В тот день
		Меня в партию приняли.
		В тот день
		Исключали из партии
		Любимца студенческой братии
		Профессора Трынова.
		
		Старик был нашим учителем.
		Неуживчивым и сердитым.
		Он сидел
		И молчал мучительно,
		Уже равнодушный ко всем обидам.
		
		Его обвиняли в семи грехах,
		А мне все казалось,
		Что это — травля.
		И сердце твердило:
		— Неправда! Неправда!
		— А может быть, правда?—
		Спрашивал страх.
		
		Страх…
		И я поднял руку «за».
		За исключение.
		
		И, холодея,
		Вдруг я увидел его глаза.
		Как, наверно, Брюллов
		Увидал Помпею.
		
		Вовек не забуду я те глаза.
		Вовек не прощу себе подлое «за».
		Мне было тогда девятнадцать
		Мне рано выдали партбилет.