- То ведомо только купцу, да занедужил он в пути – спину продуло. Совсем мочи нет ему в гору взбираться, а отдать надо.
- Мне отдай, а я передам.
- Груз ценный и предназначен Аскольду. Лично в руки купец ему должен отдать. Он сказывал, что эта вещь ещё Рюрику принадлежала.
- Где сам купец-то?
- В ладье отлёживается.
Мытник скептически посмотрел на ладью, уткнувшейся носом в берег, на волны, бьющиеся её в бока и, не захотев мочить свои сапоги, нехотя повернулся к сопровождавшему его хазарину:
- Беги и сообщи князю, что его ждут на берегу. Скажешь – подарок ценный ему привезли, Рюрик им ещё владел. А вы серебро готовьте! За каждого человека, что к Киеву приплыл - платить придётся.
- Отчего не заплатить? Заплатим. – Олег, не отрывая взгляда от удаляющего хазарина, потянулся за кошелем.
Делая вид, что никак не удаётся развязать непослушный кошель, князь ждал, пока хазарин не скроется, и только после этого приказал своим воинам:
- Свяжите их!
Воины схватили хазар, вмиг скрутили и, обезоружив их, связали. Хазары лежали на земле, испуганно поглядывая на Олега. А тот, уже не обращая на них внимания, повернулся к Зоряну, до сих пор находящемуся в ладье:
- Зорян, пойдём, встретим Аскольда! Игоря с собой захвати.
- Может не стоит мальца-то? – Встревожился купец, но князь, не привыкший повторять сказанное, уже направился вверх по тропинке в сторону города.
Олекса, обгоняя воинов, бросился вслед за князем, а Зорян, вздохнув, выбрался из ладьи. За ним, держа на руках княжича, выбрался дядька-старик.
Среди невысоких деревьев и раскидистых кустов Олег остановился так неожиданно, что шедший следом за ним Олекса чуть не уткнулся в него носом. Из-за зелёной листвы была хорошо видна тропинка, ведущая из города.
- Здесь Аскольда будем ждать. - Князь огляделся: с высоты берега хорошо была видна гладь реки, а за рекой зеленел травами противоположный берег.
Олекса, а за ним и остальные улеглись на сочную, с цветущим клевером траву, смотря на тропинку, по которой должен был прийти Аскольд. Солнце стояло уже высоко в небе, когда он, наконец, появился. Олекса увидел, как по тропинке с трудом, опираясь на посох, ковылял худой измождённый старик. Его жидкая седая борода уныло колыхалась в такт его шагам. Оставшиеся на голове такие же седые волосы клоками торчали в разные стороны. Эта медленная походка показывала, что Аскольдом уже завладела старческая хворая немощность. Олекса скривил угол рта: неужели Олег опасается этого больного старика? Вслед за Аскольдом шел ещё один старик, придерживая его на крутых участках тропинки. А уже за ними шли четыре воина.
- Первый – Аскольд, а за ним Дир. – Шепнул Олексе Зорян. – Не перепутай!
Олекса кивнул головой, сжимая в руке тяжёлый нож и приподнимаясь с травы. Увидев чужих воинов, Аскольд остановился и, чуть сутулясь, выпрямился, отставив свой посох в сторону. В этой сутулой спине и со сморщенной кожей руках чувствовалась былая сила. Олег шагнул к Аскольду. Тот, ничуть не испугавшись, ещё выше задрал голову, выставив вперёд свою седую бороду.
- Да, это я – князь русов! – Олег нервно крутанул головой.
Из-за его спины выскочил Олекса, с размаху воткнул нож Аскольду между рёбер и метнулся назад. Аскольд ахнул и безжизненно повалился на землю. Его воины выхватили мечи и загородили собой Дира[5].
- Спрячьте мечи! – Олег безбоязненно стоял перед ними. – Вы тоже русы, и я ваш князь. Кто против князя осмелится меч поднять? А Аскольд не княжеского рода. Не может у русов быть два князя. Или вы со всей моей дружиной биться будете? Так она рядом.
Князь пристально взирал на Дира и его воинов, и те с опаской убрали мечи.
- Князь Рюрик провёл много битв, пытаясь свить гнездо для своего народа. – Олег поднял Игоря у себя над головой. - Вот наследник помыслов Рюрика! Земля здесь благодатная. Отсюда пойдёт русская земля, а Киев будет матерью городов русских. А Аскольд! Что ж Аскольд… Он был славным воином Рюрика, и мы воздадим ему посмертные почести, как принято у нас.
- Его надо придать земле.– Дир шагнул к Аскольду и прикрыл ему глаза. – Он крестился в Царь-граде.
- Так тому и быть! Зорян, Олекса, похороните Аскольда[6]. Веди нас в город, Дир!
