Зинаида Ивановна Звонарева, издавна слывшая в городе модным дамским парикмахером и не менее известная как большая любительница посплетничать, недавно оказалась в довольно глупом положении. Зная почти всё почти обо всех своих, хоть мало-мальски знакомых, она до сих пор пребывает в полном неведении о скрытой жизни близкого человека, с которым не первый год обитает под одной крышей. Ужасно озабоченная такой невероятной нелепицей, наша непоседливая героиня упорно, но пока безуспешно расследует причину бесконечного везения своей племянницы.
Прошло два года с тех пор, как любящая тётка радушно приняла в свой дом Катю, дочь двоюродного брата. Встретила тепло, как родную. Предоставила приехавшей из глухомани неотёсанной родственнице отдельную комнату, окружила, поистине материнской заботой. Но вместо благодарности и обожания в ответ на такую редкостную в наше время доброту, что она видит? Молчаливое уединение в своём углу, неохотные, односложные и ничего не значащие отговорки. Она постоянно разочаровывает, порой просто бесит безответно пекущуюся о ней сердобольную тётушку. Раздражает своей ершистой замкнутостью и немногословной угрюмостью. «Ну, натуральный дикобраз!» - недовольно ворчит Зина. А вся её такая успешная студенческая жизнь покрыта неким таинственным туманом. И это изводит, просто не даёт покоя, требует немедленного объяснения. А его всё нет и нет. В чём же формула её успеха? Поневоле задумаешься…
«Катя, по правде говоря, вежлива и послушна, исправно ходит в магазин за продуктами, убирается в квартире, выгуливает старого пуделя Тёмку. Но в голове – черт те что! Одна художественная литература. С учебниками её редко вижу. Может быть, и в самом деле получает кое-какие знания. Но не на пятёрку же! Да и как ни старайся, хоть ты тресни, я – то уж в курсе, что не это нынче главное в успешной учёбе. Тем более в нашей высшей школе. Пусть голову-то не морочит. Нашла, тоже мне, дурочку! Как же! Так я и поверила в эти чудеса!».
Неоднократные доверительные беседы ни на грамм не проясняли ситуацию.
- Катенька, деточка, ты от меня ничего не скрываешь? – спрашивала Зина, вкрадчивым тоном психиатра и напирая на студентку, как амбарная крыса на церковную мышь.
- Нет, тёть Зин, а чего мне скрывать?
- Хватит уж темнить, не бери грех на душу, расскажи всё как есть! Я, ведь, беспокоюсь. Чтобы у тебя проблем не было. А то пойдут разные там не желательные кривотолки…
Дама испытующе взглянула на девицу. Своим лицемерным оскалом она напоминала мурену.
- Ну, ей богу, нету на мне греха никакого. И проблем нет. С чего это Вы взяли? – с наивным видом отвечала наша скромная овечка и с нескрываемой гордостью разглядывала свою чудесную зачётку, - А сплетен обо мне и так хватает, я привыкла.
Она так искусно изображала невинность и оскорблённое достоинство, что придирчивой и искушённой родственнице, вдоволь насладившейся самыми изощрёнными гримасами судьбы, становилось просто не по себе.
Настырную Зинаиду эти фальшивые ответы никак не устраивали. «Чистая совесть может быть только у маразматиков и склерофанов, - рассуждала она, - Вокруг же сплошные дьявольские соблазны, не к ночи будь рогатый помянут, и никому из смертных не в силах их избежать».
Эта тайна измучила её, мешала жить, как сверчок в бюстгальтере. Она вновь и вновь глубокомысленно задумывалась, но никак не могла объяснить такой странный феномен. Ничем особо не выделявшаяся девчушка, которая никогда звёзд с неба не хватала, средненько закончив школу, приехала учиться на доктора. «Ну, на доктора, так на доктора. Хоть свой медик в семье будет, по крайней мере, - рассуждала тётушка, - Это не плохо, конечно. Если поступит. Правда, о том, что нужен врач, мы, к сожалению, узнаём тогда, когда уже поздно. Это беда нашей медицины».
