Опять хожу по улицам и слышу,
	как сердце тяжелеет от раздумья
	и как невольно произносят губы
	еще родное, ласковое имя.
	Опять не то!
	         Пока еще мы рядом,
	превозмогая горький непокой,
	твержу упрямо: он такой, как надо,
	такой, как ты придумала, такой.
	
			
	Как должен свет упасть на подоконник?
	Что - измениться за окном? Какое
	сказать ты должен слово, чтобы сердце
	вдруг поняло, что не того хотело.
	
			
	Еще ты спишь. Но резче и иначе
	у окон копошится полумгла.
	И девушка уйдет, уже не плача
	не понимая, как она могла.
	
			
	И снова дни бегут прозрачной рощей,
	без ручейков, мостков и переходов,
	и, умываясь налетевшим снегом,
	слепая ночь, ты снова станешь утром
	
			
	Я все спешу.
	Меня на перекрестке
	ударом останавливает сердце
	Оно как будто бы куда-то рвется.
	
			
	Оно как будто бы о чем-то шепчет.
	Его как будто бы переполняет
	горячая, стремительная сила.
	
			
	Я говорю:
	- Товарищи, работа...-
	Я говорю:
	- Шаги, решенья, планы...-
	Я говорю:
	- Движенья и улыбки...-
	Я спрашиваю:
	- Разве это мало?
	
			
	А сердце отвечает:
	- Очень много.
	Еще бы одного мне человека,
	чтоб губы человечьи говорили,
	чтоб голос человеческий звучал.
	Чтоб ты мне позволяла, не робея,
	к такому человеку приближаться
	и слушать за стеною гимнастерки
	его большое ласковое сердце.
	Ты очень многих очень верно любишь,
	но ты недосчиталась одного.
	
			
	Я опущу глаза и не отвечу:
	на миг печаль согреет мне ресницы.
	Но ветер их остудит.
	Очень прямо
	пойду вперед, расталкивая снег.
	
			
	Начальник на далекой новостройке,
	чекист, живущий в городе Ростове,
	поэт, который ходит по дорогам,
	смеется и выдумывает правду.
	
			
	Неправда, я люблю из вас кого-то,
	люблю до горя, до мечты, до счастья,
	так прямо, горячо и непреклонно,
	что мы найдем друг друга на земле.