Олекса смотрел вслед удаляющемуся Олегу и в недоумении спросил Зоряна:
- Что же князь Дира-то пожалел?
- А как бы он беспрепятственно в Киев вошёл мимо стражи?
- У нас старик один жил - ведун. Он многое предугадывал: и откуда напасти ждать, и когда сеять лучше… Так это старик, а князь-то – молод ещё. Видно – тоже прозорливый[7]!

[1] Трава
[2] До XV века снаряжение русских войск включало в себя кольчуги из дубового лыка и лыковые щиты.
[3] Южное побережье Каспийского моря.
[4] В ладью помещалось от двадцати до пятидесяти воинов.
[5] В летописи указано, что могила Дира расположена отдельно от могилы Аскольда, что позволяет предположить о неодновременной их смерти.
[6] Могила Аскольда расположена на месте его гибели.
[7] Вещим прозвали Олега после того, как прибил свой щит на ворота Константинополя.
 

© Copyright: М.Лютый, 2017

Регистрационный номер №0397945

от 2 октября 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0397945 выдан для произведения: Несмотря на начало лета жара особенно не баловала. После прекратившегося дождя опять стал донимать занудливый гнус. Изредка отмахиваясь от него, ильменский словен Олекса брёл по мокрому заболоченному лесу, обходя лужицы с прозрачной водой на серо-зелёной поверхности болота и трясины с ярко-зелёным травяным покровом, не выдерживающим даже мелких животных. Он иногда останавливался, прислушиваясь, вертел головой, и, ничего не услышав, поправлял на плече большой мешок и двигался дальше. Небольшой порыв ветра принёс запах дыма, и Олекса остановился и прислушался. Сквозь шум листвы изредка раздавался глухой стук топора. Олекса довольно улыбнулся: кроме старшего брата Гудима в этой глуши никого быть не могло.
На небольшом участке вырубленного леса, окружённого с трёх сторон болотом, дымили костры. Вот уже который день Гудим с сыном Даньшей расчищали вырубку и выкорчёвывали пни. То и дело меняющий направление ветерок приносил клубы едкого дыма от тлеющих в кострах сырых веток и корней деревьев, но даже он не мог утихомирить мириады жаждущих крови комаров. От этого дыма щипало глаза, першило в горле, вызывая приступы кашля, от укусов насекомых чесалось тело, но Гудим упрямо рыхлил обломком старого копья землю вокруг огромного пня, а затем деревянной лопатой отгребал её от корней. В труднодоступных местах, где не удавалось справиться лопатой, он отгребал землю руками. Показавшиеся корни Гудим перерубал топором, чтобы затем опять выискивать следующие, которые удерживали пень в земле. Наконец большой комель поддался и, избавившись от последнего корня, грузно осел на дно образовавшейся ямы.
- Даньша, - вытирая пот вместе с присосавшимися комарами, позвал сына Гудим, - верёвку неси и кобылу веди!
Один конец верёвки Гудим обвязал за обнажившиеся корни, а другой Даньша привязал к хомуту лошади. Кобыла тронулась, верёвка натянулась, и огромный комель чуть шевельнулся и замер, зацепившись за остатки корней, торчащих из земли. Не выдержав тяжёлого груза, часть натянутых нитей верёвки начала рваться. Стараясь сохранить её целостность и помогая лошади, Гудим схватился за торчащие корни и до ломоты в костях и до судорог в мышцах начал толкать пень вверх, но комель сдвинулся только чуть-чуть.
- Погоди, брат! Я сейчас. – К Гудиму в яму спрыгнул человек, ухватился с другой стороны пня, и совместными усилиями вытащили огромную корягу.
Тяжело дыша, Гудим вылез из ямы:
- Ну и силы в тебе, Олекса! Я бы один не справился. Вовремя ты подоспел.
- Ты чего в такую глухомань залез? Не каждый тебя здесь и найти сможет.
- На то и расчёт. Хочу перебраться сюда подальше от оглоедов этих пришлых. Совсем данью замучили. Дожили: теперь всё, что им понравится, берут в счёт дани. Вот и остатки зерна у меня забрали. Хорошо хоть отсеяться успел… Серебро им давай… Да где ж его взять-то, если и купцы его тратить не хотят, в мошне придерживают. Здесь, я думаю, меня трудно будет им сыскать. Хотя бы несколько лет без дани спокойно пожить. А жить тут можно. Здесь, недалеко лужайка есть занятная: и ручей рядом, и трава сочная. Только под хлебушек землицы маловато, но на первое время хватит. Хочу жилище там построить. Я уж все брёвна, что здесь нарубил, зимой туда свёз. А тут хочу клин земли под пашню подготовить.
Олекса огляделся кругом:
- Не ахти землица-то. Смотри, как снытью[1] заросла!