Отец, отправляясь в загранкомандировку и посылая к сестре Катюшу, строго наказывал, чтобы та зорко за ней следила и не дала пойти по кривой дорожке. Тогда Игорь со всей своей боцмановской грубоватой прямотой так и сказал: «Не дай бог, если повторит она твои ошибки буйной молодости, не сносить тебе, Зинка, своей бедовой башки. И не рассчитывай тогда на мою поддержку. А на учёбу дочери денег не жалей. Если я твою Наташку на ноги поставил, то свою уж, будь спокойна, сполна обеспечу. Твоё дело за порядком смотреть. Чтобы дури у неё в голове не водилось, а всё было тип-топ!».
Короче, прибыла Катерина. Красавица. Скромница. Но дикуша. Если еще и крылышки приделать – то это готовый цыпленок, или даже ангелочек. Только лука со стрелами не хватает. А так - чистый ангел во плоти. Но немтырь. И тут неожиданно начинается это её никак необъяснимое везение. Хорошо показывает себя на вступительных испытаниях и тихой сапой успешно проходит отборочный конкурс. Её зачисляют в студенты, причём, не посылают как всех в село, на картошку, а оставляют при деканате. И, что самое интересное: никто за неё не просил! Да и кому просить-то? Абсолютно ведь некому. Странно всё это. Сплошной нонсенс. Дело, требующее досконального выяснения. Демон подозрительности жестоко изводил беспокойную душу пронырливой тётушки. Вихри противоречивых мыслей, одна невероятнее другой, всплывали в отяжелевшей от бигудей голове и тут же улетучивались, как брызги шампанского. Проблема же всё никак не решалась, а лишь заходила в тупик.
Буквально все последующие зачёты и экзамены сдавались племянницей легко и, главное, всегда с первого раза. С чего бы это? Ведь натуральная мямля. В голове никак не укладывается! И где тут собака зарыта? Почему её откровенно простодушная и туповатая с виду племяшка неизменно получает одни пятёрки? При этом каждый раз, с глупейшей улыбкой, отвечает на голубом глазу первое, что на ум пришло: «Попал счастливый билет!», или что-то вроде этого. Несёт какую-то чушь несусветную.
«Какая там, к чёрту, лёгкая рука? Пустой звук. Бред щенячий. Может ещё дар небес? Сама, ведь, наверняка не знает ни бе ни ме! И так постоянно: из семестра в семестр, с курса на курс. Уж не воображает ли она, что своими знаниями честно заработала такие оценки?» - думала тётка со скрытым раздражением. Её неудовлетворённый интерес к истинной причине Катиных достижений неуклонно рос в геометрической прогрессии. Раньше, отправляя на экзамен, каждый раз искренне желала ей «Ни пуха!», но теперь просто язык не поворачивается этакий цинизм произносить. Пружина доверия сломалась. С каждым новым её триумфом она с грустью ощущала горечь поражения и тихо злилась, в бессильном неведении. Вероятно от избытка свободного времени и скуки Зинаида Ивановна обладала необыкновенной способностью раздувать из мухи слона. Обычно в итоге такие слоны лопались, как мыльные пузыри.
Вскоре Зинаиду начинает посещать задняя мысль. Она, ведь, никогда не приходит первой. Сгорая от любопытства, эта сумасбродная дама то подсылает в университет своих секретных агентов, из числа клиенток-подружек, то, в меру своей испорченности, подозревает юную родственницу в аморальном поведении и предосудительных связях. И вот, её потускневшее и исхудавшее за последние недели и измождённое косметикой лицо, вдруг озарил светлый луч идеи.
- А почему бы и нет? Деваха симпатичная, фигуристая, есть на что глаз положить. У них, там глазастых, молодых да ушлых доцентов-донжуанов, да и седовласых профессоров-сластолюбцев, хватает с избытком!
Сильная ухом, всеведущая соседка Валя много чего про это самое говорила. Ей доподлинно известно немало подобных фактов и разных душещипательных историй. Кое-что даже не понаслышке. Этих её рассказов не на одну серию, а на целую голливудскую мыльную оперу с лихвой хватит.
