ГлавнаяКлассикаБагрицкий Эдуард Георгиевич (1895-1934) → Эдуард Багрицкий - Трясина

Эдуард Багрицкий - Трясина

 

1
Ночь 

Ежами в глаза налезала хвоя,
Прели стволы, от натуги воя. 

Дятлы стучали, и совы стыли;
Мы челноки по реке пустили. 

Трясина кругом да камыш кудлатый,
На черной воде кувшинок заплаты. 

А под кувшинками в жидком сале
Черные сомы месяц сосали; 

Месяц сосали, хвостом плескали,
На жирную воду зыбь напускали. 

Комар начинал. И с комарьим стоном
Трясучая полночь шла по затонам. 

Шла в зыбуны по сухому краю,
На каждый камыш звезду натыкая… 

И вот поползли, грызясь и калечась,
И гад, и червяк, и другая нечисть…

Шли, раздвигая камыш боками,
Волки с булыжными головами. 

Видели мы — и поглядка прибыль!-
Узких лисиц, золотых, как рыбы… 

Пар оседал малярийным зноем,
След наливался болотным гноем. 

Прямо в глаза им, сквозь синий студень
Месяц глядел, непонятный людям… 

Тогда-то в болотном нутре гудело:
Он выходил на ночное дело… 

С треском ломали его колена
Жесткий тростник, как сухое сено. 

Жира и мышц жиляная сила
Вверх не давала поднять затылок. 

В маленьких глазках — в болотной мути —
Месяц кружился, как капля ртути. 

Он проходил, как меха вздыхая,
Сизую грязь на гачах вздымая. 

Мерно покачиваем трясиной,-
Рылом в траву, шевеля щетиной, 

На водопой, по нарывам кочек,
Он продвигался — обломок ночи, 

Не замечая, как на востоке
Мокрой зари проступают соки; 

Как над стеной камышовых щеток
Утро восходит из птичьих глоток; 

Как в очерете, тайно и сладко,
Ноет болотная лихорадка…
. . . . . . . . . . . . . . . . 

Время пришло стволам вороненым
Правду свою показать затонам, 

Время настало в клыкастый камень
Грянуть свинцовыми кругляками.
. . . . . . . . . . . . . . . . 

А между тем по его щетине
Солнце легло, как багровый иней,- 

Солнце, распухшее, водяное,
Встало над каменною спиною. 

Так и стоял он в огнях без счета,
Памятником, что воздвигли болота. 

Памятник — только вздыхает глухо
Да поворачивается ухо… 

Я говорю с ним понятной речью:
Самою крупною картечью. 

Раз!
Только ухом повел — и разом
Грудью мотнулся и дрогнул глазом. 

Два!
Закружились камыш с кугою,
Ахнул зыбун под его ногою… 

В солнце, встающее над трясиной,
Он устремился горя щетиной. 

Медью налитый, с кривой губою,
Он, убегая храпел трубою. 

Вплавь по воде, вперебежку сушей,
В самое пекло вливаясь тушей,- 

Он улетал, уплывал в туманы,
В княжество солнца, в дневные страны… 

А с челнока два пустых патрона
Кинул я в черный тайник затона. 

2
День

Жадное солнце вставало дыбом,
Жабры сушило в полоях рыбам; 

В жарком песке у речных излучий
Разогревало яйца гадючьи; 

Сыпало уголь в берлогу волчью,
Птиц умывало горючей желчью; 

И, расправляя перо и жало,
Мокрая нечисть солнце встречала.
. . . . . . . . . . . . . . . . . 

Тропка в трясине, в лесу просека
Ждали пришествия человека.
. . . . . . . . . . . . . . . . . 

Он надвигался, плечистый, рыжий,
Весь обдаваемый медной жижей. 

Он надвигался — и под ногами
Брызгало и дробилось пламя. 

И отливало пудовым зноем
Ружье за каменною спиною. 

Через овраги и буераки
Прыгали огненные собаки. 

В сумерки, где над травой зыбучей
Зверь надвигался косматой тучей, 

Где в камышах, в земноводной прели,
Сердце стучало в огромном теле 

И по ноздрям всё чаще и чаще
Воздух врывался струей свистящей. 

Через болотную гниль и одурь
Передвигалась башки колода 

Кряжистым лбом, что порос щетиной,
В солнце, встающее над трясиной. 

Мутью налитый болотяною,
Черный, истыканный сединою,- 

Вот он и вылез над зыбунами
Перед убийцей, одетым в пламя. 

И на него, просверкав во мраке,
Ринулись огненные собаки. 

Задом в кочкарник упершись твердо,
Зверь превратился в крутую морду, 

Тело исчезло, и ребра сжались,
Только глаза да клыки остались, 

Только собаки перед клыками
Вертятся огненными языками. 

«Побереги!» — и, взлетая криво,
Псы низвергаются на загривок. 

И закачалось и загудело
В огненных пьявках черное тело. 

Каждая быстрая капля крови,
Каждая кость теперь наготове. 

Пот оседает на травы ржою,
Едкие слюни текут вожжою, 

Дыбом клыки, и дыханье суше,-
Только бы дернуться ржавой туше… 

Дернулась!
И, как листье сухое,
Псы облетают, скребясь и воя. 

И перед зверем открылись кругом
Медные рощи и топь за лугом. 

И, обдаваемый красной жижей,
Прямо под солнцем убийца рыжий. 

И побежал, ветерком катимый,
Громкий сухой одуванчик дыма. 

В брюхо клыком — не найдешь дороги,
Двинулся — но подвернулись ноги, 

И заскулил, и упал, и вольно
Грянула псиная колокольня: 

И над косматыми тростниками
Вырос убийца, одетый в пламя… 


Рейтинг: +2 Голосов: 2 896 просмотров

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!