- Выведу со временем. Рожью весь клин засею – авось заглушит. А потом лён посею. Место для него благодатное. А ты чего с мешком по лесу бродишь?
- Так лыка надрал…
- Лыка? Лыко весной драть надо. Оно тогда податливое.
- Ничего, в воде размочу – размякнет. Дубовый доспех[2] нужно сделать да лапти.
- Какой такой доспех? Ты чего это задумал-то? Погоди-ка, пойдём брюхо ушицей побалуем, заодно и расскажешь всё. Даньша поутру карасей наловил, жирные такие караси… Мы сразу же ушицу и сварили, да поди остыла она уже. Хлеба только нет, ты уж не взыщи.
Чуть утолив голод, Гудим поднял взгляд на брата:
- Сказывай, зачем тебе доспех понадобился?
Степенно черпая остывшую уху, Олекса нехотя ответил:
- Князь на хазар опять собрался, людей кличет. Решил я с князем идти.
- Как с князем? Ты чего удумал-то? Погоди, погоди… - От неожиданной вести Гудим чуть не поперхнулся. - С хазарами биться – голову просто так сложить можно. А с другой стороны, варягам помогать – себе добровольно ярмо на шею взваливать. Что хорошего в этой войне? Князь с хазарами воюет, а хазары в отместку торговлю задушили: ни своих купцов к нам не пускают, ни наших к себе. Думают, что этим своего добьются: и земли славянские под себя подмять, и князя нашего усмирить, так как не могут они с ним сладить. А разве его этим усмиришь?! Если волка голодом морить, то отвернётся он от овец? Как бы не так! Зверь зверем и останется. У князя Олега пря с хазарами, а простой люд расхлёбывает. Сколько раз он уже свою дружину на брань водил! А толку? Чем меньше серебра князю поступает, тем больше на простой люд мытники наседают. Всё на наши плечи ложится. Мочи терпеть уж этого нет. Что же, просто так я пытаюсь в этой глуши спрятаться?
Не спеша выбирая кости из пахнувших тиной карасей, Олекса усмехнулся:
- А мне прятаться - желания нет. Голову свою под хазарские мечи просто так подставлять не собираюсь. Побьём их – добычу возьмём. Может удастся коней домой привести, хоть пару.
- Так тебе князь и отдаст кусок от добычи! Сам всё заберёт.
- Как так заберёт? Я всё-таки не в обозе собираюсь просидеть, а биться.
- Обычно, кто в обозе, тому добыча и достаётся, а павшим она не нужна.
- Хорошо биться буду, на рати себя покажу – может в дружину князь возьмёт. Тогда и дани платить не придётся.
- С таких как я дань драть будешь? Эх! – Гудим вздохнул и помотал головой. – Может передумаешь? Со мной рядом дом тебе построим. Жёнку себе найдёшь, детишек тебе нарожает…
- Прости, брат, но не по нутру мне в норах прятаться, в дебри забиваться. Человеком хочу себя чувствовать.
Гудим медленно сверху вниз окинул взглядом Олексу, как бы запоминая его образ, и с сожалением тихо произнёс:
- Прощай брат. Чует моё сердце – не увидимся мы больше.
 
*
 
- Ты задолжал нам за службу, князь. – На Олега, насупив брови, смотрел Гуннар. – Мои воины вот уже который месяц не получают плату. Верни нам долг, и мы покинем тебя. Нас уже заждались дома.
Олег сидел на лавке и снизу вверх смотрел на заморского наёмника. Его требование было справедливо, но выполнить его князь не мог. От безысходности и злости Олег шумно потянул носом воздух.
- Нет сейчас серебра. – Выдохнул князь и в раздражении ударил ладонями по своим коленям. – Казна пуста. Ты же знаешь, что хазары перекрыли все пути и не пускают купцов. Откуда взяться серебру?
- Это твоя забота, князь. Который год ты ведёшь войну с ними, да и подати с купцов больно высокие. Вот от этого купцы и не хотят торговать.
- Хазары наших купцов поборами облагают, а их, значит, не сметь?! – Вскипел Олег.
- Не мне тебя учить, князь. Мы тебе служили честно. Отдай то, что нам причитается.
Олег сбавил тон:
- Ты же знаешь, что я на хазар собрался. Вместе с моими русами словене идут, кривичи, чудь, весь, меря… Войско большое, но без твоих опытных и обученных воинов мне ой как тяжко будет! Хочу я хазарские кочевья поворошить и заставить хазар купцов моих не притеснять. Добычу поимею и отдам тебе долг. Подожди…
- В бою голову сложить легко. – Иронично скривил рот Гуннар. – А великую ли добычу поимеешь в хазарских кочевьях? Коней в ладьях домой не увезёшь. Хомуты да вонючие конские попоны? Так они даром не нужны. Отдай долг, князь!