Горький жизненный опыт не раз подсказывал Зинаиде, что с врачами всегда следует держать ухо востро. За примерами далеко ходить не нужно. Взять хотя бы собственное чадо. Её Наташка, недавно закончила ВУЗ, но, к великому огорчению, училась уж шибко плоховато. Экзамены сдавала через пень колода. С большим трудом получала одни трояки, несмотря на все их неимоверные старания: как дочери, так и мамы. Изощрённые подношения и бесплатные шикарные стрижки помогали очень слабо. Как говорится, система ниппель. Голый вальс. Но, слава богу, всё это в прошлом. Сейчас она уже работает, замужем. Вроде теперь всё у неё хорошо и на службе и дома. Жизнь, похоже, налаживается. И любовные приключения с этими развратниками- докторами, когда она, как лунный камень, переходила из рук в руки, остались лишь в воспоминаниях. Детей только пока ещё нет. Живёт отдельно, правда, на порядочном расстоянии. Но, чем дальше, тем роднее. Может, и верно люди говорят. Так что видеться приходится не очень часто. Во время этих редких встреч и вечерних возлияний, мать постоянно допытывалась у дочери: в чём может крыться причина такого необыкновенного Катькиного везения? Но та в ответ только отмахивалась, мол, ерунда всё это.
- Ты хоть в зачётку-то её загляни, коли мне не веришь! - укоризненно покачала своей платиновой головой Зина.
- Мама миа! – воскликнула Ната, когда заглянула. Она задумчиво закурила сигарету, заполняя затянувшееся межрюмочное пространство, и долго смотрела на постаревшую мать. Так кошка смотрит на дождь с подоконника.
- Ну, и как ты мне это объяснишь? Разрешить надо, в конце концов, проклятую головоломку, а то меня уже того, трясет, как в паркинсоне.
- Не трогай, Ма, эту тему, она для меня слишком щекотлива, могу умереть от смеха, - отшучивалась дочь.
Это был смех сквозь слёзы. Наталия, в отличие от сестры, эффектной внешностью похвастаться не могла. Обидно быть всю жизнь жалкой неудачницей. Порой, в юные годы, даже казалось, что шансов на семейное счастье ей судьба вовсе не оставила. Не зря над ней подшучивали, утверждая, что её день в феврале, двадцать девятого числа. К тому же бедняжка люто ненавидела бестыжих везунчиков и всегда готова была их из рогатки расстрелять.
Да она и сама не знала, как разрешить эту интригующую непонятку. Трудно смириться с такой вопиющей несправедливостью: «Как же так, я в своё время постоянно штудировала учебники с утра до вечера и в итоге никакого выхлопа: и училась, прямо скажем, неважненько, и закончила, честно говоря, с грехом пополам. Потому и распределили к чёрту на куличики. Еле-еле оттуда выбралась. В самом деле, почему же Катька всегда сдаёт сессии на «отлично»? Тут у неё с везением явный перебор. И чем она лучше меня? Явно мутота какая-то».
Но Зинаида не отставала. Это была её идея фикс.
- Ну, скажи хоть, что ты об этом думаешь? Мне уже осточертели и этот бег на месте и эта долбанная гимнастика ума! Что-то тут не так!
- Что не так? Зри в корень. Наверное, загуляла наша тихоня с кем-нибудь из университетских, не иначе! Известное дело, там те ещё соблазнители водятся, – высказывала она своё мнение матери, которой этот вариант тоже казался наиболее правдоподобным.
- Хорошая мысля! Согласная я. Но где доказательства? Вот в чём вопрос!
И такие родные напевы не единожды звучали на кухне, от Кати тайком, за чайком, изрядно сдобренным армянским коньячком.
Много раз Зинаида пыталась самостоятельно выведать секрет этого нескончаемого и необъяснимого фарта, но так ничего и не нарыла. Все её старания псу под хвост. Лишь в одном она была абсолютно уверенна: Хитрая племяшка что-то упорно скрывает от неё.
Шила в мешке по любому не ей утаить. Рано, или поздно, непременно всё станет ясно. Нужно только нащупать слабое звено. Но какова чёрная неблагодарность!
Девушка, конечно, чувствовала такое подозрительно странное отношение к ней тётки, но ничего не могла поделать. Ситуация казалась неразрешимой.
Да и в самом деле, на зачётах и экзаменах частенько происходили непонятные вещи. Профессора и доценты не столько слушали Катюшины ответы, сколько сами норовили рассказать что-то из собственных воспоминаний. Эти-то мемуары и натолкнули её на выяснение таинственной причины таких фантастических побед. Долго не верившая в своё счастье и не понимавшая его секрета, необыкновенно везучая студентка вскоре стала догадываться, в чём тут дело, но, будучи суеверной особой и опасаясь спугнуть свою волшебную удачу, не говорила об этом вслух даже наедине с собой.
