Уважаемые гости, настоятельно рекомендую перед чтением включать
сопроводительную мелодию, которая находится под произведением. Поверьте,
такое чтение расширит эмоциональный фон и поможет понять идею автора,
её глубину.
«Так исчезают в дыме голубом...»
Так исчезают в дыме голубом
Верхушки сосен,
Природа открывает свой альбом —
Дорогу в осень.
Так выцветают крыши и мосты,
Изгибы зданий,
И вымирают нежные цветы
Все, без названий.
Так увядают прошлого черты,
Рисунок платья.
А лица все до ужаса пусты
В веков объятьях.
Так посвящает Книга в свой туман,
Там судьбы, страсти
Сплетал в один таинственный роман
Безумный Мастер.
Так в переулках серых дотемна,
С мечтой избитой,
Бродила тенью бледною Она —
Та Маргарита...
Так Чёрный Бал у Сатаны был бел
Игрой Фагота,
А Воланд всё смотрел, смотрел, смотрел
И ждал чего-то...
***
Огонь в камине угасал...
Частицы мира погружались в темноту.
Природу умерщвляла осень — в ней иссыхали шелковистые луга и увядали
листья...
Чахла жизнь...
Кровавым светом озаряя горизонт, луна навеки поглотила обращённые к
ней взоры Мастера и Маргариты. Объятьями тугими сжатые тела в агонии забились... и стихли выдохи прощальные...
Их на Земле не будет больше никогда.
И ни к
чему кивать на способ и его жестокость, и нет нужды винить кого-то — надеждой оба соблазнились и в жертву принесли себя, а всё, что было в прошлом, стало недействительным. Роман
сожжён, теперь никто не сможет полистать его страницы, и Мастер отовсюду вычеркнут.
Осиротел ли мир, когда
исчезли эти двое? О, нет. Всё также солнце с тучами играет в прятки и дождь без ýстали стучится в окна.
Связал рождение со смертью Воланд, жар воссоединил со льдом,
сравнял отчаянье с восторгом и всё для двух влюблённых в Вечном Доме, и в
зáмкнутом пространстве голографий устроил бесконечный
церемониал мистерий.
Абсурд? Нет, это — настоящий Ад. Забава Сатаны.
— Так что ж! Там мёртвые живут и говорят немые... Бал окончен...
— Очаровательным был маскарад! Кого тут только я не наблюдал, чего
тут только не было, — с иронией и пафосом притворным Вендетта отмечал. — Залюбовался напрочь!
— Не забывайся, дерзкий!
Вендетта был единственным из свиты, кому лихая
резкость и цинизм (отчасти) считались нормой исключительной в общении с САМИМ. Любимчик,
что ж поделать!
— Чего же не хватало на балу? Скажи! — затребовал ответа Воланд.
— Смысла! Одно и то же всякий раз. То пьяные ухмылки на устах, сквозь ложь, то вздор нелепейший несут льстецы, ехидство, зависть тут и
там... «Мы в восхищении!». С чего?! И всё под ритмы вальса — бедный Штраус!
— Понятно. Ты за перемены. Ну что ж, пожалуй, что ты прав. Пора мне руки разомкнуть. Итак: нужна иная Маргарита,
рождённая в Тишрее, седьмого от Нисана месяца*, что под Созвездием Весов — столетий ветер ждёт её! Ты догадался, я о ком?
— Мессир, стихи желаете услышать при дворе?
— Судьба её — быть Королевой бала! Нам познакомиться пришла пора
поближе. Устрой, пожалуйста, такую встречу. Но помни, с кем имеешь дело,
она — Ведьма. Та ещё!
***
Леся включила телевизор и, присев на диван, погладила запрыгнувшего следом папильона, декоративного пёсика по кличке Мотылёк.
На экране шёл спор об иллюзии сознания, а ведущая убеждала гостей в
студии: «Есть люди, которые видят то, чего нет. Но некоторые идут ещё
дальше — они умудряются увидеть то, чего нет, в том, чего нет...»
Игриво хмыкнув, Леся начала вникать в беседу. Ей захотелось
сосредоточить внимание на теме, развивающейся перед нею, но какой-то
едва различимый ропот отвлекал, мешал собраться с мыслями. И Мотылёк — то
поднимал, то опускал уши, а то весь сжимался и, странное дело, не
порывался с лаем звонким выбежать в прихожую, как проделывал это
постоянно, а лишь смотрел на дверь и пятился, скуля протяжно.
Убавив громкость телевизора, Леся прислушалась и смогла разобрать
шёпот — он доносился с улицы и звали Маргариту, и так уверенно, такими
привычными, родными чуялись те звуки, как будто Леся и была той
девушкой, которую искали.
Дверь затряслась...
Настойчиво задёргал кто-то ручку...
«Да что ж такое!»
Пошла открыть.
Проходя мимо спальни, она краем глаза заметила человека в маске.
«Почудилось, наверное...» — решила.
— Нет, не почудилось. Я тот, кого Вы видите, я — в маске человек.
— Что нужно Вам? Как Вы сюда проникли?
— Прошу простить, но время поджимает. Вас ожидают, Королева, всенепременно...
— Королева?
— Да.
***
— Так вот какая Вы, Олеся! Ох, простите... Маргарита!
— Я толком и не поняла, что происходит, но, тем не менее, да, это я!
— Рад видеть Вас! Ту, кто свои слова пыталась втиснуть в мои мысли.
Которая резоном
наполняла их, значенье придавала рифмой. Вы плющили идеи, ровняли их,
коробили вновь суть, взывали, сочиняя тексты! Молчите! Прошу в когорту ведьм и вурдалаков, вампиров, оборотней, прочих! Костюм, замечу я, Вам этот не
идёт. Советую быть либо в платье, либо обнажённой. Нагота, возможно,
неприятна для Вас, когда вокруг чужие взгляды, но эта неотъемлемая часть
для ведьм лишь временное неудобство, поверьте. Как говорил Виктор Гюго:
«Нагая женщина — есть женщина во всеоружии».
— Какое перевоплощение так сразу! Я в восхищении! Вендетта, оцени сей миг.
— О, да! Но...
— Что?
— Мне как-то неприятно стало, когда она сканировала мысли...
— Что за бред? Я не сняла одежду вовсе! Это... Это ваши трюки!
Какая ж Королева я тогда? Быть голой, окровавленной, хромой и в кандалах... Ну знаете
ли!
— Я же говорил!
— Да, точно! Та ещё!
— В шикарном чёрном платье при короне быть Вам!
— Когда же бал, мессир?
— Как только Вы опишите в стихах всё представление... Сценарий нужен. Но главное, чтобы, как только Вы войдёте в зал,
собравшиеся ликовали откровенно, а при уходе — сожалели.
***
Пролог
— Ночь ускользает, Леся, скоро утро. А Вы не спите почему?
— Да дребедень тут всякая мне лезет в голову!
— И я некстати там, наверное, кручусь?
— Вы тоже!
Помочь сайту
Поздравления