- Нет у меня сейчас серебра. – Вздохнул Олег. – Кончилось. Хочешь, возьми пушниной. Вдвойне больше дам.
Настороженность во взгляде Гуннара пропала:
- Хорошо, возьму.
Олег встал, подошёл к двери и, открыв её, громко крикнул:
- Эй, кто там! Позовите ключника!
Появившемуся ключнику, кивнув головой в сторону Гуннара, он властно приказал:
- В счёт платы за службу отдашь ему и его воинам меха. Дай вдвойне, чем они заслужили.
- Но, княже… - Растерянно смотрел на Олега ключник.
- Я сказал – отдать! – Князь повысил голос, и ключник попятился к двери.
- Честный ты, князь. С тобой приятно иметь дело. Появится серебро – зови! А пока прощай. – Гуннар повернулся и вышел вслед за ключником.
- Серебро! Где ж его взять-то? – Олег смотрел на закрытую дверь, за которой скрылся воевода заморских наёмников. - Меха что? Со временем в труху превратятся, а серебро… А-а! – В раздражении вскрикнул он и изо всей силы ударил кулаком по столу.
Дверь скрипнула, и из-за неё выглянуло знакомое лицо и испуганно взглянуло на князя.
- Зорян! – Изумился Олег. – А я тебя к зиме ждал. Заходи, рассказывай: удалось тебе попасть в Царь-град? Много наторговал?
В дверь протиснулся худой и высокий человек. Он присел за стол напротив князя и удручённо повертел головой:
- До Царь-града я не добрался и особого прибытку не поимел. Не пустил меня туда князь Аскольд.
- Какой он князь! – Возмутился Олег. - Не княжеского он рода, и не по чину он место это занял. Из черни он.
- Князь, не князь – не моё это дело. – Развёл руками Зорян. – Его народ так называет. Но меня он дальше Киева не пустил. Пришлось мне свой товар там распродать. А с Царь-градом Аскольд торгует. Много их товара в Киеве продаётся: и парча, и вино хмельное, и пряности, и посуда разукрашенная, и фрукты дивные. И в Царь-град немало товара везут: кожу, меха, зерно… У купцов от этой торговли и серебро, и злато имеется.
- И золото? – Заинтересовался Олег.
- И золото.
- Та-ак. – В задумчивости произнёс князь. – А Киев большой град?
- Град обширный, раскинулся на холмах на высоком берегу. Народу там тьма, тысяч двадцать, не меньше. Одних хазар там больше половины.
- Хазары там? – Встрепетнулся Олег. – И что же, мирно уживается с ними Аскольд?
- А чего ему? Торговцы да ремесленники, а если и есть хазарские воины, то они в дружине Аскольдовой да у Дира.
- Вот как… Выходит, что мир с хазарами у него.
- Рассказывали, что поначалу сражался он с хазарами, а потом, вроде, замирился с ними. Говорят, что даже их веру принял.
- От веры отцов отказался! – В негодовании скривил губы Олег. – Спокойной жизни ему захотелось! Ради этого он воинов Рюрика у себя привечал?
- Да нет, воевал он раньше много: с хазарами, с древлянами и с уличами. А как побил печенегов, так с хазарами замирился и потом на Царь-град ходил.
- Побили его там?
- Рассказывали, что народ там изнеженный и к битве не больно охоч. Войско их во главе с царём в то время в поход ушло, но град взять не удалось: больно стены там мощные. Дружина Аскольда на двухстах ладьях подплыла к Царь-граду, осадила город, предместья разорила, жителей побила. Никого не жалел Аскольд. Реки крови тогда текли. Колодцы были завалены мёртвыми телами. Но налетела буря, многие ладьи потопила, и вернулся Аскольд с остатками дружины не солоно хлебавши. В другой раз ему повезло. Подступился он с войском к Царь-граду, воздвиг он насыпь вровень со стенами и приготовился к приступу. Пожалел тогда царь свой народ, не захотел его гибели и миром решил поладить с Аскольдом. Преподнёс он ему дары бесчисленные и разрешил торговать купцам Аскольда в Царь-граде беспошлинно. От этой торговли и потекло серебро Аскольду в казну. – Зорян с сожалением поджал губы и вздохнул. – А нас, значит, торговать в Царь-град не пропускает.
- Та-ак! – Олег в раздражении начал легонько стучать кулаком по столешнице. – Обложили со всех сторон: с одной стороны хазары к сарацинам путь перекрыли, с другой – Аскольд вместе с хазарами к грекам не пускает. И там, и там – хазары. Так совсем у нас торговля исчахнет. Зорян, скажи: после того, как Аскольд с Царь-градом ряд уладил, много приходилось ему в походы ходить?