Хоть и были у неё и подруги, и друзья - одногруппники, Екатерину ни на миг не покидало тоскливое ощущение одиночества. И, вроде бы, хороший парень со старшего курса за ней галантно ухаживал, но это навязчивое чувство изгоя не исчезало. Девушка всё время держалась особняком и была замкнута в себе, словно эхо в колодце. Её серые будни протекали скучно и однообразно. Она, как белая ворона, старалась избегать беспричинного веселья и шумных компаний, предпочитая коротать время за учебниками или беллетристикой.
Всё в её жизни шло по плану, спокойно и размеренно, если бы не одно «но»: Тётка со своей доброжелательной любознательностью. Катя не раз мысленно жаловалась отцу-мореману: «Пристала, старая базла, со своей навязчивой подозрительностью, как банный лист. Вечно, то скрипит, то бухтит. Постоянно что-то выпытывает, а чего конкретно от меня хочет, наверное, и сама толком не ведает. Допекла своей душевной теплотой. Благими намерениями вымощена дорога в ад, как говорит учительница латинского. Это будто про неё, древнюю моль, сказано. Ну, ничего, хоть и шальная она баба, но не на такую напала».
У Звонарёвой стриглись три преподавательницы из Катькиного университета и даже заведующая канцелярией. Но было ясно, как божий день, что такого знакомства далеко недостаточно для благополучного преодоления сессий. Особенно на первых трёх курсах, самых трудных. Залог успеха в этом деле прост и всем известен. Нужны деньги, и немалые, либо сильно мохнатая лапа с пресловутым телефонным правом. Ничего такого и в помине не было. Даже в заначке.
Как-то раз, притворяясь, что любуется безукоризненной зачеткой племяшки, которая на самом деле действовала на неё как красная тряпка на быка, Зина между прочим спросила:
- И кем же ты хочешь стать, Катюха?
– Хотела дерматовенерологом…
- Ой, нашла, тоже мне, профессию! – перебила тётя, - И что, заразы совсем не боишься?
- Хотела, да передумала, - продолжала девица, - А бояться тут вовсе не чего. У страха глаза велики.
- Брр! Я бы побрезговала.
- Ты, тётя, даже не представляешь, сколько через твои руки разной инфекции прошло. И - слава богу! Меньше знаешь – крепче спишь.
- Типун тебе на язык, Катерина! Свят – свят, не накликала бы лиха! – прошептала встревоженная парикмахерша и с опаской постучала по ореховому подлокотнику. И что, в конце концов, выбрала?
- Да, разное нравилось. Психиатрия, например. Реаниматологи тоже неплохой доход имеют. Потом понравилось акушерство. Можно кесарить направо и налево, ненужными операциями клиенток на бабки разводить.
- Ну, и?
- Теперь думаю остановиться на судебной медицине. Беспроигрышный вариант.
Разговоры – разговорами, но Зинаида Ивановна упорно не оставляет попыток любой ценой выведать у племянницы всю подноготную. Главное, чтобы не дай бог, какой слух не пошёл.
Среди прочих осведомителей особое доверие у парикмахерши вызывала Светлана Чепурная, проверенная разведчица и отъявленная пройда, всегда знающая, что где почём. Её причёска живо напоминала метлу, на которой летит ведьма. Пришлось с ней изрядно повозиться. Зинина родственница не была с ней лично знакома, чем та и воспользовалась, внедрившись в близкие круги интересуемого объекта. Нюх у Светки как у собаки и глаз – как у орла. Она, известная лакомка до всякого рода сплетен, получающая от них бесплатный кайф, предельно активизировала свою агентурную деятельность в конце семестра и в начале сессии, когда у студентов разворачивается грандиозный аврал. Войдя в доверительные отношения с некоторыми однокурсниками Кати, эта изощрённая лазутчица старалась выведать последние известия и все средства преодоления такого серьезного испытания в жизни, как неумолимо надвигающийся экзамен.