- Бают, что много раз он хазарам помогал. В войне с болгарами его сын погиб. Его дружина на ладьях даже на Абескун[3] ходила.
- Вот значит как: врагов наших – хазар в союзники взял и помогает им! А может он данник их?
- Не похоже. – Замотал головой Зорян. – Аскольд у хазар в почёте.
- Ясно одно, что дружина у Аскольда боевая, не застоялась. Велика ли она?
- Того не ведаю, но судя по воинам, что в Киеве по улицам шастают, много их.
Князь встал и прошёлся по комнате:
- Ладно. Много племён у него во владении?
- И этого не ведаю. – Развёл руками Зорян. – Одно слышал, что поляне и древляне с ним.
- Самого Аскольда видел?
- А как же! Видел несколько раз.
- Хазары с ним были?
- Он их к себе так близко не подпускает.
- К граду Киеву путь расскажи…
- Вначале Ильмень-озеро переплыть, затем по реке Ловать. Там волок преодолеть, и по притокам из одной реки в другую до следующего волока. А там уж и Днепр! По Днепру мимо Смоленска и Любеча проплывёшь, а там уж и Киев.
- Да-а, не зная путь, не доплывёшь. В Смоленске и Любече хазары есть?
- Смоленск – город кривичей. Хазары к нему не раз к нему подступали, да ни с чем уходили. Укреплён он больно, не подступиться. Аскольд и Дир с дружинами, когда мимо шли, обошли его стороной. Кривичи – воины стойкие.
- Это я знаю.
- Любеч – город северян, а северяне хазарам дань платят. В граде есть хазарский мытник с небольшой дружиной. Вот он по округе града дань и собирает.
- Вот что, – Олег сел перед Зоряном, – ты мою дружину к граду Киеву поведёшь.
- Ты чего задумал-то, князь? - Округлил глаза Зорян.
- Хазары враги мне. На землю мою покушались – не вышло у них. Теперь задушить меня хотят: купцов не пускают. Аскольд ли хазар привечает, хазары ли его – мне это не ведомо. Одно ясно: он враг мне такой же, как и они. Хазар везде бить можно. Захвачу Киев – воткну нож в спину хазарского каганата. От Киева до Царь-града путь ближе, чем от Ладоги, а это для торговли выгодней. Не зря Аскольд там осел. Хитёр он, хитёр… Туда с дружиной переберусь и Игоря с собой возьму. Аскольд в Киеве меня не ждёт, а я как снег на голову с моими русами появлюсь.
- Так у него воинов больше.
- Его воины со мной биться не будут. Князь я для них.
- А вдруг посмеют? Боязно что-то.
Князь приблизил своё лицо к лицу Зоряна и зловеще зашептал:
- А ещё серебро у Аскольда в казне накопилось. Без серебра мне дружину не удержать. Знаешь сколько воинов к Аскольду перебежало? Захвачу Киев – вся торговля с Царь-градом в моих руках будет. Серебро рекой потечёт. Ты только к Киеву меня проведи. Хочешь торговать с Царьградом беспошлинно? – Увидев согласный кивок Зоряна, продолжил. – Пять лет торговать будешь без пошлины. А Аскольда не бойся. Я чую, что без битвы обойдёмся. Мне лишняя кровь ни к чему.
 
*
 
Утренняя прохлада ощущалась даже внутри шатра. Олег в очередной раз взмахнул рукой, прогоняя с лица досаждавшую ему назойливую муху, и открыл глаза. От вчерашнего хмельного мёда голова была так тяжела, что даже болью противно отдавалось в затылке. За пологом шатра уже слышались крики людей. Князь поморщился и встал. Разметавшийся во сне Игорь скинул с себя одеяло и, сжавшись от холода в комочек, ещё спал. Спавший рядом старый дружинник, отслуживший своё и отправленный на покой от ратной службы, а теперь приглядывавший за княжичем, тоже сладко посапывал. Раздражённый от тяжести в голове Олег ткнул его в бок ногой. Старик испуганно вскинул голову.
- Спишь?! Ребёнка застудишь, прикрой!
Откинув полу шатра, князь выбрался из него и, смахнув ладонью капли росы с травы, умылся, прогоняя остатки сна. Отсюда ему хорошо была видна вся вереница из пятнадцати ладей. Вокруг них суетились люди: одни подкладывали брёвна под днища, другие – тянули их верёвками, а третьи – вдвоём, а то и втроём подносили брёвна и укладывали их перед ладьями. Впереди всех князь разглядел Зоряна и направился к нему. Тот, заметив Олега, бросил верёвку.
- Справляетесь? Препон нет? – Князь окинул взглядом работающих.
- Брёвен не хватает подкладывать под ладьи. Я часть воинов в лес послал – деревья рубить.
- Когда, думаешь, к реке выйдем?
- К завтрашнему вечеру, не раньше.
- Долговатенько получается…
- Этот волок – ещё так сяк… А вот следующий! И путь посуху длиннее, и бугров больше. Пока ладьи дотащишь – дно у них здорово изотрёшь. Благо тот волок прямо на град Смоленск выходит. Там приходится у ладей дно смолить. Недаром, наверное, этот град так и прозвали – Смоленск.
- А чего тревожный такой?
- Стрёмно что-то. Всё-таки на Киев идём.
- Тебе ли бояться?! Купеческое дело лихое. Скажешь, что мечом не приходилось своё добро защищать?
- Приходилось, не скрою. Только цена теперь другая: то я своё добро защищал, а теперь на чужое позарюсь…
- Они не чужие, они – враги. Если врагов не усмирить, то и своё добро из рук упустишь. Пока хазар поддерживают – враги, а как их усмирим – врагами перестанут быть.
- Маловато воинов, чтобы усмирить-то[4]…
- Сколько мог, столько собрал. У Смоленска ещё две сотни кривичей меня ждут. Знаю, что и этого мало, но не все битвы только числом выигрывают, хитростью и лихостью тоже можно. Все ладьи в округе Смоленска заберём, да и в Любече тоже… Издали поверят, что нас много. А это что такое?
Олег удивлённо воззрился на голого человека, который один нёс бревно. Из одежды у него были только онучи, обматывающие ногу до колена, и лапти. Человек сбросил с плеча бревно впереди ладьи и смахнул рукой со лба пот.
- Эй! Ты чего голый-то? – Окликнул его князь. – Ходишь здесь, срамотой трясёшь!
- Так рубаха одна, да и порты тоже. Жалко, если измызгаю их. Как на хазар тогда пойду?
- Значит, в чистом хочешь в битву идти? – Усмехнулся Олег. – А с чем биться собираешься?
- Копьё есть, щит и доспех дубовый. Сам сплёл.
- А меч?
- Меча нет. Нож есть.
- Не страшно в битву идти?
- Не думаю, что хазары страшнее секача матёрого.
- Приходилось брать?
- Приходилось.
- А имя как твоё?
- Олексой кличут…
- Вот что, Олекса… Ты оденься и срамоту свою прикрой. Вечером приходи к моему костру – в дружину тебя беру. Порты и рубаху новые получишь, как к реке выйдем. Там и доспех железный себе подберёшь.
Олекса довольно заулыбался:
- Это я мигом. – И рысью побежал вдоль перетаскиваемых ладей.
- Зачем он тебе, княже? – Зорян смотрел вслед убегающему Олексе. – Погибнет же в первом бою.
- Все мы не вечны. Если и погибнет, то невелика потеря. А ты один такое бревно поднимешь? – Иронично скривил рот Олег.
- Вряд ли…
- А он может. А ещё он говорил, что секача брал, а Аскольд поматёрее секача-то будет.
После захода солнца уже в полной темноте Олекса пробирался между костров, где расположились княжеские дружинники, выискивая самого князя. Наконец, он увидел его с интересом слушающего Зоряна. Олекса без робости вышел на освещённое место:
- Ты звал, князь. Я пришёл.
Олег оторвался от рассказа Зоряна и повернул голову к Олексе. Тот стоял в прилипшей к телу мокрой рубахе и таких же штанах.
- Ты так долго собирался, что опоздал к трапезе. Если ты и в бою не так проворен…
Олекса от несправедливого обвинения набычился:
- Одежду я застирывал – не привык ходить в грязном. А в бою не хуже других буду.
Князь усмехнулся:
- Аккуратность я уважаю, а ещё я ценю верность. Будешь верно служить – отмечу и награжу, а пока садись, обсохни у костра и утоли голод.
Еда князя ничем не отличалась от пищи, что ели остальные воины: тот же хлеб, куски сала, гороховая каша да кучка вяленой рыбы. Олекса потянул из вороха рыбы здорового леща и принялся за кашу, а Зорян продолжил свой рассказ:
- Разное я слышал об этом. Поляне рассказывали одно, хазары – другое, но всё сказанное очень занятно. Одни сказывали, что основали город хазары. А назвали градом Киевом в честь одного хазарина по имени Кый, который был поставлен каганом хазарским для сбора дани с проплывающих по реке купцов. Алчный был Кый, везде выгоду свою искал. Он не только с купцов плату брал, но и со всех проплывающих мимо града. Плыли как-то мимо Аскольд и Дир со своими дружинами в Царь-град, и попытался этот Кый с них дань взять. Рассердился Аскольд и засунул он этого мытника в мешок, а затем бросил его в воду. Утонул Кый, а город с тех пор его именем и прозвали.