Оказалось, что подобных способов существует великое множество. Мила Липкина, например, получала свои гарантированные пять баллов после звонка её папы заведующему кафедрой. У того набирался целый список «блатных» студентов, за которых просили уважаемые и нужные люди. Таким ну просто нельзя отказать. Иначе, как к ним потом обращаться в случае надобности? Кроме подобных мажоров есть ловкачи, тупо подкупающие своих «преподов», или кафедральных лаборантов. Эти смело идут на экзамен, точно зная, какой билет им достанется только его и выучивая назубок. Другие виртуозно пользуются различного рода шпаргалками. Тут уж не зевай! Иные ещё с ночи занимают очередь и первыми бросаются «на амбразуру», свято веря, что им-то спозаранку «неуд» не влепят. Остаются простые честные работяги, с переменным успехом идущие в медицину по призванию, но не родившиеся под счастливой звездой. Такие, в лучшем случае, получают свои вымученные «трояки» и тому должны быть несказанно рады. Нет данных, нет стремления, но есть блат и – дело в шляпе. Даже стопроцентная профнепригодность полностью игнорируется, будь ты наркоман, или гидроцефал. И здесь мафия. И тоже, кажись, бессмертная. А если есть призвание, но нет поддержки – практически гарантирована неудача. Ведь, на каждого умника пятёрок при всём желании не хватит. Может быть, поэтому говорят: «Терапевт – это как скрипач: либо гениален, либо полная бездарность».
Порой неутомимую исследовательницу этих таинственных процессов просто поражали размах и наглая безнаказанность процветающих в этом заведении кумовства и мздоимства, разнообразных хитроумных серых схем, построенных по принципу: «рука руку моет».
Иной раз это обнаруживалось самым неожиданным образом. Чепурная, отираясь в коридоре среди учащейся молодёжи, слышала, к примеру, такой диалог. Один студент спрашивает другого:
- Куда в зачётной книжке этот предмет надо вписать: на правой, или на левой странице?
– С двух сторон, – отвечает тот, это же итоговый, дифференциальный зачет.
– А как правильно пишется фамилия преподавателя: Даярка, или Доярка? – Чудак-человек, это же не фамилия её, а кликуха!
Светлана возвратилась к Зинаиде из очередной вылазки не солоно хлебавши. Ничего путного, к своему стыду, она так и не узнала. Оказанного доверия не оправдала. Но зато её наивно-уважительное отношение к отечественной медицине отныне в корне и безвозвратно изменилось.
- И от этой балаболки никакого толку. Тоже делопуткой оказалась. Даже с лихвой оплаченную услугу не может толком оказать! Но, ведь, наверняка есть там, всё же, какая-то тайная связь, – сделала вывод до одури озабоченная тётка, - И её необходимо непременно выявить. Раскусить мерзавку, во что бы то ни стало!
Не унывающая ни при каких обстоятельствах Зинаида, снова и снова тщетно подбирала нужный ключик в общении с Катей. И напрасно она, что есть силы, пыталась увещевать строптивую девицу, спасти её нравственную чистоту, сохранить целомудрие и не допустить угрожающего племяннице растления. Неумолимые факты, свидетельствующие о высокой вероятности грехопадения Екатерины, не давали тёте ни минуты покоя. «Что я скажу Игорю? – думала она с тоской бессонными ночами, - Какими глазами посмотрю на этого ушибленного морем романтика? Если он что-то узнает, мне несдобровать. Мокрое место оставит. Ведь эти заколдованные отличные оценки явно не заслуженные. Ох, до чего же она тяжела, эта чужая ноша, прям как чемодан без ручки! Я просто обязана приложить максимум усилий ради торжества справедливости. Кто же, если не я?».
- Ну, как твои успехи, Катюш? – едва скрывая раздражение, обратилась в очередной раз к племяшке Зинаида Ивановна. На её многострадальном лице застыла фальшивая улыбка увядающей орхидеи.
- Как всегда, всё отлично, тётя! – ответила та с весёлым заливистым смехом.
Характер подопечной нахалки явно изменился. Что-то уж больно стала она весела не в меру! Это было последней каплей. Всему есть свои границы.
И вот, он наступил, тот самый один прекрасный день, когда беспокойная опекунша собственной персоной решительно отправилась в университет. Несмотря на старательные изыски, выглядела она как хризантема, изрядно побитая морозами. Взяв на абордаж учебную часть, наша отчаявшаяся правдоискательница с завидным напором прорвалась к нужному декану по фамилии Брант. Им оказалась рыжеволосая моложавая особа в элегантном брючном костюме, серого цвета в неяркую полоску, с короткой стрижкой и уставшим недобрым лицом. Не красавица, конечно, но дама вполне спортивная. Ничего лишнего. От неё едва уловимо веяло «Мажи нуар». Вела себя она властно и высокомерно.