Олег рассмеялся:
- С Аскольда станется! Скор он был на расправу, да и крут не в меру. Верю я, что он смог хазарина утопить.
- Всё может быть, – пожал плечами Зорян. – да только другие сказывали, что хазары изначально этим именем город назвали. Подошли хазарские войска и увидели на противоположном берегу высокие холмы и крутые берега. Понравилось им это место, заложили они город и назвали его Киев, что на их языке означает «берег реки». Но среди полян прижилась одна легенда, красивая легенда. Да и мне она нравится.
- Ну, сказывай, коль по нраву она тебе. – Усмехнулся князь.
- Давным-давно пришли на эти днепровские холмы три брата: Кий, Хорив и Щек. И была у них красавица сестра Лыбедь. Понравились им богатые зверем леса, обилие рыбы в реке, и поселились они на холмах, каждый на своём. Со временем вокруг их домов город и вырос. Но есть в этой легенде два изъяна. Одни мне рассказывали, что брата Кия звали не Хорив, а Хорыл. Не полянское это имя, а хазарское. Другие сказывали про Лыбедь, что она не сестрой им была, а наложницей. Любила она их всех, вот и назвали братья её сестрой. Ведь не просто так ей дом построили отдельно на одном из холмов в густом лесу.
Князь зевнул и потянулся:
- Кто бы она им не была, а нам уж спать пора.
 
*
 
- Вот они – кручи Киева. – Загораживаясь прислонённой ко лбу ладонью от слепящих лучей солнца, Зорян разглядывал город.
Не переставая грести, Олекса, одетый в добротный железный доспех, повернул голову. На высоких и обрывистых холмах над рекой возвышалась деревянная стена крепости, опоясывающая град. Перед крепостью был насыпан высокий земляной вал и вырыт глубокий ров. Олекса с тревогой взглянул на сидящих рядом воинов, но бородатые широкоплечие мужи бесстрастно гребли вёслами, как будто в скором времени не ожидалось кровавой сечи. Князь, оставив войско далеко за поворотом реки и лично отобрав надёжных дружинников, только на двух ладьях приближался к Киеву. Он с задумчивым интересом разглядывал укреплённый город, вышедшее к водопою стадо коров, поросший лесом берег вокруг города, водную гладь со всплесками жереха, бьющего мелкую рыбу, луга с буйной травой.
- Опытный воин Аскольд! Как город-то укрепил – не подступиться! И места-то здесь привольные! – Одобрительно усмехнулся Олег и повернулся к гребцам. - Олекса, безоружного человека убить сможешь? Рука не дрогнет?
- Отчего не смочь! Смогу. – Отозвался Олекса. – В нужное место попадёшь – он враз обмякнет. Это, как и зверю, бывало…
- Потом расскажешь. – Оборвал Олексу князь. – Как пристанем к берегу, ты жди, когда появится Аскольд. Тогда не зевай – убей его. Хотя в нём годков, поди, восемь десятков уже, но сам он ещё крепкий, кряжистый. Силой-то он всегда отличался.
К приставшим к берегу ладьям по протоптанной тропинке с высокого берега спустился хазарин-мытник с двумя воинами-хазарами. У всех троих их широкие хазарские штаны были заправлены в красные сафьяновые сапоги.
- Богато живёт Аскольд, если даже его хазарские воины в таких сапогах ходят. – Зло процедил Олег, выбираясь из ладьи.
- Что за люди, и куда путь держите? – Надменно оглядывая всех, спросил мытник.
- Часть людей Аскольду желают служить, а другие купца, что от князя Олега плывёт, охраняют. – Подойдя к мытнику, ответил Олег. - Богатый купец, украшениями торгует. Подарок Аскольду везёт.
- Князю Аскольду. – Всё также надменно поправил мытник. – Что за подарок?
- То ведомо только купцу, да занедужил он в пути – спину продуло. Совсем мочи нет ему в гору взбираться, а отдать надо.
- Мне отдай, а я передам.
- Груз ценный и предназначен Аскольду. Лично в руки купец ему должен отдать. Он сказывал, что эта вещь ещё Рюрику принадлежала.
- Где сам купец-то?
- В ладье отлёживается.
Мытник скептически посмотрел на ладью, уткнувшейся носом в берег, на волны, бьющиеся её в бока и, не захотев мочить свои сапоги, нехотя повернулся к сопровождавшему его хазарину:
- Беги и сообщи князю, что его ждут на берегу. Скажешь – подарок ценный ему привезли, Рюрик им ещё владел. А вы серебро готовьте! За каждого человека, что к Киеву приплыл - платить придётся.
- Отчего не заплатить? Заплатим. – Олег, не отрывая взгляда от удаляющего хазарина, потянулся за кошелем.
Делая вид, что никак не удаётся развязать непослушный кошель, князь ждал, пока хазарин не скроется, и только после этого приказал своим воинам:
- Свяжите их!
Воины схватили хазар, вмиг скрутили и, обезоружив их, связали. Хазары лежали на земле, испуганно поглядывая на Олега. А тот, уже не обращая на них внимания, повернулся к Зоряну, до сих пор находящемуся в ладье:
- Зорян, пойдём, встретим Аскольда! Игоря с собой захвати.
- Может не стоит мальца-то? – Встревожился купец, но князь, не привыкший повторять сказанное, уже направился вверх по тропинке в сторону города.
Олекса, обгоняя воинов, бросился вслед за князем, а Зорян, вздохнув, выбрался из ладьи. За ним, держа на руках княжича, выбрался дядька-старик.
Среди невысоких деревьев и раскидистых кустов Олег остановился так неожиданно, что шедший следом за ним Олекса чуть не уткнулся в него носом. Из-за зелёной листвы была хорошо видна тропинка, ведущая из города.
- Здесь Аскольда будем ждать. - Князь огляделся: с высоты берега хорошо была видна гладь реки, а за рекой зеленел травами противоположный берег.
Олекса, а за ним и остальные улеглись на сочную, с цветущим клевером траву, смотря на тропинку, по которой должен был прийти Аскольд. Солнце стояло уже высоко в небе, когда он, наконец, появился. Олекса увидел, как по тропинке с трудом, опираясь на посох, ковылял худой измождённый старик. Его жидкая седая борода уныло колыхалась в такт его шагам. Оставшиеся на голове такие же седые волосы клоками торчали в разные стороны. Эта медленная походка показывала, что Аскольдом уже завладела старческая хворая немощность. Олекса скривил угол рта: неужели Олег опасается этого больного старика? Вслед за Аскольдом шел ещё один старик, придерживая его на крутых участках тропинки. А уже за ними шли четыре воина.
- Первый – Аскольд, а за ним Дир. – Шепнул Олексе Зорян. – Не перепутай!
Олекса кивнул головой, сжимая в руке тяжёлый нож и приподнимаясь с травы. Увидев чужих воинов, Аскольд остановился и, чуть сутулясь, выпрямился, отставив свой посох в сторону. В этой сутулой спине и со сморщенной кожей руках чувствовалась былая сила. Олег шагнул к Аскольду. Тот, ничуть не испугавшись, ещё выше задрал голову, выставив вперёд свою седую бороду.
- Да, это я – князь русов! – Олег нервно крутанул головой.
Из-за его спины выскочил Олекса, с размаху воткнул нож Аскольду между рёбер и метнулся назад. Аскольд ахнул и безжизненно повалился на землю. Его воины выхватили мечи и загородили собой Дира[5].
- Спрячьте мечи! – Олег безбоязненно стоял перед ними. – Вы тоже русы, и я ваш князь. Кто против князя осмелится меч поднять? А Аскольд не княжеского рода. Не может у русов быть два князя. Или вы со всей моей дружиной биться будете? Так она рядом.
Князь пристально взирал на Дира и его воинов, и те с опаской убрали мечи.
- Князь Рюрик провёл много битв, пытаясь свить гнездо для своего народа. – Олег поднял Игоря у себя над головой. - Вот наследник помыслов Рюрика! Земля здесь благодатная. Отсюда пойдёт русская земля, а Киев будет матерью городов русских. А Аскольд! Что ж Аскольд… Он был славным воином Рюрика, и мы воздадим ему посмертные почести, как принято у нас.
- Его надо придать земле.– Дир шагнул к Аскольду и прикрыл ему глаза. – Он крестился в Царь-граде.
- Так тому и быть! Зорян, Олекса, похороните Аскольда[6]. Веди нас в город, Дир!
Олекса смотрел вслед удаляющемуся Олегу и в недоумении спросил Зоряна:
- Что же князь Дира-то пожалел?
- А как бы он беспрепятственно в Киев вошёл мимо стражи?
- У нас старик один жил - ведун. Он многое предугадывал: и откуда напасти ждать, и когда сеять лучше… Так это старик, а князь-то – молод ещё. Видно – тоже прозорливый[7]!

[1] Трава
[2] До XV века снаряжение русских войск включало в себя кольчуги из дубового лыка и лыковые щиты.
[3] Южное побережье Каспийского моря.
[4] В ладью помещалось от двадцати до пятидесяти воинов.
[5] В летописи указано, что могила Дира расположена отдельно от могилы Аскольда, что позволяет предположить о неодновременной их смерти.
[6] Могила Аскольда расположена на месте его гибели.
[7] Вещим прозвали Олега после того, как прибил свой щит на ворота Константинополя.
 

 

Бояре Рюрика. Глава 19

Знамение века