Собравшись с духом, Зинаида задала ей вопрос прямо в лоб:
- Хотела бы я знать, как тут моя любимая племянница обучается? Нет ли к ней каких претензий и замечаний?
Но видавшей виды чиновнице было явно всё равно: что в лоб, что по лбу.
- Скажите фамилию и где учится,- сухо ответила Брант, выпучив стрекозиные глаза в шикарных очках.
Под её пристальным змеиным взглядом, Зина чувствовала себя не комфортно, будто выскочила на улицу без макияжа.
- Катя Пупырышкина, Екатерина Игоревна, лечебный факультет, второй курс, пятая группа.
Внезапно серьёзная дама всплеснула руками. Её строгое лицо разгладилось и на удивление мило улыбнулось. Голос потерял металлический оттенок и приобрёл свойства елея:
- Вы, как почтенные родственники самого, светлой памяти, Николая Евграфовича Пупырышкина, можете быть абсолютно спокойны. Он же столько лет бессменно руководил нашим ВУЗом. Никто Катеньку в обиду не даст. Мы своих никогда в беде не бросаем, всегда поддерживаем. Кстати, а Вы сами, если не секрет, кем ему приходитесь? Не племянницей, случайно?
Ничего не понимающая Зинаида Ивановна стояла перед так удивительно быстро подобревшей гарсон-деканом словно остолбеневшая и зачарованно слушала её, вытаращив глаза, забыв закрыть рот и потеряв дар речи.
Тут в их разговор решительным образом вмешалась находившаяся поблизости свидетельница этой странной беседы. До сего момента она, удобно расположившись на диване, сосредоточенно просматривала бумаги. Определить её возраст было не легко. Похоже, что она сохранилась, как муха в янтаре. Властно отбросив разлетевшиеся с тихим шелестом листы, женщина порывисто встала во весь свой могучий рост и уверенно приблизилась к говорившим. Она выглядела внушительно и эффектно. Её холёные щёки порозовели от неподдельного возмущения. Орлиный нос приобрёл ещё более хищное выражение. Густо насурьмлённые брови нахмурены. Глаза светились недобрым огнем. Весь её вид напоминал раздраженную кобру в момент опасности.
- Вы что-то хотите сказать, Сусанна Марковна? – трепетно сложив маленькие ладошки на своей тощей груди и подобострастно заглядывая в свирепое лицо надвигавшейся громадине, робко спросила рыжая деканша.
- Я, как доцент кафедры фармакологии, без малого сорок лет бессменно руководимой незабвенным Николаем Евграфовичем, безоговорочно и со всей ответственностью заявляю, что наш дорогой профессор был абсолютно одинок до самой своей безвременной кончины. Никаких родственников у него и в помине не было. Тем более – племянниц. Ни двоюродных, ни троюродных, ни, внучатых! Поэтому за его скромной могилой исключительно наши кафедральные сотрудники до сих пор ухаживают. Вот уже третий год. А с этими самозванками, - она указала толстым пальцем с отсвечивающим золотом лакированным ноготком на съёжившуюся и зажмурившуюся, словно от раскатов грома над головой, бедную Зину, - Вам, Цилия Абрамовна, следует хорошенько разобраться!
Потрясный рассказ! Очень понравился! Улыбка не отпускала с самого начала повествования и до звездного финиша. И это даже не смотря на то, что финал истории я предположила почти сразу, так как сама была в своем вузе в роли такой вот Катеньки. Меня с первого курса посчитали внучкой одного заслуженного профессора, поэтому на экзаменах я могла просто вить из преподов веревки, зная, что плохую оценку мне не поставят))) Нет, учиться-то я училась, но над самыми противными педагогами могла и поиздеваться))) Стилистика рассказа изумительная! Искрометный юмор и сатира в каждой фразе практически. Образы выписаны тоже очень колоритно. И вроде бы сюжет такой простой, но рука автора мастерски отточила его до полноценной детективной истории с живой жизненной иронией. Автор, спасибо за массу позитива!
Ув.Влад! Написан превосходно . Пятёрки получают очень способные студенты. Это, чтобы поставили три, надо переспать с преподавателем.Разве тётя Зина об этом не знала? Буду читать вашу прозу. Даже не знала, что вы и её пишите. УСПЕХОВ!!! Мила
Помочь сайту
Поздравления
